Женщина— апельсин - Нина Васина

— Я ради тебя могу даже и на пункт переливания крови позвонить и сказать, что у меня кончилась красная краска, а мне надо дорисовать закат, не продадут ли они немножко крови?..

— Спасибо! Тебе! Симаков!

Приехавший в управление Николаев написал рапорт на оперуполномоченного Волкова, а Волков уже позвонил Гнатюку и доложил о противоправном поведении его коллег — Николаева и Кургановой. Гнатюк вызвал нарушителей к себе.

— Для начала я хочу знать, как обстоят дела у Кургановой с несчастным случаем на киностудии, а у Николаева с китайцами?

— Мне нужно допросить оператора, работавшего с Покрышкиным. Для полной ясности неплохо бы провести психологическую экспертизу, прошу написать запрос на психоаналитика. Вот моя докладная об этом.

— Вы нашли Кумуса? — спросил Гнатюк с удивлением, да еще произнес с ходу незнакомую фамилию. Ева сразу поняла, что адвокат Покрышкина достает его с утра. Она потупила глаза и сказала, что пока работает над этим.

— А у меня ничего нового, — вздохнул Николаев. — О записке осведомителя я написал все в докладной, версия такая: через нашу страну китайцы переправляются в Европу, именно у нас для них делают документы, нелегально оформляют визы, помогают перекачать капитал, все это за огромные деньги. Документы такого отличного качества, что я тут подумал — они настоящие! Просто они взяты у других китайских граждан… Ну, к примеру, расстрел автобуса. На мой запрос предоставить документы убитых не поступило никакого вразумительного ответа: документы пропали. Кто-то расстрелял автобус, ничего не взял, кроме документов… Это же бред, убить из-за паспортов, но чего не бывает.

— Ваш осведомитель… Что с ним? Встреча-лись?

— Он пропал. Я думаю, он больше не появится, он мне больше не верит.

— Лирика, — сказал на это Гнатюк. — Организуй розыск, он-то живет здесь официально!

— Слушаюсь.

— А теперь по поводу ваших воспитательных методов. Садитесь. Ваш номер с моргом мне понравился. Я вам расскажу, как меня приучал к дисциплине мой начальник в… каком же это году?..

Вторник, 22 сентября, вечер

Ева с Николаевым обедали в маленьком кафе рядом с управлением поздно, часа в три. Ева надеялась к четырем уже удрать на дачу к Далиле и Кумусу, но Николаев позвал ее на допрос Кота. Ева купила в буфете апельсин.

Допрос проходил в кабинете следователя Калины Татьяны Дмитриевны, женщины без комплексов, как сказал о ней адвокат Покрышкина. Николаев и Ева пришли первыми, суетливая Татьяна Дмитриевна, запыхавшись, открыла кабинет и строго посмотрела на коленки Евы.

— У вас юбка не по уставу, — сказала она. Ева закатила глаза вверх, Николаев скучно посмотрел на ее юбку.

— Вроде в норме, — задумчиво заметил он.

— Это у меня в норме, можете измерить, а у Кургановой совсем не в норме!

— Придется отложить, — вздохнул Николаев.

— Что отложить?

— Допрос придется отложить, юбка — это дело серьезное.

— Вам все шуточки, а я люблю, чтоб все правильно было. Допрос веду я, влезете — удалю, — сказала она и, шевеля губами, стала читать дело Кота.

Николаев посмотрел на Еву, хотел сделать ей знак выйти на минутку, но вдруг заметил, что Ева напряженно думает о чем-то.

Татьяна Дмитриевна была женщина плотная, невысокая, с напряженными чертами лица — словно всегда в ожидании неприятного вопроса или зубной боли. Она никак не могла привыкнуть к тому новому, что происходило в стране и в отделе, защищалась строгой дисциплиной и полным отсутствием чувства юмора. Рядом с современным телефоном с автоответчиком и органайзером на ее столе стоял гордый красноармеец в буденовке и с винтовкой, которая торчала вверх длинным и острым бронзовым штыком. А рядом — небольшой темный бюст Ленина, прижимающий несколько необходимых небольших бумажек.

Кот и два охранника пришли минут через пять, Ева все так же напряженно смотрела в пол, задумчиво перебрасывая из руки в руку апельсин.

Кот сначала увидел следователя Калину. Он процедил сквозь зубы приветствие и уже садился на стул, когда Николаев чуть отошел в сторону и перестал загораживать Еву. Кот повернулся на движение, ноги его так и остались чуть согнутыми, он с ужасом смотрел на руки Евы Николаевны.

— Садитесь, задержанный, наш допрос записывается на пленку, говорите ясно и внятно. Вы захватили заложника в кафе числа… минуточку… неразборчиво, какое это число? — спросила Калина у Николаева, Николаев шагнул к столу, а Ева шагнула к Коту.

Кот закричал и бросился к двери. Охранники с трудом усадили его, еще раз проверив наручники.

Ева расковыряла у апельсина верхушку и теперь засовывала туда палец, медленно и осторожно. Она села рядом со следователем Калиной, но чуть сзади, так что та ее не видела.

— Подследственный здоров? — поинтересовалась следователь. В кабинете повисла тишина. Только шумно дышал Кот, не сводя глаз с Евы. — Здоров, — сказала Калина, не дождавшись ответа. — Ответьте, с какой целью вы захватили заложника?

Кот немного успокоился. Ева вытащила палец из апельсина и облизала его.

— С целью спасения его жизни.

— Его жизни угрожали?

— Да.

— Кто угрожал жизни заложника?

— Милиционеры. Гаишники, — пояснил он доверительно, уже почти успокоившись и оторвавшись взглядом от Евы. — Они меня увидели — и давай палить, а этот мужичок, такой пьяненький, бегать быстро не умеет, я его и прихватил, чтоб не убили ненароком.

— Почему сотрудники ГАИ стали в вас стрелять? — Калина наклонилась пониже над листами и скрыла зевок. — Что вы делали в кафе?

— Ну, ладно… Это я стал стрелять… Первый, ваша взяла. А потому что испугался!

Ева засунула теперь палец в апельсин быстро резко. По ее руке потек сок. Она медленно достала палец и опять облизала его. Калина заметила, что Кот все время смотрит куда-то в сторону, повернулась к Еве. Та протянула ей апельсин. Калина отказалась.

— Значит, вы испугались… Чего вы испугались?

— Ну… я испугался, что они пристрелят пьяного нечаянно.

— Подследственный, не путайте меня… Вы стали стрелять по милиционерам, потому что испугались их, забежали в кафе и там взяли заложника. Отвечайте на вопрос, почему вы стали стрелять в милиционеров.

— Ну… я… — Он не мог оторвать взгляда от рук Евы, Ева ритмично засовывала и высовывала палец из апельсина. — Я, знаете… Я подумал… вдруг я что-нибудь такое натворил, а они хотят меня за это убить… Ну, может, я банк ограбил когда-нибудь?

— Вы грабили банк? Когда, какой?

— Я не знаю, верней, не помню, это вы должны сказать мне, когда и какой, а я должен отпираться.

Ева подняла апельсин вверх и стала выжимать сок на высунутый язык. Николаев не выдержал. Он сделал знак Калине, что ему надо выйти. Открыв дверь, он позвал Еву. Ева встала, положила апельсин на стул и медленно прошла мимо Кота. Кот старался не упустить ни одного ее движения. Ева с удовольствием отметила, что страх у него прошел полностью.

— Слушай, — сказал ей Николаев в коридоре, — у тебя проблемы, и я готов тебе помочь. Немедленно, — добавил он, подумав.

— Каким образом?

— Пойдем ко мне. — Он потащил ее за руку. Ева освободилась.

— В чем у меня проблемы?

— Прямо здесь показать? Пойдем ко мне в кабинет, здесь это неудобно.

— А почему ты решил, что у меня проблемы? — Ева говорила, словно задумавшись о чем-то своем.

— Да ты так оттрахала апельсин, что я решил немедленно тебе помочь!

— Ах, это… Слушай, Николаев, ты знаешь, как положить ценность в банк?

— Какую ценность?

— Портфель, например, футляр.

— Нет, не знаю, слушай, что это ты делала с апельсином?

— Николаев, включись, надо срочно узнать, выдают ли в банке такой маленький ключик, если ты у них арендуешь сейф, понял?

— У Кота был такой ключ! — обрадовался Николаев и забыл про апельсин.

— У тебя есть отпечатки пальцев Слоника, а Кот проговорился про портфель, в портфеле должно быть оружие, на нем могут быть пальцы Слоника, это уже, считай, готовое дело.

— А если там нет пальцев?

— Тогда мы не слезем с Кота, пока он не подпишет, что это оружие Слоника. Тот самый портфель, с которым был Слоник, когда убивал Карпатого.

— И все-таки с тобой что-то не так, — сообщил Николаев, уже убегая.

— Да мне просто надо на природу, расслабиться.

На станции Капотня ни души. Только у закрытого магазина сидела еще не старая женщина. На маленьком раскладном стульчике. Она читала толстую книгу и продавала астры. Астры, темно-фиолетовые и ослепительно белые, полыхали у ее ног удивительным пятном. Ева смотрела на цветы из машины и вдруг почувствовала, что это уже было. Она уже видела что-то похожее, хотя могла поклясться, что никогда не была здесь, никогда не покупала таких фиолетовых астр поздней осенью в дачном поселке.

Когда-то учительница рассказала Еве про вторую, память, она боялась такого, она думала, что это воспоминание человека о его прошлой жизни, несколько смертей назад, когда он жил совсем по-другому, был другим, но однажды попал в беду в присутствии этих самых предметов, в такой же обстановке. Теперь они словно напоминают о чем-то. «А может быть, — говорила она, — это дежа вю» — предупреждение тебе: беги от таких мест, где тебе покажется что-то уже случившимся».