В Дикой земле (СИ) - Крымов Илья Олегович

Рассредоточив внимание и ослабив восприятие, Тобиус тоже понемногу пытался разделить их вкусы. Ему в углублении сидеть было тяжеловато, различия в анатомии не позволяли удобно сложить ноги лотосом, а на корточках здоровый человек долго не просидит. Волшебник решил отнестись к неудобству с практической точки зрения. Не сумев отвергнуть такую мелочь, разве же сможешь войти в настоящий медитативный транс?

Так оно и шло. Тобиус являлся к группе, в тёмную, но просторную залу, освещённую лишь одной жёлтой светосферой, в залу, где с потолка свисали мокрые водоросли, а в полах текли искусственные ручьи; там погружался в медитативный транс, уходя всё глубже в огромный мир, что жил во тьме за его глазами. Покидали медную вазу странные, но чарующие звуки и гудел голос наставника, всё время отдаляясь… день за днём… Но этот день был особенным.

Музыкальная ваза умолкла вдруг и мерное гудение наставника тоже оборвалось. Посторонние звуки призвали человека назад из великой пустоты самоотрешения. Открыв глаза, волшебник обнаружил, что ученики покинули свои возвышения и столпились у пролома в одной из стен, сквозь который открывался вид на озеро и город. Наконец-то пошёл снег. Взволнованные отроки, стукаясь панцирями гудели наперебой, занятие оказалось сорвано.

— Бесполезно, — произнёс наставник, после того, как приказал ученикам покинуть зал, — день Новорождённого Снега наступил. Занятия откладываются.

— Вот как?

— Праздник. Сегодня остаётся только отдыхать, и завтра тоже.

Тобиус глубже запахнулся в свой живой плащ, который то и дело пытался превратиться в мягкую тёплую шубу.

— Скоро озеро станет покрываться льдом… Ступай, человек То-Биус.

В обжитой части руин, где обитали Направляющие, всегда царил влажный полумрак, пахший морем. Тобиус, никогда на морском побережье не бывавший, по крайней мере, верил, что именно так оно и пахнет. После отмены занятий коридоры заполнились гудением, молодые тестудины спешили наружу, чтобы встретить первые снежинки зимы, а серый маг спешил наверх. Покинув обжитые ярусы, он прислушался к своим ощущениям, не выявил в Астрале никаких аномалий и старательно сплёл заклинание Телепортации. С хлопком исчезнув в одном месте, он с хлопком же появился в другом.

— Мы идём гулять!

Услышав любимое слово, Лаухальганда с воплем запрыгнул в сумку, а через минуту, когда огонь в камельке был потушен, Тобиус, скрепя сердце выпорхнул сквозь открытое окно и понёсся вниз.

Каменные улицы города потихоньку начинали белеть, снег опускался с хмурых небес, кружась в потоках тёплого дыма. Медлительные обычно тестудины выползали из домов и сбивались в кучки, о чём-то разговаривая, пока отроки вперевалочку бегали вокруг с высунутыми языками и ловили подарочки свыше. Тобиус осматривался и понимал, что покуда дети веселились, взрослые, похоже, испытывали тревогу.

Отложив на время эту мысль, волшебник поддался настроению и сделал то, о чём его никто не просил, — вытягивать из воздуха влагу, формируя из неё изящные фигуры в форме ёлок, после чего серебряным кольцом придавая им ледяную форму. Оставив по несколько мотыльков парить вокруг каждого украшения, он шествовал дальше.

Возведя ледяные ёлки во многих местах, Тобиус остаток дня провёл в одной из кузниц города, в обители жара и недолговечных искр, где тестудины продолжали тяжело работать, а воздух, вырывавшийся наружу, нёс смерть всем новорождённым снежинкам. Почти готовые изделия кузнецы клали перед человеком, а тот брался за собственный зачарованный молот и чеканы из собственного же набора. Черепахи были большие мастера по делу украшательства, но они не могли не признать, что пришелец создавал узоры столь тонкие и изящные, чуждые стилизации и реалистичные, что те делали бы честь даже старшим мастерам касты ремесленников. Волшебник покрывал металл изображениями черепах самых разных, виденных им в бестиологических атласах, составленных исследователями в разных частях света.

— Бывают черепахи, — говорил он будто сам себе, — что не умеют плавать. Они ходят по земле, едят только то, что растёт. При том такие огромные, что туземцы тех мест строят на их панцирях большие дома и кочуют так, верхом, целыми деревнями. А бывают черепахи, которые не умеют ходить по суше, потому что у них вместо ног плавники. Они всю жизнь бороздят океаны и выбираются на берег, лишь чтобы отложить яйца в тёплом песке. А ещё бывают черепахи, которые невидимы на илистом дне. Они открывают свои страшные клювы и выставляют на показ яркий язык, похожий на наживку. Рыбы подплывают к ним и погибают, не успев понять, что случилось… Готово. Это последняя на сегодня?

По пути домой он получил на одном из продовольственных складов большую долю копчёного угря, креветок, водорослей и прочей несъедобной для человека растительной пищи. Не изобретшие денег тестудины просто выдавали пайки всем горожанам по мере надобности и Тобиус был включён в эту систему как минимум до конца зимы.

Уже под самыми своими дверьми он неожиданно встретил посланника совета.

— До-Рей, какими судьбами?

Тестудин не понял.

— Зачем пришли?

— Ду-Гэмон хочет говорить с тобой.

— Не надо помещать меня в Запруду! Я доберусь до него сам и быстрее, чем если меня будут тащить на черепашьей скорости! — быстро предупредил маг. — Угря не желаете?

— Я уже ел позавчера.

— Да-да, помню, у взрослых метаболизм ещё медленнее, чем у молодняка, вы каждый день не едите… Что ж, ужин подождёт.

Лучший Ду-Гэмон ждал его за пределами башни Основы, с восточной стороны «острова», где сохранился лишь небольшой участок выложенного маринитом пола, теперь являвшийся чем-то вроде пляжа. Огромный тестудин сидел на круглом камне и удил рыбу в холодной воде, прицепив леску к кончику длинного когтя.

— Как улов?

— Хорошо, — отозвался черепах, — я почти сыт. С утра рыбачу, да.

— Сложная у вас тут работа. Так чем могу помочь?

Ду-Гэмон склонил голову, позволяя снежной шапке упасть на плечо.

— Зима пришла.

— Да.

— Снег. Любишь снег, То-Биус?

— А как же.

— Это значит?…

— Люблю.

— Ледяные скульптуры что ты расставил, что они значат?

— Ах, эти? Из-за них звали?

Тестудин не ответил, ожидая.

— В конце года наступит праздничная пора, Апостольские дни. По одному на каждого из учеников Молотодержца. Последний день года, День Молота, главный праздник к западу от Драконьего Хребта.

— Праздник, да? Праздники — это хорошо. Сегодня праздник, и завтра тоже. Но потом время тревог.

— Отчего же?

— Зима пришла, да.

Волшебник решил не спешить с продолжением диалога. Мозги тестудинов работали несколько медленнее, короткие в общем-то мысли могли растягиваться на минуты. Хотя любому терпению приходил конец.

— Вода замёрзнет, не так ли? И по ней к городу можно будет подойти.

Тяжёлый вздох.

— Наместники говорят, что они не приходили уже два года. Значит, в этом году они точно придут. Пожиратели, да. Зимой, когда лёд достаточно креп, мы из года в год выступали на него и рубили на куски, чтобы складывать из них защитные стены. Иногда они не пригождались, но порой нам приходилось сражаться. Если только вода могла бы их полностью остановить, если стены были бы для них неприступны. Но они умеют плавать и очень хорошо карабкаются, да. А ещё их очень много, и они не бояться смерти, нет. Пожиратели придут этой зимой, чтобы убивать нас ради мяса. У них будут копья и щиты из наших костей, наших панцирей. Мы отобьёмся, да. Всегда отбивались. И как всегда заплатим красную цену.

— Но на этот раз так вышло, что у вас гощу я. Хотите помощи?

— Помощь никогда не помешает, нет.

— Хорошо, — кивнул Тобиус. — Если вам это нужно, я построю для вас стену. Сделаю это сам, сделаю быстро, помощь мне не понадобится. И когда они придут, я тоже их встречу. Всем, что у меня есть. Но это будет вам стоить.

Часть 1, фрагмент 5

Следующим утром после разминки на крыше, Тобиус не пошёл на занятия. Вместо этого он вышел в город и посетил большую мануфактуру, которая служила тестудинам главной ставкой касты ремесленников. Высокое и длинное здание, похожее на базилику, сложенную из маринита. Там наместник Лучшего Ремесленника и старшие мастера касты показывали ему намётки проекта стены.