Практика семейной расстановки. Системные решения по Берту Хеллингеру - Гунтхард Вебер

11. От семиоза через различения к (семейной) структуре

Здесь стоит совсем коротко упомянуть о том, что существует ес­тественная конструкция более комплексных грамматических базовых структур для работы методом системной расстановки, ведущей от расстановок проблем через тетралеммные расстановки к семейным расстановкам (о первых ср. Sparrer и Varga v. Kibed). Формальные и теоретические основы в случае расстановок проблем дает семиотика Пирса, особенно идея семиоза (процесса возникновения знака); в случае тетралеммных расстановок подходящую основу предлагает теория различения Спенсера Брауна и современная формальная тео­рия парадоксов по Крипке и Блау, а в случае СемР и других ССР в качестве возможной основы мы представили ЛФТ Виттгенштейна.

12.  О примате процессов

Чем больше мы разворачиваем СисР от семантического к син­таксическому, работая одновременно с несколькими структурными уровнями, тем сильнее смещается основной фокус с работы позиции на работу процесса. Углубленное системное понимание работы про­цесса, до сих пор менее интенсивно толковавшейся, на наш взгляд, представляет собой следующий шаг в развитии системной работы методом расстановки (ср. Sparrer и Varga v. Kibed).

Морфическое поле социальных систем.

Руперт Шелдрейк

 Доклад на конгрессе «Один и тот же ветер поднимает в воздух многих драконов. Системные решения по Берту Хеллингеру» Вислох, 17.04.1999

Мне представилась редкая возможность оказаться среди стольких людей, тесно связанных с идеями полей и памяти. В работе методом семейной расстановки, которую я наблюдал, есть четыре аспекта, особенно заинтересовавших меня в связи с идеей полей.

Четыре аспекта семейных полей

Во-первых, семейная расстановка — это что-то вроде карты или модели семейного поля. Она показывает пространственный порядок и модель отношений. Здесь, как и в любом поле, изменение одной части влияет на все остальные. Таким образом, как и другие поля, семейные поля имеют свою пространственную модель, свой простран­ственный порядок.

Во-вторых, семейные поля обладают памятью. Произошедшее в прошлом оказывает на поле влияние, даже если люди в нем этой па­мяти не сознают. Следовательно, поля имеют пространственный и временной аспекты.

В-третьих, благодаря семейным полям возможно исцеление, вос­становление целостности и порядка.

И, в-четвертых, семейные поля обладают способностью к гибри­дизации. Каждая свадьба — это объединение двух семейных полей и возникновение нового поля.

В этих аспектах семейные поля очень похожи на поля морфические.

Четыре аспекта морфических полей

В разработанной мною концепции морфических полей есть все эти четыре аспекта, и теперь я расскажу о них.

Если мы хотим разобраться в сходствах, то сначала нужно понять базовую концепцию. Некоторым из вас уже знакомы эти идеи, но я все же еще раз коротко сформулирую четыре центральных аспекта, чтобы мы вспомнили, в чем заключается сходство. А потом можно будет посмотреть, в чем состоят различия.

Во-первых, морфические поля являются частью вышестоящей, целостной модели природы. Морфические поля располагаются по принципу гнездовых иерархий. Так организована вся природа. Са­мым маленьким кругом здесь может быть субатомарная частица ато­ма, молекулы или кристалла или клетка ткани, органа или организ­ма. Или это может быть индивидуум, отдельный человек в поле се­мьи, поле рода или в поле содружества наций. Где бы мы ни вгляды­вались в природу, мы везде обнаружим организацию в виде многочисленных соподчиненных уровней. Такая модель организации и эти идеи являются квинтэссенцией холистического взгляда на при­роду.

В противоположность этому редукционистский взгляд на приро­ду сводит все к некоему фундаментальному уровню: все живое — к молекулам, молекулы — к атомам, а атомы — к субатомарным части­цам. Досадно только, что потом выясняется, что некоторые субато­марные частицы состоят из еще более мелких субатомарных частиц. Между тем существуют сотни субатомарных частиц, и никто не зна­ет, какая из них самая основополагающая. Так что редукционистс­кий взгляд не слишком-то обнадеживает. Во всяком случае, размыш­лять о системах мы должны на их собственном уровне. Однако к лю­бому уровню относится то, что целое больше, чем сумма его частей. Идея морфических полей связана с этой целостностью, и я исхожу из предположения о том, что целостность на одном уровне зависит от поля системы. Следовательно, уровень организации семьи включает морфическое поле семьи. А это поле существует в одном из больших морфических полей и одной из более широких моделей организации. Значит, понять отдельную личность в семейном поле можно только по отношению к этому большему целому. Но для того чтобы понять смысл происходящих в семье событий, семья сама требует большего целого. Семьи не существуют в изоляции.

Социальные поля семейных групп не уникальны в природе. Мы являемся социальными животными, и то же самое относится к тыся­чам других видов животных. Координировано поведение птиц в ста­ях, точно так же обстоит дело в косяках рыб, в стаях волков и у соци­альных насекомых. Существует множество разных видов социальных групп животных, и я уверен, что все они имеют групповые поля и в этих полях память. Позже я вернусь к этим группам животных, по­скольку на их примере можно многое узнать о человеческих социальных системах. Конечно, мы не узнаем там ничего о специфически Человеческих аспектах социальных групп, но об основных свойствах социальных полей мы кое-что узнать можем.

Память морфических полей

Традиционные физические поля, такие, как поле гравитации, Электромагнитное поле, поля квантовой материи, рассматриваются физиками так, будто они подчинены вечным закономерностям. Фи­зика по-прежнему во многом следует привычному платоновскому мышлению, как будто материя подчинена вечным математическим уравнениям. Но мы живем в радикально эволюционном универсуме. Это новое понимание, возникшее только в шестидесятые годы. Теория большого взрыва говорит о том, что Вселенная возникла 15 миллиардов лет назад. Она начиналась с очень малого — с образования размером не больше булавочной головки и с тех пор постоянно расширялась и охлаждалась. Все во Вселенной развивалось эволюционнно. Когда-то не было ни атомов, ни молекул, ни кристаллов. Между ем даже физика и химия являются эволюционными науками. Ста­рое мировоззрение, согласно которому природа подчиняется вечным законам, существовавшим, словно некий наполеоновский космичес­кий кодекс, уже на момент большого взрыва, везде существует, но, на мой взгляд, более осмысленным является представление о том, что |вся природа, включая так называемые законы природы, развивается революционно. Я исхожу из того, что природа определяется не законами, а привычками (habits) и подчиняется она не вечным принципам, |а развивающимся.

Итак, я думаю, что вся природа несет в себе память, и выражается [эта память через морфические поля. Каждый род вещей обладает памятью в своем морфическом поле. Это коллективная память всех ана­логичных вещей, существовавших ранее. Способ, которым она переда­ется, мы называем морфическим резонансом. Речь идет о влиянии событии на происходящие позже аналогичные события. Точнее, речь о [влиянии аналогичных моделей действий на последующие аналогич­ные модели действий.

Этот вид памяти проявляется на всех уровнях природы, даже в кристаллах. Если создать некую новую химическую субстанцию и дать ей кристаллизоваться, то морфического поля этого кристалла суще­ствовать еще не будет. Если это новый кристалл, то он должен вообще возникнуть впервые. Чем чаще будут изготовляться такие кристаллы, тем легче будет их изготовлять. И химикам это хорошо известно: со временем новые субстанции становится легче изготовлять во всем мире.

Подобная модель памяти относится к эволюции биологических форм. В книге «Память природы» я привожу в пример некоторые эк­сперименты с пестрокрылками. Если в какой-то местности живот­ные осваивают некий новый прием, то в другом месте научиться ему животным намного легче. Точно так же когда люди осваивают что-то новое, другие люди в любом другом месте осваивают это с большей легкостью. Все эти теории исследовались в биологии, биохимии и химии. Ряд тестов, направленных на изучение этого, существует и в сфере психологии человека. Если тестировалось большое количество людей, то достигались положительные результаты. Исследования с участием от ста до двухсот человек в лабораторных условиях давали иногда положительные, а иногда не слишком знаменательные резуль­таты. Но между тем существуют данные, подтверждающие очевид­ность этих принципов памяти, например, результаты тестов на ин­теллект.