Норильск - Затон - Людмила Сурская

Желая порадовать Мозгового, прапорщик вспомнил о катере:

— «Рыбак» то до сих пор Тимофей Егорович на плаву. Он за «Затоном» и записанный. Хочешь, сплаваешь, как-нибудь. А, что и, правда, приезжай, рыбку половим, уху на берегу сварим. Глядишь, развеешься немного. Командир новый, парень вроде не плохой. Ильёй зовут, как и вашего друга. Ты ж его видел.

— Я заметил, толковый парень, кого-то он мне напоминает.

— Вот! Говорю ж нормальный, — заявил он. И желая продолжения рассказа Мозгового осторожно, проговорил:- Даже не верится, что «Затон» через такое прошёл.

— «Затон» жаль, а людей? Смотрю на причал ваш, нами сработанный, даже сваю могу потрогать, что сам же и вбил. Вышка вон стоит, глаза закрою и вижу, как пулемёт бунт косит. Голодные, мокрые и эти норы. Народ от безумства попер на пулемёты. Снести бы её к едрени фени, но пусть стоит. Стоит, дьявол ей закуси.

— Не отпускают вас лагеря, — посочувствовал Никитин, разливая по кружкам водку.

— Прав ты, прапорщик, крепко держат. Сам уже пощады прошу, а они хватку не ослабляют. Тебе трудно представить себе, как по склону вот этой горы, растянувшись цепочкой от причала до вершины, вереницей бредут исхудалые люди, не люди, а тени, вытянув, как гуси шеи вперёд и напрягая спины, тянут грузы, доски и брёвна из последних сил. Тяжело тянуть всё это в гору. Невыносимо. Даже по ровной местности нелегко, а в гору вообще его с места не сдвинуть. Но мы тянули. Люди спотыкались, падали, но груз двигался до места.

А Никитин, раз уж пошёл такой разговор, расхрабрился и спросил:

— А, правда, Тимофей Егорович, что вы вора какого-то тут спасли?

— Было. Лихорадило лагерь. Воры с отморозками воевали, мы политические или фиг знает какие, в стороне стояли от этого расклада. Я знать не знал, как в ту кашу попал. Выскочил случайно на них. Смотрю, человек пять распаханные лежат, а одного раненного гонят в топи. Ну, я и влез. Отвлёк их на себя, а тут и Илья подоспел. После того нам с ним с одной стороны полегче стало выживать тут, законники помогали, но с другой всякая шалупень та давила.

— Говорят, какой-то важный вор тот был средь них? — предположил прапорщик.

— Не знаю, не спрашивал, вступился за человека. Только подкармливать после того случая они нас стали — это факт. Где брали загадка, но делились. Илью в пекарню попозже пристроили печь хлеб.

Он примолк, а Никитин ему новый вопрос:

— А песца вас брали стрелять или это уже байки?

— Брали. Глаз алмаз был. К тому же сам я бугай будь здоров. На собачьих упряжках уходили в тундру.

— Кто ходил? — поинтересовался он, подавая Мозговому после очерёдного разлива кружку с водкой.

— Приезжали начальники из города или даже столицы. Охоты хотелось. Наши тут местные начальнички старались. Меня кормили, водки давали, погонял с ними по заснеженным просторам.

— И проносило? — воскликнул прапорщик.

— Было всякое, это же тундра. Погибла охрана, собаки понесли с обрыва. А вторые сани мы с приезжим спасли, обрубив упряжь, но он сильно поранился. Идти не мог, собаки погибли. Задача стояла не из лёгких. Вот я, устроив его на те сани, тащил по тундре до лагеря. Наверное, не смерть это моя ещё была. А может, Бог помог. Сейчас даже представить такое себе не могу. А тогда прошёл. Без тёплой одежды, без жратвы и с такой ношей. Приполз, а ко мне допрос с пристрастием, но приезжий спас. Сказал правду, всё, как было. После этого ещё и Илью разрешили брать с собой. Набьём дичи в тундре, нажарим на костре, наедимся. Живём!

Над тундрой плыли тучи, а ниже туч над «Затоном» с разрывающим душу карканьем кружилось вороньё. Мозговой, поднявший было лицо к небу, отвернулся и вновь уставился в землю. Прапорщик понял — придушить ему ту птицу хотелось.

— Договорились ребятки-то наши, возвращаются, — указал Никитин на спускающихся от штаба к причалу военных и гостей.

— Ты прав, идут, — согласился тот, проследив взглядом за рукой прапорщика.

— Давайте, по последней, Тимофей Егорович. За души людские, загубленные тут.

Мозговой принял кружку и тяжело вздохнул:

— Цветут теперь на этой земле они цветочками, травкой вон и радуются хотя бы таким макаром солнышку.

— Прости нас грешных, Господи, — не чокаясь с директором, выпил Никитин.

Полив оставшейся водкой землю у берега, Мозговой поднялся. Никитин за ним. Прапорщик, конечно, не одобрял такого расточительства. Прах не напоишь, но водка хозяйская, ему и приговаривать её.

Офицеры и прилетевший с Мозговым народ подошли ближе.

— На чём сошлись? — встретил Тимофей Егорович своих замов и командование дивизиона.

Те переглянулись.

— Возить грузовым вертолётом на тросах прямо на гору и там монтировать, — доложил командир.

Мозговой вперился в своих инженеров. Они поняли немой вопрос боса и разъяснили более подробно.

— Цельные плиты, Тимофей Егорович. Стены прямо. А они их тут принимают на готовой площадке и монтируют. Всё загоняем в размеры этих самых плит.

— Другого варианта мы не видим, — поддакнул и его зам по строительству.

— Вас устраивает такой расклад? — повернулся Мозговой к командиру.

Ещё б того не устраивала такая сказка.

— Так точно. Нас устроила бы любая помощь, а такой вариант, просто сказка, — расплылся в благодарственной улыбке Седлер.

— Дизеля не нужны? — вдруг предложил Мозговой.

Обалдевшие офицеры переглянулись.

— С трудом верится в такую удачу, мы не откажемся. Два потеряли, — подал голос обрадованный комбат.

Мозговой посмотрел на ребят и спросил:

— А остальные?

— Спасли, — ответил ему не стройный хор.

— Тогда по рукам. Не ругай прапорщика командир, мы тут с ним посидели немного. Ностальгия.

— Я учту, — щёлкнул каблуками Седлер.

Но Мозговой вдруг встал. Замполит напрягся: «Как бы не передумал насчёт помощи». Но тот заговорил о другом:

— Вспомнил, сейчас, как первые дизеля сюда таскали, станки токарные, слесарные, столярные, фрезерные и рельсы. Разгрузка была, страшное дело, я вам скажу. В кино это снять будет невозможно. За каким хреном это нужно было тягать по воде на баржах, не дождавшись зимы, не пойму. Люди, как муравьи, гинули под брёвнами, что использовали катком. С барж катили, да и потом при подъёме в гору. Расплющенные руки, раздавленные ноги, такая мелочь. Изувеченные люди падали в ледяную воду, как прихлопнутые тараканы. В гору подъём был такой…, страшнее казни не придумаешь, мы их туда, а оно всё обратно. — Заметив опущенные головы ребят, Мозговой улыбнулся. — Поможем, не кручиньтесь так-то уж. Армия-то своя, как-никак. Дам я тебе дизеля майор и на гору доставлю, чтоб солдатиков твоих не подвергать опасности.