Воронье царство (СИ) - "Ifreane"

— Ну, ты вон с какой высоты шлепнулся, — фыркнула со смешинкой Арндис.

Риван мягко улыбнулся ей в ответ, но промолчал.

«Может, и правда привиделся», — подумалось жрецу, когда они вышли на улицу. При солнечном свете все события последних дней казались какими-то нереальными. Но ноющая шея напоминала, что петля в его жизни все же случилась.

Торопливо шагая мимо дворов, Риван убедился в словах Арндис. Многие дома выглядели покинутыми, окна и двери некоторых оказались заколочены, а по дороге встречались в основном старики. А неподалеку от деревни показалась обещанная поросшая и явно рукотворная насыпь, служившая местом для молений. На вершине стояли скромные, в половину человеческого роста, идолы, заботливо украшенные рыжими лентами в честь минувшего праздника, в изножьях каждого из которых лежали подношения. Риван был приятно удивлен тому, что в этом маленьком святилище нашлось место всем северным богам. Вернее, когда-то всем, сейчас же между истуканами коршуна и совы зиял провал затоптанной земли.

Спиной к идолам, разместившись прямо на земле, не боясь запачкать опоясанную бурым кушаком длинную светлую рубаху, сидел давно немолодой, но крепкий мужик, а вокруг него, разинув рты, расположилась ребятня. Риван и Арндис остановились, прислушиваясь к его рассказу.

— … словами ничего не решат, и тогда свет и тьма, Сол и Сот, схлестнулись в грозном бою, дабы выяснить, кто же из них сильнее. И бились они целую вечность, и никто не мог одержать верх над противником, поскольку силы их были равны. Не желая уступать, изнуряли они себя до тех пор, пока не нанесли друг другу смертельные раны и не пали замертво в единый миг, — детишки, старшему из которых было от силы зим семь, охнули в изумлении. — Плоть Сола образовала землю, жилы его стали реками и ручьями, мертвый лик озарил светом небосвод, а последнее дыхание породило жизнь — так и возник Солиум. Плоть же павшего Сота стала изнанкой мира, его тенью, «той стороной». Темные капли крови Сота, что брызнули в миг убийства на тело Сола, стали ничем иным, как богами Солиума. Из крупных капель зародились шесть великих божеств, равных между собой, — повернувшись вполоборота, старик принялся указывать на идолов и перечислять: — Яростная богиня-мать Артула, бог вечной охоты Ульвальд, страж морей Орка, бог славной победы Баркуд, хранительница тайных знаний Калиппа, — затем, опустив руку, добавил: — И Бог-Ворон — мудрый бог. А светлые капли крови Сола на теле Сота дали жизнь божествам и духам на «той стороне». Шесть великих, но также равных: ткач судеб Иснан, богиня-воительница Ифри, Унсар — покровитель благородных духом, богиня плодородия Ренетут, бог-наставник отцов Бетхор и повелитель течения времени Уффин. Так и жили боги на разных сторонах мира. Богов Солиума почитали и одаривали люди, зародившиеся из предсмертного вздоха Сола, взамен те делились с ними своей мудростью и благословением. Подношения наделяли богов силой и влиянием, и всё их устраивало в таком союзе, покуда не стали люди докучать богам по каждому вопросу, будь то рождение ребенка, сбор урожая или ссора с соседом. Не в силах более терпеть человеческую ненасытность, но и не желая отказываться от их даров, боги собрали своих приближенных и научили их, как воззвать к себе в час нужды. А затем отправились на «ту сторону» и попросили у своих собратьев прибежища, взамен поведав тем, как получать жертвы от людей из Солиума. И с тех пор все порождения от крови Сота и Сола обитают на изнанке мира, среди духов и теней, а их последователи несут им подношения и восхваляют в своих молитвах по всему Солиуму, множа их влияние.

— Ну брехня же, — тихонько фыркнула Арндис. — Всем известно, что Сол и Сот — это императорские сынки, которые первыми нашли путь на «ту сторону».

— Но его версия ведь лучше, — усмехнулся ее серьезности Риван.

— Это чем же?

— Да хотя бы тем, что в ней братья не проливают кровь друг друга, чтобы выяснить, чьи боги лучше. Этого им, — Риван кивком указал на детей, которые наперебой накинулись на сказителя с вопросами, начиная от того, как выглядят «светлые» боги, заканчивая остротой зубов Орки, — и в жизни хватит с лихвой.

— Но ведь результат той битвы и разделил богов на южных и северных, разве это не важное знание?

— Для них нет, им сейчас нужнее сказка.

— Глупости какие, кто так детей воспитывает.

Старик, пообещав мальцам рассказать все в следующий раз, бросил недовольный взгляд на чужаков.

— Здесь не рады таким, как ты, — сухо проговорил он.

— Что зна… — хотела возмутиться Арндис, но Риван прервал ее, положив руку на плечо.

— Я не служу реильскому царю.

— Но вы служите одному богу, — говорил мужик беззлобно, возможно, не желая напугать детей.

— Я все еще надеюсь, что нет.

Старик поднялся, стряхнул сухую землю с колен, и, окинув взглядом жреца, таким же спокойным тоном заверил:

— Вроде взрослый мужик, а такой наивный.

Арндис, до этого напоминающая оскалившегося хищника, готового к прыжку, прыснула коротким смешком.

— В любом случае, тут вам делать нечего, — продолжил мужик, указав на пустующее место на холме.

— Если позволите, я хотел просто набрать трав.

— Кто я такой, чтобы не позволить, набирай, — старик повернулся к детям. — Идем, а то скоро темнеть начнет, — и снова обратился к жрецу. — Я промолчу, никому не нужна смута, но и в деревне надолго оставаться не советую.

Риван молча кивнул в ответ.

— Тебя врать когда-нибудь учили? — возмутилась Арндис, как только они остались одни. — Ну понял он по твоим черным тряпкам, что ты из врановых, ну сказал бы, что отрекся.

— Он не желает нам зла, к чему врать, — даже лгать об отречении казалось Ривану чем-то невыносимо скверным, но он не знал, как это объяснить девушке. — Он такой же, как и мы, скрывающийся от беды подальше жрец.

— С чего ты взял?

— Его пояс — это лоскут бурых одеяний прислужников Артулы.

Арндис набрала в грудь воздуха для новых возмущений, но, тяжело вздохнув, сдалась:

— Ты невозможен.

Риван тем временем обошел опоясывающую вершину холма зелень, выискивая знакомые соцветия. Нашлась тут и лиловая россыпь вереска, и белые, пусть уже отцветшие, макушки донника. Сняв с шеи бабий ножик, жрец принялся аккуратно срезать нужные ему травы. Краем глаза он заметил, как Арндис, выудив из-за пояса охотничий нож, молча отсекла одну из косичек и положила ее у деревянных лап Ульвальда.

— Знаешь, — закончив с простыми травами, Риван принялся водить по зарослям болтающимся на шнурке ножиком, — нам в приюте тоже рассказывали эту легенду. Я, помню, очень сильно расстраивался и возмущался тому, что из-за жадности древних людей боги больше не ходят по нашим землям. И все ждал, что когда научусь попадать на «ту сторону», обязательно попрошу у Бога-Ворона за них прощения.

— И как? — усмехнулась Арндис. — Попросил?

— Когда я его увидел в первый раз, от трепета я не мог вспомнить собственное имя, не то чтобы какую-то легенду.

Звонкий смех Арни приятным теплом разлился по сердцу жреца.

— И все-таки она страшная, — успокоившись, сказала девушка.

— Кто?

— «Та сторона».

— Там нет привычных нам красок, да, но я бы не назвал ее страшной, — Риван задумался, подбирая слова для той, кто никогда не видел своими глазами серую пустошь. — Там спокойно, ты собран и кажется, что все тебе по плечу, ничего не боишься и ни о чем не переживаешь.

— Словно предался забвению, — угрюмо добавила Арндис. — Это край богов и мертвых, поэтому и страшный.

— Разве вы не стремитесь попасть в охотничьи угодья Ульвальда?

— Мы верим, что лучшие из нас попадают туда. И я искренне надеюсь, что мои братья и сестры, павшие от рук колдуна, сейчас охотятся бок о бок с Ульвальдом, но сама туда не тороплюсь.

— Как он вообще в ваших землях оказался? — не удержался от вопроса Риван и тут же пожалел об этом, увидев как девушка изменилась в лице.

— Сами напросились, — после непродолжительной паузы ответила она. — Устроили охоту на вашего брата.