Замок Короля Пауков (СИ) - Киров Никита

— Второй батальон! Вперёд!

— Да куда ты? — один из соседей ткнул Феликса в плечо. — Нам туда!

Феликс пошёл вслед за всеми, забираясь на холм у реки. Вот отсюда уже видно всю долину и отступающих. Как же много их было. Стоя внизу, он даже не догадывался об их истинном количестве. Но всё же враги отступили, но…

Вдали шёл бой. Над замком Короля Пауков поднимались облака дыма, а внутри монастыря что-то горело. Кто-то снял знамя Дренлигов с монастырской башни, а пушки замка стреляли по монастырю. У подножия стен бегали горевшие люди. Что там случилось?

— Они что, взяли монастырь? — спросил кто-то из соседей. — Почему они стреляют из замка?

— Чтобы подавить пушки, пока не начали стрелять в ответ.

— Это сколько у них людей, что они могут драться с нами и штурмовать крепость?

— Занять позицию! — кричал Гилберт. На его шлеме блестела свежая зарубка от топора, но сам Гил был в порядке. — Готовимся к обороне!

Батальон выстроился на холме, собираясь удерживать позиции. Но, кажется, враг не будет пытаться их выбить, по крайней мере, сейчас. Погибло много, но ещё больше сбежало. А что же с самим Касом? Неужели он погиб?

Солдаты не теряли времени и начали ставить заранее приготовленные колья. Четвёртый батальон стаскивал камни, собирая импровизированную стену, а стрелки построились на берегу с заряженными мушкетами. Несколько из них выстрелило, но не в сторону врага, а в сторону толпы, которая уже подбиралась обшаривать трупы.

— Это добыча пехоты Леса! — кричал офицер четвёртого батальона. — Если бы вы, трусливые твари, дрались вместе с нами, получили бы свою долю. А теперь убирайтесь, пока мы не открыли огонь. Это добыча пехоты Леса и союзной кавалерии!

Толпа, состоящая из каких-то сомнительных лиц, смотрели в стволы мушкетов и на трупы, в карманах и сумках которых полно всяких ценностей. Но пехота Леса никому не отдаёт свою добычу, особенно тем, кто в бою не участвовал. Поэтому гвардейцы не покидают строй во время битвы, чтобы собрать ценности с убитого врага, они знают, что получат своё позже.

— Ты жив? — спросил Гилберт, подходя ближе. К его топору, покрытом кровавыми брызгами, прилипли чьи-то волосы. — Рад, очень рад. Отдохни немного. Ты молодец, брат.

Он пошёл дальше, отдавая команды. А Феликс почувствовал, что едва стоит, ведь ноги почти его не держат. Не примут ли его за труп, если он просто ляжет на землю?

Он сел на большой камень, глядя на забитый мертвецами брод. Сколько же их тут? Сотни? Кто-то ещё стонет, но солдаты деловито добивают раненых одиночными и уверенными ударами. Никакой пощады, но и никакого измывательства.

Усталость накатывала волнами. Мышцы рук дико болели. Феликс с трудом убрал меч, не попав в ножны с первого раза. Нет, к такому привыкнуть решительно невозможно. Река, всё ещё красная от крови, омывала тела и Грайден-младший наконец-то понял, почему ненавидит сражения. Из-за крови, её всегда слишком много, и она везде. Её невозможно избежать и очень трудно смыть. Оказывается, Феликс её боится. Он усмехнулся про себя от этого, но легче не стало.

— О, а ты, парень, молодец, не промах! — к нему подошёл ветеран со шрамом на когда-то разорванной щеке и потрепал Феликса по плечу. — Не струсил. Все, кто впереди меня стоят, всегда выживают.

Он достал с пояса фляжку.

— Только один глоток, — предупредил ветеран. — Хлебни, разрешаю. Но только один. Это вино старше тебя, парень.

Феликс прижался к фляжке и удивился, что зубы забарабанили по горлышку. Да его трясёт. Он даже не почувствовал вкус.

— Эй, не расплескай, — ветеран отобрал фляжку. — Всё, больше не получишь. Я его только при победах пью.

— А мне ты его не давал, когда я с тобой дрался! — пожаловался один из проходящих мимо солдат.

— Да потому что ты тогда обосрался, а я весь бой позади тебя стоял! — ответил ветеран и заржал.

Они продолжили перекидываться незлобными колкостями. Феликс заметил сидящего в отдалении человека, соскочил с камня и подбежал к нему.

— Ты жив? — спросил он и едва не кинулся обнимать Каса, но вовремя сдержался. — Я думал, вы там все погибли, а ты жив и даже не пострадал. Прямо праздник какой-то.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Лучше бы я умер, — ответил Кас, смотря перед собой. — Всё насмарку.

В руке он держал ожерелье из чьих-то зубов. Шлема не было, куртка со стальными пластинами забрызгана кровью, на коленях он держит свой меч, Продавец Иголок. Оружие тоже всё в крови. Рядом лежит другой меч, более грубый и тяжёлый, наверняка трофей.

— Да что ты такое несёшь, — сказал Феликс. — Ты жив, ещё победишь. Ещё не всё потеряно.

— Знаешь что?

Кас будто собрался произнести какую-нибудь колкость, но сдержался и посмотрел Феликсу в глаза.

— Ничего, — сказал он грустным голосом. — Просто я думал, что всё будет иначе.

— Я тоже.

Феликс протянул руку. Кас сначала отвернулся, но взялся за неё и встал. На какую-то минуту он стал похож на самого себя, тем, кем он был раньше.

— Где твой отец? Почему он не атакует дальше? Монастырь пал, ещё немного и…

— Атаковать ещё? Но ведь…

— Я не спрашивал твоего мнения!

В его глазах знакомое раздражение, какое всегда сохранялось за ним в последние годы, когда Кастиэль стал совсем невыносим. Жаль, только что он казался прежним.

— Где твой отец?

— Он где-то с офицерами, — только и ответил Феликс.

Кас ушёл не разворачиваясь. Даже не поправил криво висящую накидку. Феликс посмотрел ему вслед. Только бы Дренлиг не удумал что-нибудь безумное.

Глава 8

Сэджин тщательно протёр лезвие меча перед тем, как убрать в ножны. Атака оказалась более успешной, чем он думал. Один таранный удар двух сотен конных копейщиков разметал вражеское войско. Вот только сколько всего воинов у противника, не знает никто, а их хватает, чтобы одновременно вести бой у реки и штурмовать замок. Большая крепость устояла и до сих пор обстреливала монастырь. В подзорную трубу видно горящие под стенами трупы, наверняка от того земляного масла, что добывали древние вышки Старого Мира. А на самой стене творилось ужасное.

— Казни, — сказал генерал Грайден. Он смотрел через подзорную трубу, но не старинную, а новенькую, сделанную в Ангварене. — Убивают монахов за то, что сопротивлялись.

— Я думал, в Альбе верят в Спасителя, — Сэджин не стал продолжать смотреть на экзекуции. Сначала монахов и гарнизон резали, а теперь просто сбрасывали вниз со стены. Не так высоко, чтобы убить, но достаточно высоко, чтобы покалечить. И вряд ли их будут добивать, разве что стоны ночью будут мешать спать. — И не тронут монахов.

— Да, они с нами единоверцы. Но когда это кого-нибудь останавливало от резни? — Грайден-старший убрал подзорную трубу. — Хотел сказать спасибо за вашу атаку. Ещё немного, и нас бы взяли за жопу.

— Не стоит, генерал. Как думаете, крепость ещё продержится?

— День или два.

— У нас нет дня или двух, — сказал Кастиель, всё это время сидевший молча. У него опухли губы, будто он их прокусил до крови. — Монастырь уже пал, теперь им ничто не помешает взять замок.

Дренлиг сидел на камне, занимаясь трофейный ожерельем из зубов, снятым с какого-то варвара. Кас высыпал зубы в кучу и теперь заново нанизывал их на цепочку, в середину самые большие, по краям более мелкие. Армия Тренланда, которая сегодня отступала, переправлялась через реку и закреплялась на этом берегу. Альбийцы тоже не теряли времени, видно, как на своей стороне поля они строят заборы высотой чуть ниже человеческого роста. Конь сможет перепрыгнуть, но не когда на нём сидит всадник в броне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Они ставят укрепления, — сказал Сэджин. — Причём так быстро, будто подготовили всё заранее.

— Дай сюда, — Дренлиг отобрал подзорную трубу. — Обычный заборчик, там такие щели, что человек пролезет.

— Такие щели нужны, чтобы можно было стрелять из лука или арбалета… и не приведи Спаситель, если у них есть мушкеты или аркебузы.

— Откуда у варваров мушкеты? Они же варвары.