Дерзкие побеги - Алла Нестерова

На одной из станций он телеграфировал жене, чтобы она его встретила. Та, конечно, не ожидала увидеть осужденного мужа через такой короткий срок: переправа осужденных в Березов продолжалась целый месяц, о чем подробно писали газеты, а обратное путешествие Троцкого заняло всего одиннадцать дней! Встреча супругов состоялась на одной из станций под Петербургом.

Сама Наталья Ивановна очень трогательно описывает это событие в своих воспоминаниях: «Получивши телеграмму в Териоках, финляндском селе под Петербургом, где я была совершенно одна с совсем маленьким сыном, я не находила себе места от радости и волнения. В тот же день я получила с пути от Л. Д. длинное письмо, в котором, кроме описания путешествия, заключалась еще просьба привезти ему книги, когда буду ехать в Обдорск, и ряд необходимых на Севере вещей. Выходило, будто он сразу раздумал и каким-то непостижимым путем мчится обратно и даже назначает свидание на станции, где скрещиваются поезда. Но удивительным образом в тексте телеграммы название станции выпало. На другой день утром выезжаю в Петербург и стараюсь по путеводителю выяснить, до какой именно станции я должна взять билет. Не решаюсь наводить справки и отправляюсь в путь, так и не выяснив название станции. Беру билет до Вятки, выезжаю вечером. Вагон полон помещиков, возвращающихся из Петербурга с покупками из гастрономических магазинов в свои имения – праздновать Масленицу; беседы идут о блинах, икре, балыке, винах и пр. Я с трудом выносила эти разговоры, взволнованная предстоящим свиданием, терзаемая мыслью о возможных случайностях… И все же в душе жила уверенность, что свидание состоится. Я едва дождалась утра, когда встречный поезд должен был прийти на станцию Самино: только в дороге я узнала ее название и запомнила его на всю жизнь. Поезда остановились, и наш, и встречный. Я выбежала на станцию – никого нет. Вскочила во встречный поезд, пробежала в страшной тревоге по вагонам, нет и нет – и вдруг увидела в одном из купе шубу Л. Д. – значит, он здесь, здесь, но где? Я выпрыгнула из вагона и сейчас же наткнулась на выбежавшего из вокзала Л. Д., который меня искал. Он негодовал по поводу искажения телеграммы и хотел по этому поводу тут же затеять историю. Я еле отговорила его. Когда он отправил мне телеграмму, он отдавал себе, конечно, отчет в том, что вместо меня его могут встретить жандармы, но считал, что со мной легче ему будет в Петербурге, и надеялся на счастливую звезду. Мы сели в купе и продолжали путь вместе. Меня поражала свобода и непринужденность, с которой держал себя Л. Д., смеясь, громко разговаривая в вагоне и на вокзале. Мне хотелось его сделать совсем невидимым, хорошенько спрятать; ведь за побег ему грозили каторжные работы. А он был у всех на виду и говорил, что это-то и есть самая надежная защита».

«Любовь искупает все грехи», – когда-то заметил Соломон. Действительно, прекрасно, когда кто-то, пусть это даже самый отчаянный негодяй, может рассчитывать на безграничную любовь и преданность близкого человека. Льву Давидовичу можно только позавидовать, ведь верная Наташа не оставляла его даже в годы сталинских репрессий и вместе с ним пряталась под кроватью, когда группа террористов пыталась казнить Троцкого в далекой Мексике. Его более удачливый соратник, Сталин, добившись неограниченной власти в стране, перестал доверять Троцкому.

Прямо с вокзала счастливые супруги отправились в артиллерийское училище, где в то время находились надежные товарищи Троцкого. Однако положение беглеца в Петербурге было еще более рискованным, чем на дорогах Сибири или во время путешествия по железнодорожному пути в Северную столицу. Несомненно, что сообщения о бегстве ссыльного уже были разосланы из Березова во все города, а в Петербурге личность Троцкого была слишком хорошо известна благодаря его деятельности в Совете депутатов. Пришлось Троцкому вместе с семьей перебраться в Финляндию. Самым опасным пунктом этого предприятия стал Финляндский вокзал. «Перед самым отходом поезда, – писал Лев Давидович в своей книге, – в наш вагон вошло несколько жандармских офицеров, ревизовавших поезд. По глазам жены, которая сидела лицом ко входной двери, я прочитал, какой опасности мы подвергаемся. Мы пережили минуту большой нервной нагрузки. Жандармы безучастно поглядели на нас и прошли мимо. Это было самое лучшее, что они могли сделать».

Ленин и Мартов в это время также находились в Финляндии, на Карельском перешейке, поэтому Троцкий, конечно же, сразу же по приезде навестил их. Ленин снабдил своего тогда еще товарища несколькими полезными адресами в Гельсингфорсе. Друзья Ленина помогли Троцкому устроиться в местечке Огльбю, неподалеку от Гельсингфорса (Хельсинки), где он провел три безмятежных месяца вместе с женой и сыном и написал свою книгу о побеге под названием «Туда и обратно».

Полицмейстер в Гельсингфорсе был революционным финским националистом и обещал предупреждать Троцкого о малейшей опасности (со стороны Петербурга). Когда книга «Туда и обратно» была издана, Лев Давидович на полученный за нее гонорар отправился в Стокгольм. Это случилось в конце марта: вместе с семьей он на норвежском пароходе отплыл в Европу. Но в порту Галифакс спустя всего несколько дней после начала вояжа его и еще нескольких эмигрантов арестовали и заключили в лагерь для немецких моряков. В дело вмешался Петроградский совет Временного правительства, и уже через месяц арестованных, в том числе и Троцкого, освободили. Но он по-прежнему оставался за границей. Его вынужденная эмиграция продолжалась десять лет, и только в 1917 году революционер вернулся на родину.

За время своего пребывания за границей Троцкий объездил десятки городов, работал во многих газетах и журналах, в частности, он был одним из редакторов «Правды». В этот период он окончательно оформил свою теорию «перманентной всемирной революции». Затем в жизни подпольного революционера и эмигранта наступил поистине блистательный период, благодаря которому имя Троцкого навсегда вошло в анналы истории. С 1917 по 1920 год он стал играть важнейшую роль в политической жизни страны, фактически вся власть в этот период была сосредоточена в его руках, так как только у него хранились чистые листы бумаги с печатью председателя Совнаркома и его личной подписью, а что писать на этих бумагах, зависело от него.

Среди личных «заслуг» Троцкого можно отметить следующие: во-первых, это он отдал приказ о сдаче Петрограда белым; во-вторых, именно Троцкий категорически настаивал на введение в армии жесточайшей дисциплины (а это означало массовые расстрелы целых подразделений и батальонов, посмевших выйти из подчинения); в-третьих, им были организованы трудармии (те, кто не участвовал в боях, были обязаны трудиться по месту дислокации); и, наконец, Троцкий стал инициатором создания первых в мировой истории концлагерей для военнопленных.

Спустя всего десять лет история Страны Советов была переписана Сталиным набело, и в ней уже не нашлось места Троцкому. Теперь он стал врагом номер один и для Сталина, и для своей родины. Во всех судебных процессах против «врагов народа» фигурировало имя Троцкого – главного зачинщика антигосударственной деятельности и главного провокатора». Под давлением сталинских установок правительства западных стран также старались избавиться от человека с репутацией «знаменитого революционера». Троцкий кочевал из одной страны в другую: в середине 1933 года он во Франции, летом 1935 года – уже в Норвегии, а 9 января 1937 года – в Мексике, куда его пригласил известный художник Диего Ривера. Причем в Мексику Троцкий приехал на танкере, предоставленном норвежским правительством. В начале 1939 года Троцкий купил большой дом в предместье Мехико, надеясь наконец-то отдохнуть от бесконечных волнений и необходимости постоянно менять место жительства, чтобы спастись от преследований сталинских агентов. В Мексике Троцкий провел последний год своей жизни.

Но и здесь его не оставляли преследователи. Было предпринято несколько попыток лишить жизни «опасного и коварного врага» Страны Советов. Одна из попыток должна была закончиться успешно, но, несмотря на все усилия подосланных на виллу террористов (комната, где находился Троцкий с женой, была буквально изрешечена автоматной очередью), «дьявол революции» нисколько не пострадал, и даже оставленная напоследок террористами бомба не взорвалась. После этого случая были предприняты меры по усиленной охране дома, но будущий убийца Троцкого все-таки проник в его дом. Под именем Жака Морнара действовал 26-летний Рамон Меркадер дель Рио Эрнандес, доблестный лейтенант испанской республиканской армии. Он действовал по специальному заданию НКВД. 28 мая в 18 часов 20 минут Рамон Меркадер, войдя в кабинет Троцкого, достал из-под полы своего плаща ледоруб (Троцкий запретил обыскивать своих знакомых). Лев Давидович сидел за письменным столом, и убийца, подойдя к нему сзади, ударил его по голове. Рана была глубокой, однако Троцкий успел закидать убийцу предметами со своего рабочего стола, изрядно покусать его и даже дать показания в полиции. Скончался наш герой в госпитале через сутки, а через шесть дней, после кремации, его останки были захоронены в саду возле роскошного мексиканского дома. Прах Натальи Ивановны был погребен рядом в 1962 году.