Увидимся в Новом Свете - Марьяна Брай

– Да, согласна. Они могли бы помогать общине, ведь она их кормит. Кому они подчиняются?

– Здесь – губернатору, на корабле – капитану.

– Тогда нужно поговорить с губернатором, сестра. В общине не хватает мужских рук. Охрана здесь, судя по всему, нужна не сильно, потому что с племенами дружат, так что, пора добавить рабочих рук на стройку.

– Да, я сейчас же поговорю с губернатором.

– Если сестры свободны, пусть придут на наш огород, до заката еще много работы, если мы хотим завтра устроить выходной, то сегодня нужно постараться – выровнять грядки, разбить комья земли, а завтра на закате, когда все разойдутся, я с парой девочек засажу наши новые земли. Нам нужен урожай к осени. Они сказали, что снимают по два урожая, значит, этот успеет созреть. Семена я уже замочила.

– Даже и не знаю откуда ты это знаешь, Элиза. Сейчас команда перевезет шерсть, и спать мы будем уже не на соломе.

– Ее нужно просушить и проветрить, потому что запах трюма, думаю, не лучшее. И еще, не привлекайте к погрузке индейцев, не позволяйте им касаться тюков, потому что на корабле была болезнь. Пока мы не простираем и не прожарим ее, она может нести в себе опасность для них.

– Ты так считаешь?

– Я и Клер, которая дома помогала отцу. Он был врачом одно время, и пришел в исследованиях к тому, что эти болезни, что уносят так много жизней, передаются друг от друга через руки, через вещи, через воду. А у индейцев нет привычки к ним, – я вспомнила про то, что множество погибло именно от болезней, что принесли первые колонисты, спустившись на дикие земли.

Маргрет уже спала, и мы посчитали, что нас достаточно много, чтобы не бояться. Солдаты спали, и мы могли искупаться и помыться без лишних глаз. В день приезда нам пришлось довольствоваться обтиранием из тазика, и дневная жара делала с телом под шерстяными платьями страшные вещи.

Я наконец промыла голову – аж три раза намылила волосы, натиралась с такой силой, что могла слезть кожа.

– Надо зашить декольте на наших платьях и безрукавках, и работать в них, потому что в этой жаре невозможно ходить в шерсти, – Барби была права, и мы решили завтра утром это сделать. Платья девушек были уже постираны.

– Только, нужно закрыться, чтобы они не думали, что мы работаем. Скажем, что мы молимся отдельно от всех, у нас день поминовения умерших в пути, – мы уже шли назад, когда в полукилометре от поселения перед нами встали индейцы. Их было человек двадцать.

– Элиза, помнишь анекдот про слепого и глухого? Ну, где "Здравствуйте, девочки"? Вот мы сейчас примерно в такой-же ситуации, – прошептала мне Клер.

– То есть… "Приехали", да? – мне было с одной стороны страшно, а с другой смешно. Какие же мы самонадеянные дурынды!

Глава 12

– Я сама, стойте и молчите, – вперед вышла Клер. – Есть среди вас тот, кто говорит на английском, – обратилась она к молчащим и внимательно разглядывающим нас индейцам.

Они молчали. Клер сделала еще один шаг вперед, держа руки перед собой. Она обернулась, показывая, что можно осторожно идти. Мы пошли за ней. Девушки боялись и перешептывались. Мужчины и женщины расступались, образуя коридор., который замкнулся, как только мы прошли мимо них.

– Я чуть не наделала в штаны, – прошептала одна из наших новообращенных сестер.

– У тебя нет штанов, не выдумывай, так что, так и говори, что чуть не наделала на пол, – ответила вторая, и они засмеялись.

– Молча пробираемся в дом и ложимся спать. Они дали нам понять, что ночью здесь лучше не бродить. Возле реки нужно выкопать «лягушатник». В нем вода будет лучше прогреваться, ну, или мыться в реке, – я испугалась серьезно.

– Элиза, не бойся, им просто любопытно. Думаю, они наблюдали за нами, пока мы мылись. Для них это странно, потому что пуритане не купаются, и индейцы привыкли считать их грязнулями. Мы сломали их шаблоны, вот и все. Это, как если бы ты увидела ночью, что твои собаки сидят на диване с виски и ведут беседу о культуре, – Клер шептала мне, когда мы улеглись.

– Ты уверена?

– Да, для них мы – дикари, потому что они считают свою культуру самой великой, хоть и не понимают значения слова культура.

– Ты считала, что твоя работа – самое главное, но не знала, что это работа. А сейчас твоя работа стала жизнью. Мечты сбываются, правда, жаль, что только твои, потому что я мечтала увидеть Альпы.

– Ладно, хватит прививать мне чувство вины, знаешь ли, я не наслаждаюсь здешним бытом и жизнью, и мне много страшнее, чем тебе, потому что я глубже знаю что здесь происходит.

– Глубже она знает… То есть, ты можешь поведать насколько глубоко мы в этой…, - я хлопнула ее по ягодицам и она даже не удивилась, потому что эта моя шутка уже не веселила ее. Слишком часто она говорила "Я глубже знаю"… Это мог быть выбор мебели, одежды, овощей на ужин, и для спора других аргументов у нее не было.

– Хватит злословить, из нас двоих именно я просидела год в английской тюрьме, а ты молилась и искала откуда ты писиешь.

– С чего ты взяла, что я это делала?

– Все девочки в детском доме это делали, – с видом знатока ответила Клер, и я решила, что тему надо закрывать.

– Нужно прогреть шерсть на солнце, но нельзя пускать к ней индейцев, Клер. Ты чувствуешь, как она пахнет сыростью? – тема шерсти оказалась как нельзя кстати.

– Да, завтра разложим, – Клер зевала, но, скорее всего, давая понять, что не хочет продолжать разговор.

– Завтра лучше не злить их, и не работать, – мы улеглись рядом, сняв платья, и было приятно чувствовать влажным еще телом легкий ветерок из плохо забитых досок.

– Значит, нужно проснуться раньше, чем они. Все, спим, – она сразу захрапела и я начала проваливаться в забытье.

– Наша новая сестра Абигель страдала бессонницей еще тогда, когда звалась Малышкой Джеки, что держала под страхом все дороги на подъезде к Лондону, и она разбудит вас, когда скажете, правда, Абигель? – Барбара шептала с нами, значит, подслушала разговор.

– Как есть правда, сестры мои, я разбужу вас еще до того, как они проснуться и почешут свои святые ляжки, – у «Малышки» был голос, похожий на скрип колеса и мордашка, о которую можно было сломать