Брюки не требуются (ЛП) - Карр Ким

Мне нужно убираться отсюда.

Сейчас.

Все случается прежде, чем я успеваю это остановить. Я держусь за маленький рычажок, который закрывает дверь. Он пытается схватить меня за руку, и движение самолета заставляет мою руку дернуться вправо. А потом мы вылетаем за дверь.

Это наших рук дело.

Я виню его.

В ужасе я не могу даже пошевелиться. Я упираюсь носом в ковер, и его тело накрывает мое. Для тех, кто случайно захочет посмотреть шоу, я уверена, что они многого не увидят, но будут знать. Без сомнения, предположат, что мы собирались там сделать.

Учащенное сердцебиение, которое я чувствую в своем сердце, больше не является результатом похоти, а полного смущения.

— Вам следует занять свои места.

Подавленная, я даже не могу поднять глаза, чтобы посмотреть, кто с нами разговаривает.

Я чувствую, как тянется мое платье, оно опускается, опускается, опускается. Это он. Пляжный бродяга. Придурок. Мужчина-шлюха. Мерзавец. Слава богу, материал платья — хлопок, а не дешевая ткань, которая легко рвется.

Мягкие губы шепчут мне на ухо.

— Я думаю, тебе лучше встать.

Независимо от моего последнего осознания, я не могу злиться на него прямо сейчас. Кроме того, я хотела этого. Я практически умоляла об этом.

— А что насчет тебя? — шепчу я.

— Не беспокойся обо мне.

Кто-то прочищает горло.

Это не может происходить на самом деле.

Осмеливаясь поднять глаза, я уже знаю, когда мои глаза пробегают по телу передо мной, что это Тиффани, стюардесса, влюбленная в моего соседа по креслу. Достаточно скоро в моем поле зрения появляются хмурый взгляд и светлые волосы.

Да. Я была права.

Клуб «Майл Хай» станет моей погибелью.

Стюардесса сидит в своем откидном кресле и хитро смотрит на меня.

— Правила Федерального управления гражданской авиации предписывают наличие лишь одного человека в туалете. Я собираюсь доложить об этом инциденте капитану.

Я хочу стереть эту ухмылку с ее лица, но для этого мне необходимо стоять, а не лежать горизонтально с моим полуголым сообщником по преступлению на мне.

В дополнение к этому, раздражать ее сейчас не принесет мне никакой пользы. Если она выдаст меня полиции, меня могут обвинить в нарушении правил полета или даже в публичном непристойном поведении.

Тяжесть, навалившаяся на меня сверху, медленно исчезает. Мужчина, с которым я только что собиралась заняться сексом, поднимается на все свои шесть с лишним футов.

О, Боже, его штаны. Его штаны. Они расстегнуты, и без застегнутого ремня они наверняка упадут, как только он встанет.

Я не часто молюсь, но, пожалуйста, Боже, дай мне передышку.

— Это полное недоразумение, — говорит мой сосед по креслу стюардессе, поворачиваясь, чтобы посмотреть на нее через плечо. Он натягивает свою рубашку.

Меня должно волновать, что происходит, но прямо сейчас все, о чем я могу думать, — это то, что крученная Б исчезает. Пуфф, она исчезла, как будто ее никогда и не было. Но буква была там. И я знаю, кто он такой. Он распутник, шлюха, игрок, какое слово не назови, все относилось к нему.

Тиффани, или Джоди, или как там ее на самом деле зовут, издевается.

— Я не думаю, что произошло недоразумение.

Оборачиваясь, он поднимает руку вверх, как бы сдаваясь.

— Можем мы хотя бы обсудить это, прежде чем вы сделаете что-нибудь опрометчивое?

Ошеломленная тем, что она собирается отказать ему, я даже не могу полностью поднять взгляд, чтобы посмотреть на него сейчас, когда он смотрит на нее, из страха, что его большой, толстый член, которого я никогда не видела, — но, о, как я его чувствовала, — выставлен на всеобщее обозрение.

Наконец, я осмеливаюсь взглянуть. Фух, член не болтается и не торчит, в зависимости от обстоятельств, на всеобщее обозрение. Каким-то образом посреди этого хаоса ему удалось не только спустить мое платье, но и подтянуть свои джинсы.

Если бы я не ненавидела его прямо сейчас, я бы поцеловала ему ноги. Я думаю, он только что снял с нас, по крайней мере, обвинение в непристойном поведении в общественном месте.

Медленно я поднимаюсь на ноги, более чем осознавая, что я сплошной горячий беспорядок. Несмотря на это, я стараюсь держаться к нему поближе, прикрывая его, давая ему время застегнуться. Чтобы привести себя в презентабельный вид.

Жизнерадостная стюардесса пристально смотрит на меня.

Как будто мы загнаны в тупик.

Что ж, я не отступаю. На самом деле, чем больше она прищуривается, глядя на меня, тем прямее я становлюсь. Я должна сказать себе не сжимать кулаки из страха, что могу нанести первый удар. Наверное, самое время напомнить себе, что я никогда не дралась.

Когда Тиффани, или Джоди, или как там ее зовут, продолжает молча стоять перед нами, мой сосед по сиденью умоляет ее.

— Пожалуйста.

Все еще глядя на меня свирепым взглядом, на этот раз, когда он говорит, она обходит меня.

— Ну, я думаю, мы можем это обсудить. Может быть, я неправильно поняла, что происходило, — практически мурлычет стюардесса моему соседу по креслу.

При этих словах моя голова резко поворачивается в его сторону. О, пожалуйста, она ни черта не поняла неправильно. Физическое потрясение, возможно, и прошло, но эмоциональное только начинает бороться внутри меня.

Хотя у него не было времени привести себя в порядок, по крайней мере, его рубашка спущена достаточно низко, чтобы скрыть тот факт, что его брюки расстегнуты.

Спасибо, бл*дь. Это не то слово, которое я использую в повседневной жизни, но прямо сейчас оно более чем необходимо.

— Пожалуйста, займите свое место, — инструктирует стюардесса меня, а не моего соседа по креслу.

Я прищуриваюсь и смотрю на нее. О таком случае, конечно, не говорилось во время демонстрации безопасности полета.

Мой сосед по креслу кивает подбородком за занавеску первого класса.

— Займи свое место. Позволь мне поговорить с ней наедине.

Вот тот высокомерный, властный ублюдок, которого я помню по прошлой ночи.

Взбешенная, я почти говорю «нет», но потом вспоминаю, что мне грозит опасность быть выведенной в наручниках из самолета, поэтому, как хорошая маленькая девочка, я возвращаюсь на свое место.

— Одну минуту. — Теперь стюардесса инструктирует его. Теперь это ее игра.

Я разворачиваюсь и свирепо смотрю на нее.

— Пожалуйста, сядьте в пустой ряд напротив отведенного вам места. Я собираюсь попросить вас до конца полета сидеть одной.

Выражение лица моего соседа по сиденью — полнейшая пустота.

С другой стороны, что другого там могло было быть?

В конце концов, работа шлюхи никогда не заканчивается.

Кроме того, то, что произошло между нами, было неудачной встречей. Я должна быть благодарной, что я не просто еще одна зарубка на его поясе. Пусть эта роль достанется ей.

Гордо вздернув подбородок, я смотрю поддельной Тиффани в глаза.

— Я бы и не хотела сидеть по-другому. Он весь твой, — фыркаю я. С этими словами я разворачиваюсь и марширую со своим горячим беспорядком обратно на новое, только что отведенное для меня место.

Тушуясь, я практически до крови прикусываю губу, ожидая результата.

Мой бывший сосед по креслу возвращается через пять минут. Я хочу сказать: «Это было быстро», но я придерживаю язык. Я знаю, что он ничего с ней не делал. Пока что. Должно быть, ему пришлось дать какое-то обещание насчет следующего раза, когда она вернется в Санта-Ану или Нью-Йорк, в зависимости от того, где он живет. Я так и не удосужилась спросить, слишком поглощенная своим необычным поведением. Он был незнакомцем, и ему нужно было оставаться таким, поэтому я избегала личных вопросов. Теперь я чувствую себя подавленной из-за того, что никогда этого не узнаю.

— Эй, мы можем поговорить? — шепчет он через проход.

Чувствуя его искреннюю озабоченность, я на мгновение задумываюсь над этим, но потом вспоминаю, как он вел себя прошлой ночью, и отрицательно качаю головой.