Наследница по кривой (СИ) - Лав Нинель

- Не знаю, - снова пожала плечами Кира, - но не самоубийство уж точно. Скорее всего, несчастный случай – посторонних следов на нашей лестничной площадке мы так и не нашли, а выбежавший из подвала человек мог вообще не иметь отношения к случившемуся – вышел покурить, посмотрел вниз, а там... Найденный нами на лестнице след вряд ли имеет отношение к сегодняшней трагедии – следы идут по самому краю ступеней и нельзя определить, когда они были сделаны, к тому же дорогие туфли у этого мужчины, чтобы быть участником коммунальных разборок.

- Согласен, - поддакнул секъюрити, – ботиночки что надо!

- Не нравятся эти остроносые мужские туфли на пыльных ступенях чёрной лестницы! Лучше бы нам с вами разбудить Вячеслава Львовича и уехать всем отсюда побыстрее…

Истошный женский вопль потряс старый дом до самого основания.

«Сыщики» уставились друг на друга и бросились к двери чёрного хода.

Спасаться бегством было уже поздно!

Труп соседа на чёрной лестнице уже обнаружили!

22

22

Оказалось, что кормить по утрам привередливого богатого мужчину дело не лёгкое и неблагодарное!

Проснувшись рано утром, Бурмистров почувствовал себя «зверски» голодным, и Киру вежливо попросили сходить в магазин за продуктами.

- А где же Кира Дмитриевна? – мимоходом поинтересовался Бурмистров у «обслуги», брезгливо рассматривая полосатую рубашку – ему на выбор было предложено несколько запечатанных пакетов с рубашками Шубина.

Удивлённо похлопав глазами, Кира хотела покрутить пальцем у виска – вот же она перед самым его носом, но вовремя вспомнила про свой злосчастный, чёрный парик и крутить пальцем у виска передумала.

- Кира Дмитриевна - это я! – с пафосом сказала она и сделала глубокий реверанс, будто представлялась королевской особе.

Банкир удивлённо вскинул брови, разглядывая стоящую перед ним молодую русоволосую женщину со светло-карими смеющимися глазами – на спасшую его от братков «училку-батаничку» она была смутно похожа, но только похожа.

- Может быть, я, что-то путаю, но вчера мне показалось, что Кира Дмитриевна постарше и с чёрными волосами.

- Вовсе нет, - Кира взбила пальцами волнистые русые волосы и состроила постную мину, - просто к вечеру я всегда старею и чернею – ночь, знаете ли, время призраков и преображений.

- Странная у вас тенденция, - хмыкнул Бурмистров и тут же догадался, что вчера вечером не давало ему покоя - искусственные чёрные волосы «училки»: для брюнетки у этой женщины были слишком светлая кожа и глаза, понял, успокоился и опять уставился на рубашку, осторожно щупая материал двумя пальцами. - А другого ничего нет? – капризно спросил он, отложив рубашку в сторону к куче других распечатанных рубашек.

- Вам что-то не нравиться? – озабоченно поинтересовалась Кира: мужчина был её гостем, а гостям принято угождать. – Размер не подходит?

- Размер? Да они же все с синтетикой! – Бурмистров с таким презреньем посмотрел на рубашку, что она немедленно должна была сгореть под его испепеляющим взглядом. – Неужели в этом доме нет нормального шёлкового или хлопкового белья?

- Ну, почему же? – мстительно оскалилась Кира, про себя называя банкира снобом и привередой. – В кладовке висит поношенный тренировочный костюм с вытянутыми коленками – чистый хлопок! Если вас и он не устроит, – она выразительно развела руки в стороны и снова оскалилась, - придётся вам ходить голышом по квартире!

Оставив Бурмистрова приходить в себя от такой неуважительной иронии, можно сказать наглости, к его запросам, Кира сочла за лучшее сбежать из дома - что она и сделала, отправившись в ближайший супермаркет.

- Ты слышала, душечка, что ночью произошло? – налетела неугомонная Татьяна Ивановна, лишь только Кира вышла из квартиры на лестничную площадку. - Муж Виолеттки Точилиной с чёрной лестницы упал и разбился! Я всегда говорила – пьянка до добра не доведёт!

- Да-а, - вяло поддержала разговор Кира, закрывая входную дверь на все замки, - водка - это зло.

- Ну, с этим абсурдным утверждением можно поспорить, - и соседка пустилась в долгие рассуждения о пользе национального напитка: он де и для согрева, и для веселья, и для растирания первейшее средство. – Во всём надо знать меру, а не напиваться до чёртиков, как Васька Точилин!

- И полиция приезжала? – осторожно поинтересовалась Кира, пряча ключи в замшевый чехольчик и кладя связку в карман бежевого летнего пиджака.

- А как же! И полицию вызывали. Они всё осмотрели, сказали: «несчастный случай» и велели всем расходиться.

- И никакого расследования?

- Чего расследовать то? Говорят тебе – несчастный случай! Никто не виноват, что Васька напился и вниз свалился! Вчера Виолетта детей ужином накормила, как водится, приняла с мужем по маленькой, бутылку с оставшейся водкой убрала и уснула у телевизора, а ночью проснулась – нет его в квартире. Вышла на лестницу – мужики всегда на чёрной лестнице курят, а там только его тапочка валяется, да бутылка недопитая стоит! Глянула Виолетта вниз… Насилу её от Васьки оттащили. А уж голосила! Весь дом на ноги подняла. И как это ты, душечка, не слышала?

- Спальня далеко от дверей.

- Да-а, Елизаветины хоромы это тебе не наши коммунальные клетушки. Повезло тебе, душечка! А вот Лидке Петровой и Виолетке Точилиной не повезло: одна в реанимации на ладан дышит, другая мужика лишилась… - и, потянув Киру к себе за рукав лёгкого пиджака, Татьяна Ивановна жарко зашептала ей в ухо: - Ты, душечка, про обещанные мне вещи Лизаветы не забыла?

- Не забыла.

- Вот, и хорошо – зайду вечерком и вещи заберу.

Кира согласно покивала головой и стала спускаться по лестнице.

- Вера, деточка, - слышался за её спиной скорбный голос соседки, - несчастье то какое!

«- Да, трагедия, - мысленно согласилась Кира - Но был ли это несчастный случай? Теперь мы этого уж точно не узнаем: следы затоптаны. А может, просто разыгралось моё нездоровое воображение».

Она остановилась на том самом месте, где столкнулась с высоким, плечистым мужчиной, вспомнила его сердитые, синие глаза, затягивающие в глубину его вспыхнувшей страсти, сильные руки, умеющие подчинять и носить, его мускулистое тело, глядя на которое захватывало дух от восхищения и желания ощутить его на себе и внутри себя, вспомнила свое радостное волнение, которое испытала при его близости, и безумное желание попробовать на вкус его губы и язык, и, испугавшись этого наваждения, потрясла головой – нет, нет, нет – думать надо о другом мужчине: о высоком в остроносых модных ботинках.

«- А какие ботинки были у того синеглазого… Зря я не посмотрела…»

«- Пялилась ты совсем на другое место, - усмехнулся ее внутренний голос»

«- Не ври! Не пялилась! – обиженно возмутилась Кира и покраснела от собственной лжи. – Ну, один разочек… Он такой привлекательный мужчина – сильный, мужественный… хотелось увидеть его… без одежды…»

«- Голым… и рядом с собой в кроватке»

«- Обнаженным! И никакой кроватки»

«- Тяжелый случай! Хотя… ты в своей жизни голых мужиков то не видала – на первого стеснялась посмотреть, а на второго глаза закрывала, чтобы не видеть. Удивляюсь твоей силе воли, как ты не набросилась на этого синеглазого здоровяка прямо в подъезде, после такого долгого воздержания…»

«- Все, тема закрыта! А этот мужчина с виду такой сильный, уверенный и одновременно какой-то растерянный, одинокий – хочется обнять, приласкать, нежно погладить по щеке…»

«- Стоп! Ты опять куда-то не туда! Думаем о преступлении!»

Кира постаралась выбросить из головы образ синеглазого мужчины, столкнувшегося с ней на лестнице и так поразившего ее воображение – взрослого, сильного и такого потерянного, и сосредоточилась на следах обуви.

- Не нравятся мне эти следы модных ботинок на пыльных ступенях коммунального дома!

У подъезда в толпе возбуждённых соседок и подвыпивших мужичков, отмахиваясь от их наскоков, стоял участковый полицейский среднего роста с пышными усами, растерявшийся от столь негативного отношения жильцов к «бездействию» родной полиции.