Белый слон Карла Великого: Невыдуманные истории - Анатолий Петрович Левандовский

а на родине Жанны но этой «проблеме» сложилась обширная литература, считаю долгом снова к ней возвратиться. Причем поставить вопрос в более широком плане: прижизненная и посмертная судьба героини в свете современного состояния историографии.Признание

Жанна, простая крестьянка из приграничной лотарингской деревушки, едва достигшая шестнадцати лет, совершила беспримерный подвиг, точнее, серию подвигов, которые спасли Францию от иноземного нашествия. Она сумела возглавить патриотическую борьбу народа против захватчиков-англичан, воодушевить солдат, обеспечить радикальный перелом в военных действиях и даже в какой-то мере предопределить исход всей войны. Как это удалось неграмотной девушке, почти девочке?

Конечно, маленькая крестьянка из Домреми не была обычной девушкой. Все известные нам факты биографии Жанны говорят о том, что она была уникальной личностью. Обладая исключительной силой воли, бесстрашием, самоотверженностью, великодушием, до предела целеустремленная, всецело отдавшаяся великой идее, Жанна остро чувствовала все, что этой идеи касалось. Доверчивую и бесхитростную, в этом ее обмануть было невозможно. Она, казалось, была наделена редкой способностью многое верно предугадывать. По общему мнению, она была ясновидящей. Интуитивные побуждения воспринимались экзальтированной девушкой как веления свыше, как голоса, идущие от Бога и святых. Отсюда исключительная уверенность Жанны, твердость, непреклонность во всем, что связано с ее миссией; отсюда же и вера в нее сотен тысяч людей.

И все же одними внутренними свойствами Жанны объяснить ее подвиг невозможно. Нельзя забывать, что дело происходило в XV столетии, в период, когда каждый простолюдин испытывал тяжелый сословный гнет, освободиться от которого было не так-то просто. В те времена ведение войны было привилегией «благородных», а крестьянам запрещалось даже носить оружие; что уж тут говорить о положении крестьянской женщины, скованной патриархальными принципами средневековой семьи! Как же в подобных условиях юная крестьянка сумела выйти на старт своего подвига? Даже если принять во внимание всю необычность ее личных качеств.

В этом вопросе историки обычно уходят от прямого ответа, а между тем ответ весьма прост: путевку в жизнь героине дала католическая церковь. Именно церковь признала Жанну, объявила ее миссию угодной Богу, санкционировала ее действия — и этого оказалось достаточно, чтобы открыть дорогу бесстрашной девушке.

Вот тогда-то, в канун ее выступления, и был проведен первый из пяти судебных процессов, которые пришлось претерпеть девушке и при жизни, и посмертно.

Когда весной 1429 г. впервые появилась юная крестьянка, уверенная, что она призвана спасти «милую Францию», Карл VII ухватился за это, как утопающий соломинку. Однако король не мог ничего предпринять без согласия своих советников, прежде всего советников духовных. Опрос, которому подвергло Жанну придворное духовенство, не дал ощутимых результатов: у девушки нашлись защитники, в числе которых один из главных сановников Карла VII — архиепископ Реймский, в целом мнения разделились. Решено о обратиться к более компетентной инстанции. В конце марта Жанну под усиленным конвоем отправили в Пуатье — временную столицу Франции, где находились видные богословы и законоведы. Девушка очутилась перед синклитом специалистов по борьбе с еретиками и ведьмами.

Согласно королевскому письму, им поручалось разобрать дело Жанны. Комиссия состояла из пятнадцати человек. Главную роль играли мэтр Жан Масон, доктор канонического и гражданского права, и личный духовник короля, мэтр Жерар Маше. Под их началом в числе прочих находились четыре доминиканца — братья Тюрлюр, Боннэ, Эмери и Сеган, весьма искушенные в вопросах веры. Комиссии надлежало выяснить, от Бога или от дьявола шли «голоса», которые слышала Жанна, и определить, может ли она быть допущена к войску. Хотя протоколы комиссии до нас не дошли, сведения хроник и писем дают возможность довольно ясно представить, что происходило в Пуатье.

Жанну допрашивали ежедневно в течение трех недель. Дознания тянулись много часов подряд, причем церковники, сменяя друг друга, спрашивали по нескольку раз об одном и том же, запутывая девушку в богословских тонкостях. Они упрекали ее за ношение мужской одежды, за то, что короля она называла дофином[9], добивались подробностей о ее видениях и голосах. Сначала Жанна вела себя спокойно; она рассказала о том, что призвана помочь армии, сражающейся у Орлеана, что второй своей задачей считает поход на Реймс, где Карл VII будет законно коронован. Потом, чувствуя, что ей приходится все труднее, девушка взмолилась:

— Мессиры, зачем вы учиняете мне этот допрос? Я не понимаю, чего вы от меня хотите! Ведь вам же известно, что я не читала ваших книг, что я не знаю ни «а», ни «б»!..

Ее ответы становились все смелее. Иногда она подсмеивалась над допрашивающими и даже дерзила им. На требование совершить чудо в знак того, что она Божья посланница, Жанна с гневом возразила:

— Я пришла в Пуатье не для того, чтобы совершать чудеса. Отправьте меня в Орлеан, и я докажу на деле для чего послана!

В запальчивости девушка была не всегда осторожна. Раздраженная ухищрениями богословов, она воскликнула:

— В книгах Господа нашего написано больше, чем в ваших писаниях!

После этой реплики члены комиссии переглянулись. Проверяемая, наконец, оговорила себя: она призналась в приверженности к ереси! Ибо принижая церковные книги и ратуя за «чистого Бога», Жанна, не ведая того, приблизилась к теориям средневековых еретиков, отрицавших официальную церковь!..

В целом у комиссии набралось достаточно материалов, чтобы заключить Жанну в темницу, а затем, быть может, отправить на костер. Однако ученые мужи ничего этого делать не собирались. Они были трезвыми политиками и с самого начала знали, к какому выводу придут. Они понимали, что правительство хотело использовать бесстрашную крестьянку. Кроме того, они сами владели землями и доходами в областях, захваченных англичанами, и мечтали вернуть свои богатства. И они решили посмотреть сквозь пальцы на все, что с точки зрения веры компрометировало подсудимую. Заключение, отосланное в королевскую резиденцию, начиналось словами: «Считаясь с необходимостью монарха и королевства, а также с молитвами несчастного народа, жаждущего мира и справедливости, мы не находим нужным оттолкнуть и отвергнуть Деву...» Дальше, правда, следовали различные оговорки и предупреждения, которыми судьи хотели застраховать себя на всякий случай. И все же это было разрешение, без которого смелый план девушки никогда бы не претворился в жизнь.

Итак, трибунал в Пуатье оправдал Жанну из Домреми. Мало того: он санкционировал ее миссию.

Сильные мира разочаровываются

Подписав акт признания Жанны, богословы и царедворцы полагали, что одновременно устанавливают предел ее действиям. Святая дева казалась