Говорящие часы - Фрэнк Грубер

— Идите прямо через холл в кабинет номер три. Мистер Теймерек ждет вас.

Пол холла устилал красивый ковер, стены были обшиты сосновыми панелями. Джонни толкнул дверь, на которой сверкала цифра «3» из чистого золота, и вошел.

Уилбур Теймерек поднялся из-за массивного стола:

— Мистер Флетчер? По-моему, ранее я не имел удовольствия вести с вами дела.

Он и Джонни обменялись рукопожатиями.

— Рад познакомиться, мистер Теймерек, — произнес Джонни с достоинством. — Это мой компаньон, мистер Крэгг.

— Очень приятно. Мистер Крэгг, насколько я понял, вы не из этих мест?

— Правильно. Э-э… Канзас-Сити.

— Канзас-Сити? Я там часто бываю. А где находится ваш магазин, мистер Флетчер?

— Какой магазин? У меня нет магазина.

— Рассылаете товары по почте?

— Разумеется, нет.

Теймерек удивился:

— А мисс Симпсон сказала, будто вас интересуют часы.

— Ну с чего она взяла? — воскликнул Джонни. — Я только сказал, что хочу купить несколько штук часов, вот и все.

— Не понял. Если вы не занимаетесь часами…

— Я тоже не понял. Если вы занимаетесь часами, а я нет, то я не имею права купить у вас часы? Часы марки «Бриллиант» служили мне много лет и разбились. Отличные часы. Мы с мистером Крэггом оказались в Нью-Йорке, и я подумал, зайду-ка к вам и куплю новые. Моему другу, мистеру Крэггу, тоже нужны часы. М-м-м… Скажите, нам сделают скидку? Как-никак мы пришли прямо на завод…

Лицо Теймерека побагровело, и можно было подумать, что его вот-вот хватит апоплексический удар. Он с шумом втянул воздух и процедил:

— Я понял, кто вы такие! Сначала до меня не дошло. Вы — те парни, что сидели в Миннесоте с Томом Квизенберри.

— Ой! — вздохнул Сэм Крэгг.

— В Миннесоте? — тихо переспросил Джонни.

Теймерек перевел дыхание:

— Не волнуйтесь. Дайана Раск рассказывала мне о вас. Мне известно все, как вы оставили в отеле на ее имя закладную квитанцию и остальное.

— Ах вот что! — сказал Джонни. — Стало быть, вы с ней знакомы.

— Мисс Раск — мой очень хороший друг. Более того, шериф того города, где все случилось, говорил со мной по телефону. Это я передал всю информацию Эрику Квизенберри.

— Понятно. Значит, вы в курсе. — Джонни помолчал. — Тогда, мистер Теймерек, я выкладываю на стол все свои карты. Мы с другом в беде. Нас в любую минуту могут арестовать. Но уж если мы не оставили у себя ломбардную закладную, а отдали ее мисс Раск, это должно убедить всех, и вас в том числе, что мы не убивали Тома Квизенберри.

— Я, как и Дайана, убежден в вашей невиновности. Но раз уж не вы, тогда Тома убил тот, другой арестант. Ведь в камере находился еще один человек, да?

— Да. Он ранил ножом констебля и убежал, а мы за ним. Но мы его проморгали. А если точнее — за углом его ждала машина. Представляете?

— Дайана упоминала о машине. Но уж если вы его чуть не схватили, то должны были разглядеть номерные знаки…

— Номера были сплошь заляпаны грязью. Вот в чем дело! Он наверняка установил их накануне. Ставлю доллар против «Бриллианта» — через три-четыре километра он знаки сменил. Чертовски загадочный бродяга! Том это тоже отметил. Иначе не отдал бы мне ночью квитанцию из ломбарда.

— Они оба уже были в камере, когда вас туда привели?

— Да. Том к тому времени сидел там уже дня два. А бродягу впихнули за час-другой до нас. — Джонни прочистил горло. — А старого Саймона жаль. Тяжело ему пришлось…

— Не сказал бы! За последние два года кого только он не обвел вокруг пальца!

— Как это?

Уилбур Теймерек передернул плечами.

— У старика был довольно крутой нрав. Ни цента в долг не давал и не занимал. Не думаю, что у него был хоть один друг.

— Даже здесь, на фирме?

Теймерек покачал головой:

— Если имеете в виду меня, то нет. Последние два года, с тех пор как Саймон оказался прикован к инвалидной коляске, фактически все дела веду я. Меньше всего я ожидал… — Он замолчал и многозначительно посмотрел на Джонни: — По-вашему, сколько миллионов оставил после себя Саймон Квизенберри?

— Пять или десять, — предположил Джонни.

Теймерек усмехнулся:

— Любой бы так подумал. А если я вам скажу, что Саймон разорился вчистую? Что даже это предприятие заложено и перезаложено?

— Хотите сказать, у него остался всего какой-нибудь миллион?

— Хорошо, если тысяча. Саймон ра-зо-рен.

— И все же я не назвал бы его нищим. В пригороде есть скромный домишко, где двадцать комнат, если не больше, и коллекция редчайших часов, которая потянет на полмиллиона…

— Все заложено! Под часы он как раз занял полмиллиона. Одни грек оказался сущим глупцом — дал ему в долг деньги. Одно тем не менее утешает: остолопу Эрику придется пойти работать.

— Разве он не работает здесь, в компании?

Теймерек фыркнул:

— Штаны просиживает, если хотите знать. Саймон не доверил бы ему и марки на конверты наклеивать! Кстати, не уверен, что Эрик справился бы с такой сложной задачей.

— Из сказанного вами остается сделать вывод, что Эрик Квизенберри вам поперек горла.

Теймерек нахмурился:

— Да, я его не терплю, а он не выносит меня. Скажите, Флетчер, чем вы занимаетесь? Уж не сыщик ли вы?

— Господь с вами! Я книгами торгую…

— Тогда к чему все ваши расспросы? К чему вы клоните?

Джонни усмехнулся и вышел из кабинета.

Очутившись на улице, Сэм Крэгг поинтересовался:

— Что это тебе дало?

— Я выяснил, что старый Саймон был беспокойным субъектом. И кое-что еще. Во-первых, Теймерек не был у него на похоронах. А во-вторых, он не любит Эрика Квизенберри. Думаю, он завидует ему.

— Ладно, теперь ты это знаешь. Ну и что толку?

— Пока не знаю.

Они вернулись в отель пешком и поднялись к себе в номер. Спустя минуту после того, как они закрыли за собой дверь, в нее постучали.

— Пибоди, — фыркнул Сэм. — Какого лешего ему надо?

Он подошел к двери и отпер ее. Ему ухмылялся Джим Партридж:

— Привет, здоровяк!

Сэм что-то пропыхтел в ответ, а Джонни крикнул:

— Входи, Партридж! Тебя-то мы и ждали!

Партридж вошел, закрыл за собой дверь и сказал:

— Могу поспорить, что ждали!

— Вне всякого сомнения. Не хотелось спугивать тебя на улице, поэтому я позволил подняться за нами сюда.

— Вот даже как?

— Вот так! — усмехнулся Джонни. — Ты слонялся у здания «Часовой компании Квизенберри». Увидел, как мы оттуда вышли, и за нами.

— Ну ты силен! Не могли вы меня видеть.

— Ладно, не видели. Но наверное, так все и было, потому как никто не знает, что мы остановились в этом отеле. Итак, что у тебя на уме, Партридж?

— Вы ведь не ожидали, что я останусь в Коламбусе?

Сэм Крэгг издал звук, похожий на рычание, а потом обхватил Партриджа, прижал его руки к бокам и обыскал частного детектива. Результатом обыска явился автоматический пистолет, который Сэм швырнул на одну из кроватей.

— Неужели нельзя было попросить вежливо? Я бы сам пистолет туда положил, — сказал Партридж.

— Не заливай, дядя! — хмыкнул Сэм. — Я сегодня не в форме, то есть хочется тебе снова ломать челюсть.

— Ну и грубиян же ты! — задумчиво произнес Партридж.

— Какой есть.

— Садись, Патридж, — сказал Джонни. — Поговорил? Теперь мне известно намного больше, чем в Коламбусе. Видел твою бывшую жену.

— Бониту? Как она?

— А сам разве не знаешь?

— Пять лет ее не видел.

— Вы разве не на пару с ней работаете?

— Я работаю на себя, — хохотнул Партридж.

— Чушь!

— Хотите верьте, хотите нет. Поговори как-нибудь с Бонитой. Спорим, она скажет, мол, лучше увидит кого угодно, только не меня! Я-то знаю, где собака зарыта.

— Где же она зарыта, эта собака?

— Это один из моих козырей. Флетчер, а в Огайо я тебя недооценил. Но вы сваляли дурака, потому как вернули часы девчушке Раск. Часики-то стоят кучу денег.

— Правильно. Поэтому я и отдел их мисс Раск. И что?..

— Саймон Квизенберри был чертовски богат.

— Вот и не угадал! Он умер нищим.

— Нет, — возразил Партридж. — А его коллекция на миллион баксов? А поместье? Я уж не говорю о компании…

— Все заложено. Даже коллекция. Кроме «Говорящих часов». Он завещал их внуку.

— Который отправился на тот свет прежде Саймона.

Джонни задумчиво посмотрел на частного детектива:

— Слушай-ка, Партридж! Тома нет в живых, а часы? Возвращаются к родственникам?

— Зависит от того, как это пункт изложен в завещании старого Саймона. В любом случае часы сами по себе очень дорогие. Думаю, их можно заполучить.

— С помощью Бониты, твоей козырной карты?

— Вы не знаете старушку, — насупился Партридж. — Я был ее мужем. Видите вон ту латунную пепельницу? По сравнению с Бонитой она мягче масла! Бывшая моя любит только себя — решительно и бесповоротно.