У кого в России больше? - Диляра Тасбулатова

– Ну и че, блять? Да нихера, блядь, че ты меня достаешь? Да никакого левака, блядь! Да никуда я, блядь, не лез! Да отъебись ты, да я просто уперся в окно, не лез я к жителям! Блять! Да нет у меня левака, блять!

Отключает телефон, улыбается мне светски и говорит:

– Бригадир звонил. Директор фирмы «Лучше гор могут быть только горы», которая, появившись на рынке относительно давно, все время улучшает в целях дальнейшего усовершенствования… и тэ дэ, бла, бла, бла…

Следи за руками

Была у меня такая приятельница: якобы сильно хитрая.

Тоже не москвичка.

Лет 20 она посвятила тому, чтобы заполучить себе всяких там жилплощадей – причем не платя за это (хотя можно заработать и купить, не тратя нервы на ерунду).

Ну, и за меня взялась: как это сделать.

– В общем, говорит, дело такое: выходи замуж за Петьку.

– Какого еще Петьку?

– Че, Петьку не знаешь? Он уже пятый раз фиктивно женится и прописывает всех в коммуналке.

– А у него откуда эта огромная коммуналка?

– А он в ней давно прописался вместе с алкашом Михой.

– На Михе, что ли, женился фиктивно?

– На его сестре.

– Понятно.

– Дальше вот что делаешь: как только пропишешься у Петьки в коммуналке, покупаешь страшную комнату на окраине…

– Зачем?

– А Миху туда переселим!

– А если он не согласится?

– А ты в коммуналку ребенка своего приведи, и лучше даже двух.

– А где я их возьму, у меня же нет детей?

– Ты совсем дура, штоле? Не рожать же их! Привезешь справку из Алма-Аты, что у тебя там двое детей…

– А где я справку возьму?

– Ты что, совсем дура? Справку купишь – коньяк отдашь – и у тебя двое детей появится…

– И что потом? Михе отдать этих детей?

– Детей же нет! Ты следи за руками! Миху ЖЭК и сам переселит, раз у тебя дети… А страшную комнату – под снос. Но Михе лучше не отдавать то, что под снос: для этого надо развестись с Петькой и прописаться в страшной комнате с Михой. Дети – в коммуналке прописаны, ты – с Михой… Понимаешь?

– Не-а. Запуталась. Тем более я всего этого делать, конечно же, не буду.

– Ну и дура же ты, ну и дура! Отличный вариант, следи за руками: есть алкаш Миха, есть Петька, ему шестой раз жениться раз плюнуть… Есть коммуналка… и тэ дэ и тэ пэ…

Отличный вариант

Еще о квартирах.

Когда я только-только приехала в Москву, денег совсем не было.

И жить тоже – негде.

Что делать?

И вот тут один тип мне говорит:

– Слушай, есть отличная однокомнатная квартира, всего 100 баксов! Даже можно и за 80 договориться.

Я напряглась.

– Сквот небось?

– Нет, нет, отличная квартира! Стал бы я тебе сквот предлагать!

– Спасибо тебе, давай быстро телефон!

– Правда (приятель помялся) там унитаза нет…

– ?!

– Че ты сразу большие глаза? Ну разбили унитаз алкаши эти…

– Какие алкаши?

– Ну, хозяева квартиры…

– А… И че делать? Я новый поставлю.

– Да зачем тебе тратиться? В баночку сходишь, ниче страшного… Они же ходят в баночку эту.

– Как ходят? Они что там, тоже живут?!

– Че ты опять глаза? Живут, конечно. На кухне. А ты в комнате. Отличные алкаши, я у них месяц жил, пока не женился, они только ночью поют на кухне. Отлично поют, Высоцкого там и все такое. «Владимирский централ» – редко… Андрюха, хозяин, он после третьей ходки вообще завязал агрессивничать… Ну только иногда, если сильно выпьет, жену свою, типо сожительницу, сильно мочит… Один раз «Скорую» вызывали… Но тебя не тронут: я предупредил уже… Говорю, кинокритик, все такое… Ну, может, если выпьют, и тронут: с пьяных-то глаз различишь, штоле, кто там кинокритик, а кто просто…

– Режиссер?

– Че ты опять недовольна? Опять глаза свои выпучила… Стараешься тут для людей, и никакой благодарности…

– Да нет, спасибо тебе, конечно… Я подумаю.

– Думай быстрее – уйдет хата-то… Вариант отличный!

Тёща не отсвечивает

Гостила у меня как-то приятельница: ни работы, ни квартиры у нее в то время не было. Подрабатывала она риелторством, но как-то не очень успешно.

Однажды вечером захотелось мне посмотреть Бергмана, «Сцены из супружеской жизни».

Мой любимый фильм, я его каждый год смотрю.

А там, кто видел, в кадре все время двое – ничего больше особенно не видно.

Смотрю: Ира вглядывается как-то напряженно, даже – она сама смеялась – заглядывает за плечо героини, что-то высматривает.

Я удивилась:

– Ты че, Ир, что ты там высматриваешь? Нравится фильм? Правда, гениально?

Она говорит вдруг:

– Это какая страна? Швеция?

– Ну да…

– Чета у них какая-то мебель непонятная… И площадь квартиры не ясна… И че она все время на кухне? Режиссер не может, что ли, панораму показать: чтобы квартиру было виднее?

– Ну (говорю), у него другие задачи.

– Какие?

– Ну, показать невозможность, недостижимость любви, которой все время что-то мешает. Невыносимость бытия, короче.

– Почему невыносимость? Они ж не в коммуналке живут?

– Ну, у всех свои проблемы.

– Не понимаю. Живут нормально, не в коммуналке, тёща не достает, свекровь не отсвечивает… Он вроде непьющий, она – тоже. …На завод утром не вставать. Недостоверный какой-то фильм – два часа выясняют отношения, а квартира нормальная, теща не отсвечивает, он непьющий. Живут в столице, не в Мухосранске же… Не со свекровью же…

Весь фильм приговаривала.

Смешно, хотя она, прошедшая ад семейной жизни и страшную бедность, в чем-то права: два мира, два Шапиро.

О нравах: разные рассказы

Как у Брейвика

В Подмосковье начались массовые посадки…

– Тааак (сказала мама). Началось?

– Деревьев (сказала я, успокаивая маму).

– Зэки сажают?

– Нет, обычные граждане.

– Которых посадят после того, как они посадят деревья?

– Да нет вроде…

– Вроде или не посадят?

– Ну, может и посадят. Но их во вторую очередь – сначала тех, кто деревья не сажал.

– То есть нас с тобой.

– Ну да.

– Выбери тюрьму покомфортабельнее.

– Да уж не сомневайся! Пять звезд! Трехразовое питание!

– Авторская кухня?

– Почти. Как у Брейвика.

Интересное место

Одна гламурная девица пишет мне в чате:

– Ты что завтра делаешь?

– Иду кое-куда.

– Интересное место?

– Да, в своем роде…

– Я с тобой пойду?

– Ну, не знаю…

– Ну, пожалуйста!

– Ну хорошо…

– Че одеть? Платье, может, Стелла Маккартни?

– Нет, слишком демонстративно.

– Тогда Виктория Бэкхем?

– Вызывающе… Лучше уж Ланвин.

– Ага, Хорошо. Ботильоны Соня Рикьель подойдут?

– Мм… Пожалуй, да.

– Так, хорошо. Спасибо тебе за совет! Ну а пальто?

– Джил Сандер нормально будет смотреться…

– Так! Отлично! Смотри, фото шлю: хорошо? Помаду какую?

– Красную!

– Так, чудесненько, спасибо! Здо́рово! Все-таки скажи, куда мы идем?

– В изолятор временного содержания на Петровке, 38…

Так погибла Россия или нет?

(Спросил меня один писатель по прозвищу Патриот.)

Я ответила:

– Нет! И никогда не погибнет!

Патриот удовлетворенно крякнул, достал откуда-то смазные сапоги, гармонь, валенки, хворостину, томик Ильина, «Майн Кампф» и сказал мне:

– Сохрани… Видишь, идут либералы, мне уходить надо… В леса подамся, схоронюсь до поры…

И действительно, вдалеке показались омерзительные, тощие, с бороденками, с какими-то томиками стихов (вероятно, Мандельштама) малоприятные люди. Они стремительно приближались, напевая что-то по-английски.

– Скажешь, что ты моя уборщица-гастарбайтер (шепнул мне Патриот). И тебя не тронут. Более того: пригреют.

И исчез.

Действительно, либералы на мое: «твоя моя не понимает» ласково заулыбались, засуетились, снисходительно посмеиваясь, а один из них, видимо, кинокритик, пытался мне вручить кассету с фильмом «Прощай, немытая Россия – 2».

Я спросила:

– Сё, насяльника, накрыть поляну?

На что главный либерал прогудел басом:

– Спешим мы, женщина… Дальше пойдем, много дел у нас… Патриота не видала тут?

– Кто такой? Ниче не знаю, насяльника, ниче не знаю…

Другой либерал, похожий на еврея, одернул главного: мол, че привязался к униженным и оскорбленным?

Я же понимала, что мне нужно сохранить жилище Патриота – там много икон, библиотека – собр. соч. Сталина, много раритетов – и не допустить в доме обыска. Найди они все это, Патриоту бы грозило страшное: эти звери могли бы его обмазать горчицей или заставить вслух читать разгромную рецензию на фильм «Сталинград». Страшно представить такое…

После таких пыток Патриот мог бы испустить свой, извините, православный дух…

Либералы, обманутые мною, ушли, и после них еще долго веял в воздухе отвратительный дух либерализма: американских сигарет, коньяка, книжной пыли и прочее.