Ваше Сиятельство #4 - Эрли Моури
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты тогда упустил свой шанс. Никто не виноват, Саш. В тот вечер, я была на такой высокой волне, что была готова на всё с тобой. Я очень хорошо помню тот вечер и всё, что происходило на вимане. Помню, твою наглость, — она стряхнула пепел и повернулась ко мне. — И помню, что она нравилась мне.
— Дай мне ещё один шанс, — попросил я, привлекая её к себе. — Оль… — я почувствовал, как она замерла, ожидая дальнейших слов. Наверное, сейчас они ей были нужны, и я сказал: — Я тебя люблю.
Она прикрыла глаза, ожидая поцелуя.
Глава 7
На Облаках
Про этот мост, соединяющий Золотой Шпиль и Хрустальную Иглу, ходила мрачная легенда, будто при строительстве обвалился главный пролет вместе с монтажниками и случилось много человеческих жертв, в том числе среди пассажиров, проезжавших внизу эрмимобилей. Но в этой легенде нет правды — так утверждал мой отец. На самом деле мост строили роботы и проезд внизу на время монтажа основных конструкций был закрыт. Да, там срывалась часть конструкции, но никто не пострадал, если не считать поломки нескольких механизмов. Тем не менее темная легенда закрепилась за этим местом и многие его побаивались, предпочитали пользоваться нижним переходом между башнями. Возможно поэтому на мосту с сегодня было немноголюдно. В отсутствии суеты, выглядело это место еще более величественно.
Когда стоишь на центральном пролете между двумя Демидовскими башнями видна почти вся Москва: ночью и справа, и слева мириады огней, застывших и подвижных, ярких, разноцветных. Справа и слева ночную темноту рассекают мерцающие туэрлиновым светом башни, а над головой россыпи бесконечных звезд. Дух захватывает от такого вида, и кажется, что сам медленно плывешь в этом ночном великолепии. Только ажурные конструкции самого моста возвращают тебя к реальности. Они почти не закрывают обзор и устроены так, что сам мост кажется парящим в воздухе.
— Я хочу признаться, — тихо сказала Ковалевская, в то время как я стоял позади, обняв её.
— Признавайся. С нетерпением жду, — я прижал княгиню к себе.
Она молчала, глядя на поднимавшуюся с посадочной площадки виману.
— Признавайся, Оль, — настоял я. — Давай обойдемся сегодня без секретов.
Она, испытывая моё терпение, помолчала ещё минутку, потом сказала:
— Я боюсь высоты.
Я почувствовал, как вздрогнула её грудь, наверное, сдерживая смех.
— Ваше сиятельство! — я повернул её к себе.
— А ты что думал от меня услышать? — её глаза в свете луны сверкали серебром, и мне кажется были счастливы.
Теперь настала моя очередь помучить её ожиданием.
Я не сказал ничего.
— Говори! — потребовала она.
— Я думал, что ты скажешь: «Хватит здесь стоять, идем, покажешь свои апартаменты», — соврал я. Хотя эта ложь не была преступлением: я не сомневался, что она мне не поверит. Всё это стало частью забавной игры.
— Елецкий, не смей мне врать! — Ольга Борисовна уже не сдерживала смех.
Я взял её за руку и повел к Хрустальной Игле, до которой оставалось пройти меньше половины моста.
Минут через десять мы вошли в заказанный по эйхосу номер. Не знаю, зачем я выбрал именно этот совсем недешевый люкс с двумя спальнями, двумя ванными и просторным залом. Такие апартаменты хороши для проведения вечеринки большой компании, мы же здесь вдвоем с Ольгой в первый миг почувствовали себя даже как-то неуютно. Но это только в первый миг. Ковалевская освоилась первой:
— Так, прекрасно. Я вижу спальни здесь две. И я выбираю эту, — она открыла створку двери пошире, оглядывая огромную кровать, орнамент на стенах, сияющий золотом в тёплом свете светильников.
— Мы можем вместе… — начал было я, не отпуская её руку.
— Нет! — прервала она меня. — Я позволю тебе навестить меня сразу после душа. В общем, до встречи.
Я отпустил её руку вполне принимая её игру, но не спешил уйти.
— Чего ждешь, Елецкий? — сейчас это «Елецкий» с её уст звучало мило. — Ах, это… — спохватилась она и поцеловала меня в губы. Быстро отстранилась и скрылась за дверью «своей» спальни.
Мне ничего не оставалось, как пойти, проведать «мою». С такой же большой кроватью, золотистыми вензелями на изголовье, тучными диванами и шифоньером в елисеевском стиле: с сюжетами мифов, проступавшими под слоем лака. В шифоньере имелись пушистые полотенца, плед и четыре халата разного фасона. Взяв один из них — кремовый с вышивкой «На Облаках», я ненадолго задержался у большого панорамного окна. Оценил вид: впечатляет, почти как с моста, где мы недавно стояли в звездной тишине. Потом я тоже наведался в ванную. Зная, что дамы в подобных вопросах медлительны, я тоже не торопился: принимал душ долго, балуя тело тугими струями воды. Вытерся насухо, накинул халат и направился в гости к Ольге Борисовне. Даже постучал в дверь ради приличия и соблюдения правил игры.
— Граф, войдите, — сказала она, стоя у зеркала и расчёсывая волосы. — Здесь кое-чего не хватает. Я заказала необходимое на своё усмотрение. Должны принести. Сказали через десять минут, уже, наверное, прошло больше. Вот жду и вас, и обслугу. Успела даже волосы высушить.
Она повернулась ко мне, сделала это резко, словно стараясь застать меня врасплох и увидеть эмоции на моем лице.
— Это возмутительно! — признал я. — Такие дамы не должны ждать!
— Что делать, если некоторые люди в это мире страдают нерасторопностью, а другие невнимательностью. Приходится ждать, — её ясные как небо, голубые глаза словно впервые изучали меня с едва заметным лукавством.
— Что же такое вы заказали? — я мысленно пытался предположить: «Чай? Кофе? Может, что-то спиртное? Мы выпили по пол бокала, и может княгине захотелось ещё немного для большего расслабления?».
— Всё увидите, граф, — она на миг повернулась к зеркалу, ещё несколько раз прошлась расчёской по почти высохшим волосам.
Я подошёл сзади и прижался к ней, кладя ладони чуть ниже груди. В этот момент раздался переливчатый звон колокольчиков.
— Ступайте, граф. Наверное, принесли мой заказ. Там потребуется расплатиться. Возьмите 30 рублей и чаевые, — сказала Ольга, освобождаясь от моих рук.
Я быстро сходил в свою спальню, взял кошелёк и поспешил к входной двери.
На пороге стоял паренёк лет пятнадцати в серой форме с золочёнными вставками. Он чуть застенчиво улыбался, держа две корзины. На корзину в его правой руке я почти не обратил внимания. А вот в левой… Она была полна белых роз!
— Дурак! — вымолвил я.
Паренёк в испуге побледнел.
— Прости, я не тебе! Просто вспомнил, кое-что, — спохватился я. — Поставь здесь, — я указал на пол в прихожей наших апартаментов.
Открыл кошелёк и отсчитал парнишке тридцать рублей, добавил ему пять сверху.
Уходя, служащий отеля, поклонился
