Нас связала любовь - Джо Гудмэн

Сам Парнел сидит на табуретке посреди этого хаоса и размышляет, что можно из всего этого сделать. Он, вероятно, задумчиво почесывает пальцем подбородок, устремив отсутствующий взгляд в пространство, но наверняка видит что-то, чего не разглядит никто другой.

Вот его осенила какая-то идея, он вскочил и выбежал из подвала с громким криком: «Эврика!»

Интересно, правда ли ученые кричат это, когда совершают открытия?

В дверь снова постучали, на сей раз громче. Скай накинула халатик.

— Кто там?

— Уолкер.

Скай удивилась. Неужели он думает, что она его впустит? Она помнила о скандалах, произошедших с ее сестрами. Какие бы уроки ни извлекла из этого Скай, она точно знала: все неприятности начинаются с того, что в спальню впускают мужчину.

— Я не открою. — Она посмотрела на ручку, которую поворачивал Уолкер. — Убирайтесь! — Скай не помнила, заперла ли дверь, поэтому на всякий случай она навалилась на нее плечом. Ручка вернулась в исходное положение.

— Нам нужно поговорить, — тихо проговорил Уолкер.

Скай напугал этот сдавленный голос. В сущности, Уолкер не сделал ей ничего дурного, он даже не угрожал ей, но все же Скай почему-то боялась его.

— Убирайтесь! — повторила она. — Или я закричу. Клянусь, закричу!

Уолкер зазвенел ключами, удивляясь ее реакции. Она повела себя так, словно под угрозой была не ее репутация, а жизнь.

— Ради Бога, — пробормотала Скай, — ложитесь спать, поговорим утром.

Она немного успокоилась, лишь услышав звук удаляющихся шагов, и привалилась спиной к двери. Сердце бешено стучало: ей казалось, что при каждом его ударе ночная рубашка приподнимается на груди.

Стараясь успокоиться, Скай села за маленький письменный столик у камина. Она уже все сделала, но ложиться не хотелось: едва ли теперь ей удастся заснуть.

Рука сама собой потянулась к стопке чистой бумаги: может, написать отцу, что, несмотря на тщательно продуманный план, он все же не учел вкусов и темперамента Уолкера Кейна? Скай было приятно, что отец предусмотрел не все.

Но она оставила эту затею. Если она напишет на конверте даже девичью фамилию матери, Уолкер все равно перехватит письмо и прочтет его. Нужно подождать, пока она не повезет письма на почту сама.

Скай задумчиво посмотрела на дверь, размышляя, зачем он приходил. Наверняка хотел украсть ее поцелуй. Интересно, что она почувствовала бы при этом?..

Скай увидела свое отражение в стеклянной двери балкона. Сердце по-прежнему учащенно стучало. Уолкеру Кейну не придется красть ее поцелуй, она подарит его сама.

— Я просто сошла с ума, — тихо проговорила Скай, отворачиваясь от окна. — Определенно сошла с ума. — Она покачала головой: теперь пережитый страх забавлял ее, и Скай решила, что утром извинится перед Уолкером. Это нужно сделать осторожно, пусть не думает, что она так смущена. Ни с кем Скай не чувствовала себя так неуверенно, как с Уолкером Кейном.

Тут в дверь снова постучали.

— Я же просила вас уйти, — сказала Скай. На некоторое время все стихло, но потом опять раздался стук, на сей раз очень робкий.

— Кто там?

— Энн. Я принесла тебе… — Дверь распахнулась, и Энн попятилась. Скай чуть ли не втащила ее в комнату. Девушка едва не выронила поднос.

— Боже милостивый, — проговорила Скай, — что ты здесь делаешь? — Закрыв дверь, она взяла у Энн поднос. — Все это мне?

Та кивнула.

— Я сказала миссис Ридинг, что видела свет у тебя под дверью, и мы подумали: вдруг тебе захочется перекусить? А вообще-то я пошла на кухню за молоком для Мэта. Ему что-то не спится.

— Как и нам всем, — пробормотала Скай.

— Что?..

— Ничего. Не важно. — Сдвинув бумаги на край стола, Скай поставила поднос. — Странно, что ты увидела у меня свет. Я думала, ты ходишь по черной лестнице: так, по-моему, ближе.

Энн покраснела и потупилась.

— Ты никому не скажешь? — проговорила она, бросив на Скай испытующий взгляд. — Я не люблю ходить по черной лестнице, потому что ею пользуется оно.

— Оно?

— Да. Ты же знаешь, что я говорю о привидении.

— А-а, — протянула Скай, — ты имеешь в виду Гамильтона Гринвила?

— Конечно.

— Энн, мистер Гринвил был хозяином этого дома, а потому едва ли ходит по лестнице для слуг. Это ниже его достоинства.

— Так ответила и я, когда Роуз рассказала мне об этом, но она говорит, что у мистера Гринвила были причины ходить по черной лестнице. — Энн умолкла.

— Ты хочешь сказать, что у него был роман с кем-то из служанок? — спросила Скай.

— Вот именно! — обрадовалась Энн. Скай еле удержалась от смеха.

— Так, значит, привидение бродит по черной лестнице в поисках прежней любви?

Энн энергично кивнула.

— Как ты меня успокоила, — сказала Скай, схватившись за сердце, — а я-то боялась, что он живет здесь! — Энн удивленно подняла брови. — Разве Роуз не сказала тебе? — поинтересовалась Скай. — Он вышиб себе мозги именно в этой комнате.

Глава 5

После ухода Энн Скай поставила поднос возле кровати и забралась под одеяло. Ей стало немного стыдно, что она так вела себя с подругой, но уж слишком ей хотелось поддразнить ее. А ведь девушка принесла ей теплого молока и хлеб с маслом! Решив, что утром извинится и перед Энн, Скай устроилась на подушках повыше, покрошила теплый хлеб в молоко, добавила корицы и сахара и задумчиво посмотрела на дверь. Стул, которым она на всякий случай подперла дверную ручку, казался вполне надежной защитой. Скай невесело рассмеялась: какое, однако, лицемерие — пугать Энн, а потом запираться подобным образом!

Но она тут же успокоила себя тем, что заперлась вовсе не от привидения. Взяв теплую кружку в руки, она поднесла ее к губам…

Скай замерзла. Ее била дрожь, по спине побежали мурашки. Она лихорадочно шарила вокруг, но не нащупала ничего, кроме простыни. А где же одеяло? Она попыталась найти его, но не смогла поднять руку. Она задрожала еще сильнее, но уже не от холода, а от ужаса.

Что-то коснулось ее лица, и она непроизвольно дернулась. Прикосновение повторилось: по лицу — от уголка глаза до подбородка — провели чем-то невесомым. К ней прикасался не человек, а что-то шелковистое и почти не осязаемое, как паутина.

Услышав легкое шуршание, Скай уже открыла рот, чтобы закричать, но что-то коснулось губ, и крик застыл в горле.

Она резко отдернула голову, пытаясь увернуться, но в этот момент словно невидимая бабочка забила по ней крыльями. Что-то двигалось по ее обнаженным плечам, затем, словно лягушка, прыгнуло ей на грудь, скользнуло по животу и по бедру вниз. Ее тело непроизвольно устремлялось навстречу этим прикосновениям. Ей казалось, что она отчаянно крутит головой, но голова лежала на подушке совершенно неподвижно…

Скай не могла проснуться: руки и ноги не слушались ее, в голове стучало, и этот стук отдавался болью во всем теле. Она закрыла уши руками. Стук утих.

— Ты не скроешься от меня, если даже проспишь весь день. Когда-нибудь нам все-таки придется поговорить!..

Скай, чуть приоткрыв глаза, взглянула на дверь, которая вздрагивала от ударов. Открыть ее снаружи было невозможно, поскольку мешал стул. Скай немного успокоилась, поняв, что стучит не только у нее в голове. Она встала с постели, но голова закружилась, и ей пришлось ухватиться за спинку кровати.

— Иду, — слабо проговорила она, чувствуя, что часто и тяжело дышит. К счастью, Уолкер не слышал ее, поскольку громко стучал. Видимо, он намерен разбудить весь дом.

Халатик Скай валялся на кровати, в ногах, но она накинула на плечи одеяло. Ночная рубашка совершенно промокла и прилипла к телу. Решив, что заболела, Скай пощупала лоб. Похоже, у нее небольшая температура.

С трудом дойдя до двери, Скай отодвинула стул. Уолкер продолжал стучать.

— Что вам здесь надо? — Она говорила так тихо, что Уолкер, конечно, не слышал ее.

Скай повернула ключ и нажала на ручку. Когда дверь отворилась, она крикнула:

— Убирайтесь! Вы с ума сошли! Вы же всех разбудите!

Уолкер нахмурился.

— Все уже давно проснулись, — сообщил он, внимательно разглядывая ее. — Вы же сами сказали, что завтрак ровно в половине седьмого. Помните?

— Да, но… — Она взглянула на каминные часы и остолбенела, разинув рот. — Восьмой час!.. — удивленно и почти с отчаянием пробормотала она.

Уолкер вошел в спальню.

Заметив валявшийся у двери стул, он промолчал. Зачем говорить ей, что в случае чего это не остановило бы его? Он вновь внимательно посмотрел на Скай.

— Вы плохо выглядите, — заметил Уолкер.

Скай была страшно бледна, губы посинели, особенно нижняя, которую она нервно покусывала, пока он ее разглядывал. Уолкер пощупал ее лоб.

— Жара у вас нет, — сказал он. — Что случилось? У вас такой вид, словно…

— Знаю, — бросила она, кутаясь в одеяло. — Должно быть, простудилась. — Скай чувствовала себя так, словно едва оправилась от тяжелой болезни: все тело ныло, кости ломило, она едва держалась на ногах. Скай припомнила, что однажды была в таком же состоянии после того, как провела несколько дней в постели. — Кажется, я плохо спала. Это как будто позабавило его.