Приключения в стране львов - Луи Буссенар

Андре, как всегда предусмотрительный, распорядился, чтобы над женщиной был устроен навес из листвы, который защищал бы ее от солнца, и группа двинулась в путь. Фрике, Барбантон и один из негров остались, чтобы снять шкуру с гориллы, которую Андре хотел увезти с собой. За этим занятием они задержались до вечера и нагнали остальных только там, где предполагался ночлег.

— Подумать только! Значит, вовсе не чувство ко мне заставило ее так рисковать! — возмущался Барбантон. — Ни одного ласкового слова! Ничего, кроме сухого: «Вы мне нужны!»…Ладно! Увидим, что будет дальше!

— Ничего мы не увидим, мой старый товарищ! Вы молодец, каких мало, это всем известно! Вы что-то вроде царя небесного у дикарей Австралии, которые распевают на манер «Боже, храни королеву!» гимн «Барбантон-табу!». Если однажды ваша власть будет признана, то монархи Европы станут называть вас «Ваше величество»! Но какой бы вы ни были молодец, божество или величество, перед ней вы спасуете! Обязательно спасуете, попомните мои слова! И я бы на вашем месте поступил так же!

Барбантон начал, страшно фальшивя, насвистывать песенку «У меня есть добрый табачок», а потом сказал с неожиданным ожесточением:

— Посмотрим, Фрике, посмотрим! Честное слово Барбантона!

— Но все же согласитесь: женщина, совершившая подобный подвиг, — это незаурядная женщина!

И Фрике ничуть не преувеличил. Пережив ужасное приключение и выдержав более чем пятичасовой переход, путешественница должна была бы чувствовать себя совершенно разбитой, а она сидела себе, прислонясь спиной к дереву, и преспокойно, даже с аппетитом, жевала кусок холодного мяса, заедая его бананом вместо хлеба!

Женщина, обладающая такой выносливостью, должна сочетать в себе железное здоровье и необычайную энергию.

Ей было около тридцати пяти лет, но выглядела она моложе, так как благодаря некоторой полноте ее лицо не портили морщины. Теперь, когда она выглядела спокойной и отдохнувшей, в ней не было ничего неприятного. Однако детальное рассмотрение лица мадам Барбантон говорило не в ее пользу.

У этой особы была несвежая, хотя и гладкая, сероватая кожа, маленькие слегка раскосые глаза неопределенного цвета, в котором смешались рыжие, желтые и карие оттенки, узкий лоб; профиль ее был красив, но в фас становились видны сдавленные виски и нос неправильной формы, напоминающий утиный клюв. Большой, жадный, с острыми мелкими зубами и тонкими бледными губами рот, заостренный подбородок.

Высокого роста, широкоплечая и полногрудая, она имела мускулистые руки с сильными, но правильной формы кистями, украшенными ямочками, и с тонкими кончиками пальцев. Руки были, пожалуй, самой красивой частью ее фигуры, а Барбантон даже утверждал, что их силе мог бы позавидовать боксер.

Во всяком случае, супруга отставного жандарма казалась существом оригинальным. Молчаливая, лишенная сердечной чувствительности, она отличалась большим самообладанием и не меньшей энергией. Хотя мысли она выражала с некоторым трудом и вообще говорила мало, однако было заметно, что ее что-то очень тревожит. Слегка кивнув всем на прощание, она удалилась в сооруженный для нее шалаш. Вскоре и мужчины, убедившись, что костер не погаснет до утра, устроились в гамаках и заснули, охраняемые стражей.

Второй день и часть третьего прошли в утомительных заботах, знакомых только тем, кому довелось пробираться через девственный тропический лес; впрочем, женщина оставалась по-прежнему энергична.

Наконец путешественники достигли Фритауна, столицы английских владений в Сьерра-Леоне, города довольно значительного по населенности, но, несомненно, самого нездорового по климату на всем западном побережье Африки.

Прежде чем отправиться в предместье Кисси-стрит, застроенное почти исключительно хижинами туземцев, мадам Барбантон попросила Андре остановить группу. Женщина подозвала англичанина, проведшего ее в свое время в лес, дала ему деньги, которые, видимо, ожидал от нее сей джентльмен как плату за услугу, и попрощалась с ним.

Затем она проговорила, обращаясь главным образом к Андре:

— Теперь, когда я расплатилась с проводником, этим охотником за слоновой костью, не угодно ли вам будет узнать о причине моего путешествия?

— Мадам, — ответил Андре, — я весь внимание!

Готовясь к долгому рассказу, все устроились под огромным манговым деревом[80], растущим на склоне главенствующего над городом холма.

— Согласитесь, что с нами иногда случаются странные вещи! — начала она. — Представьте себе, что меньше чем через месяц после… после отъезда моего мужа…

— Точнее сказать — бегства, — прервал ее старый жандарм.

— Пусть так, я не буду спорить, только, прошу вас, позвольте мне говорить!

— Вы впервые спрашиваете моего позволения! С удовольствием даю его вам!

— Я обнаружила, что в Лотерее искусства и индустрии мне достался один из самых крупных выигрышей! Он поистине огромен и составляет триста тысяч франков!

— Ну что ж, мадам, вам следовало получить выигрыш, поместить его в банк из расчета пять процентов и безбедно жить на этот доход! Уверяю вас, что так думаю не только я, но и любой здравомыслящий человек!

— Я и сама решила так же, — слегка смущаясь, ответила рассказчица. — Я пришла в Управление лотереи…

— И получили деньги?

— Нет!

— Ваш билет оказался фальшивым? Весьма вам сочувствую.

— С моим билетом все было в полном порядке. Но им требуется либо присутствие моего мужа, либо его письменное согласие на получение мною таких денег…

Бывший жандарм вдруг разразился громким смехом. Фрике прикусил губу, а Андре потребовалась вся его выдержка, чтобы не улыбнуться.

Рассказчица хладнокровно продолжала:

— Напрасно я уверяла, что муж в отсутствии, напрасно приводила достойных доверия свидетелей, напрасно обращалась в мэрию. Все было бесполезно! Закон есть закон. Деньги временно отправили в банк.

Не зная, где искать мужа и когда он вернется — если вернется вообще, — я приняла решение. Я обратилась в одно очень известное агентство, которое за определенную плату дает всевозможные сведения. С меня взяли пятьсот франков и обещали через десять дней сообщить, куда вы направились. Я предложила им вдвое больше и правильно поступила, потому что спустя шесть дней меня известили о вашем приезде в Гавр. Это было уже кое-что, но далеко не все: ведь я не знала, куда именно поплыл ваш корабль. Агентство, которому понравилось, как я плачу, умножило свои усилия. Оно телеграфировало в те порты Англии и Франции, которые посещают суда, идущие к берегам Африки и обеих Америк. Некоторые из них могли повстречать вашу яхту либо в океане, либо на одной из стоянок. Расчет оказался верным: кто-то видел «Голубую антилопу» неподалеку от Дакара[81].