По следам большой смерти - Виталий Сертаков

Коваль понял, что пришла пора выложить последний козырь.

– Я вам еще кое-чего не сказал. Хранительница Книги, мир ее праху, часто вспоминала о Слабых метках в Казахстане. Когда-то твой отец, Исмаил, бывал в Аркалыке и в Караганде…

– Что тебе за дело до кочевников? Мой отец искал дружбы с их колдунами, но так и не сумел договориться. Среди высших джунов есть Качальщики, но нет Хранителей, понимаешь? Кочевой народ не волнуют Звенящие узлы. Они пасут горбатых лошадей и баранов, а Слабые метки просто обходят стороной. Идут за своими стадами, вот и всё. Мой отец и другие братья отыскали два десятка военных городков и несколько хранилищ со спящим огнем, но это было гораздо севернее. В степи они соваться не рискнули - даже лучшие клинки Бердера не продержатся там и недели. Там нет понятия "свободный человек". Если ты чужой, то считаешься рабом того богатея, кому принадлежит кусок степи. Хотя не знаю, много лет прошло, что-то могло измениться…

– Изменилось, Хранитель. Боюсь, что многое изменилось. Твой отец гасил Слабые метки, и леса поднимались там, где их раньше никогда не было. Я не только, как ты выражаешься, кормил грязь. Мои клерки отправились на юг в обход пожарища по маршруту, что нарисовал Прохор. Посмотри… - Коваль расстелил протертый до дыр ватман. - Вот здесь, до Актюбинска, картинка верна. Грязь остановилась, на голой земле ей нечего жрать. Зато дальше, на восток, она почти достигла границы леса. Клерки обошли пожарище и разбили лагерь среди озер. Вот тут… Раньше это местечко именовалось Кушмурун, теперь там ничего нет. Мои люди скакали четверо суток, не останавливаясь, обходя Вечное пожарище с юга. Больше тысячи километров. Они спали в седлах и загнали несколько коней. К счастью, картографы не встретили кочевников, но так и не смогли найти проход на север; возвращаться пришлось прежней дорогой.

– Чем ты собрался нас удивить? Хранительница сказала тебе правду - там леса и болота.

– Там не обычные леса. Там бурелом, непроходимая тайга, которая всегда возникает после гашения Слабых меток.

– Ну и что? Мать-земля берет свое, она расцветает и плодится, как только не чувствует своего главного врага - человека. Ты же учился говорить с травой, Клинок, и должен помнить заклинания земли!

"Боже, дай мне силы это пережить!" - молча воззвал Артур, уже понимая, что все его доводы бесполезны.

– Мои клерки провели в окрестностях Кушмуруна трое суток. Там нет пожарища, но болото наступает со скоростью девять метров в день. Девять метров, а не четыре, как на западе, под Оренбургом, Хранитель! Желтому зверю понадобится меньше года, чтобы добраться до колоссального источника пищи. Что будет дальше, я не хочу даже загадывать. Тебя, Исмаил, я прошу об одном. Пусть учитель передаст мои слова китайским братьям.

– Я уже обещал. Бердер передаст.

– Спасибо, что выслушал меня, Хранитель. Я надеюсь, что вы найдете верное решение, во благо равновесия.

Артур обращался к Кристиану, но отшельник так ничего и не ответил.

– Вот тебе карта! - Исмаил положил на стол плотно зашитый пакет и поднялся, давая понять, что разговор окончен. - Мама Рита, мир ее праху, завещала передать ее Проснувшемуся демону. Там помечены еще три известных нам склада с фабричными машинами и один склад с оружием. Оружие найдешь на севере, под Вологдой… Там прошла Слабая метка, придется корчевать лес, но твои люди справятся. Анна Третья, мир ее дням, даст в помощь троих молодых Качальщиков, чтобы глупые солдаты не разбудили новый узел. Вы не тронете танки и броневую технику, но можете забрать пушки, снаряды и патроны к автоматам. Занимайся своим делом, президент, а мы займемся своим! Делай то, что предписано Книгой…

Аудиенция закончилась. Артур отвязал Катунику, сунул ноги в седельные штаны, в последний раз оглянулся на утонувший в зарослях коттедж Кристиана. Давно он не чувствовал себя так скверно, и даже щедрая подачка усопшей Хранительницы не радовала. Ему доверяли страну и - тут же били по рукам, как маленького ребенка.

А в Тамбове ждала двадцатитысячная армия.

6. НАЕМНИКИ И ДОБРОВОЛЬЦЫ

Редко в истории европейских войн находились безумные полководцы, начинавшие кампанию в осенний период. Всякие там императоры и короли терпеть не могли распутицу и слякоть. А уж когда зародилась тяжелая артиллерия, подавно потребовались сухие летние дороги. Или, в крайнем случае, снежные накатанные колеи. Иногда зарвавшиеся военачальники ошибались. Яркими, достаточно недавними примерами таких ошибок Коваль считал зимние подмосковные глупости Наполеона и Гитлера.

Тем проще казалось ему убедить ближних и дальних соседей, что до апреля армия с места не тронется. Незначительные маневры, задачки на слаженность, парады, огневая подготовка. Именно такие слухи должны были разносить шпионы по южным губерниям, успокаивая обывателей и встречную разведку врага. Весь сентябрь Первая и Вторая дивизии, квартировавшие под Орлом, демонстрировали поразительную беспечность и расхлябанность. Кавалерийский корпус, стоящий в Рязани, смешил обывателей неуменьем сидеть в седле и страхом перед холодным оружием.

На самом деле, в потешных учениях принимали участие всего три батальона и эскадрон легкой конницы. Главные силы были выведены в район бывшего Серпухова, на самый край московской тайги. Генерал Абашидзе проявил чудеса конспирации, выдергивая с разных застав и гарнизонов роту за ротой. Их тайно отправляли на юг, собирая в кулак будущую ударную группировку. Вокруг Серпухова генерал расставил частокол пограничников, которым было приказано отправлять всех подозрительных в Тайный трибунал, независимо от того, с какой стороны эти подозрительные явились. За лето поймали больше сорока человек, занимавшихся сбором данных в пользу самых разных разведок. В том числе, из дружественных стран.

Затем из Петербурга поступила новая команда. Оставив две роты поддерживать костры и затевать периодические стрельбы, Третья дивизия, полностью укомплектованная, ночным маршем выступила из Ярославля, имея целью Тамбов. Одновременно купеческие караваны разнесли новую серию слухов, будто президент Кузнец готовит поход на Царицын и Астрахань. Тамошние правители опять передумали подчиняться центральной власти.

Дальнейшие события развивались совсем не так, как предсказывали местечковые военные аналитики. Эти достойные мужи, представлявшие войну по стычкам с соседней деревней, были крайне озадачены. За одну ночь от походных городков остались лишь пепел и пустые землянки. Время потешных сражений прошло.

Шестого сентября тамбовское руководство присягнуло на верность президенту. Полтора десятка казнокрадов были повешены, сорок шесть человек с семьями под конвоем отправились в ссылку на Урал. Был объявлен набор добровольцев на службу и за неделю сформирована Пятая, тамбовская, дивизия. Рядовые получили по рублю серебром, что вдвое превосходило заработок городских подмастерьев, а город получил двадцать клерков из питерской Счетной палаты, новые налоги, новые деньги и Уголовный кодекс.