Никому не доверяй - Сойер Мерил

Тори и Броуди не обращали внимания на происходящее вокруг. Они молчали, но молчание это было заряжено чем-то таким, чему Тори вряд ли сумела бы подыскать название. Она чувствовала, что начинает дрожать, и тщетно пыталась справиться с этим непроизвольным ознобом.

Внезапно большая и теплая ладонь Броуди коснулась подбородка Тори, он приподнял ее голову, и их взгляды встретились. На короткое мгновение ей показалось, что он хочет ее поцеловать, но он только заглянул ей в глаза и произнес:

– Тори, ты что-то недоговариваешь. Что именно?

Тори невольно прикрыла глаза. Ну почему никто не взял на себя труд рассказать ему про завещание?!

– Ничего, – пробормотала она.

– Лгунишка!

Это было сказано без тени осуждения – наоборот, с оттенком ласки и снисхождения. Тори снова почудилось, что он вот-вот поцелует ее, и при воспоминании о том, что случилось в беседке, по всему ее телу прокатилась горячая волна. Она вдруг поняла: ее тело реагирует на Броуди таким странным образом вовсе не из-за того, что они с Эллиотом похожи друг на друга как две капли воды. Тут совсем другое.

Осознание этого оказалось для Тори столь неожиданным, что она испугалась. О господи, да что же это, в самом деле?

– А я уж было подумал, что мы друзья, – с обезоруживающей простотой проговорил Броуди.

Тори знала, что хочешь не хочешь, а этому парню придется вступить на минное поле семейных интриг. Так, может, стоит поведать ему, что является ставкой в этой опасной игре?

– Это не моя обязанность – посвящать тебя во все детали, более того, я не имею на это права. – Она отвернула голову, освобождаясь от его руки. – Но, судя по всему, ты уже догадался, что здесь все не так просто… Есть что-то, о чем ты не знаешь.

– Трудно не догадаться. И что же это?

– Согласно завещанию, ты и Эллиот являетесь равноправными наследниками Джанкарло. Половина – ему, половина – тебе.

Тори ждала какой-то реакции на свои слова, но… не дождалась. Взгляд Броуди оставался таким же пристальным, а выражение его лица – столь же непроницаемым, что и минуту назад. Если он испытывал какие-то чувства, то ничем этого не выдал.

– Зачем он это сделал? – спокойно спросил Броуди. – Я ни черта не понимаю в шампанском, да и не хочу понимать. У меня – своя жизнь.

– Понятия не имею, зачем Джан это сделал, – ответила Тори. – Он был непредсказуемым человеком.

Броуди отвернулся и стал смотреть на бескрайние виноградники, взбирающиеся ровными рядами на холмы. По его виду было невозможно понять, что творится в его душе, но Тори чувствовала, что он растерян, сбит с толку и не верит ей.

Она прикоснулась к его руке.

– Ты должен понять одну вещь. Теперь в семье все будет иначе. Джина и Эллиот… Видишь ли, они никогда не могли найти общий язык…

–…Поэтому она и повесилась мне на шею, – закончил фразу Броуди.

Тори попыталась улыбнуться, но у нее ничего не вышло.

– В общем-то, да. Что-то в этом роде… У ее мужа, Тито, небольшой виноградник, и он делает мерло. Но дела у него всегда шли не бог весть как, поэтому Тито постоянно одалживал деньги у Джана. А Эллиот все время убеждал отца прекратить эту благотворительность, перестать ссужать Тито деньгами и прикрыть его «лавочку».

– По-моему, вполне логично.

Тори вздохнула. Было ясно, что Броуди понятия не имеет, насколько сложны внутрисемейные отношения Хоуков. Это как прогулка по минному полю. Правила выживания внутри клана были сродни тем, что царят в джунглях Амазонки. Жесткий естественный отбор, соперничество, интриги тут были в порядке вещей. Точно так же обстояли дела в семействе Корелли, которое давно мечтало заграбастать «Хоукс лэндинг».

Тори уже было открыла рот, чтобы предостеречь Броуди, как вдруг рядом с ними возник Эллиот.

– Я тебя обыскался, – произнес он.

– А мы тут с Броуди болтаем, – ответила Тори. От ее взгляда не укрылось, что Эллиот, как и прежде, демонстративно игнорирует брата. – Почему бы вам не побеседовать? А я тем временем принесу что-нибудь перекусить.

И, не дожидаясь ответа, она скользнула прочь.

Броуди повернулся к брату, но не произнес ни слова. Он видел и чувствовал, что Эллиот встревожен и напряжен. Надо думать! Откуда ни возьмись у него появился брат, да еще претендующий на половину причитающегося ему наследства. Неудивительно, что Эллиот считает его врагом.

И все же они – братья, а родная кровь, как известно, не водица. Но у Броуди никогда не было полноценной семьи, и теперь он испытывал чувство растерянности, не зная, чего ожидать и как себя вести.

– Она права, – проговорил Эллиот, глядя вслед удаляющейся Тори, – нам действительно нужно поговорить.

Сказав это, он спустился с террасы и пошел по продуваемой всеми ветрами тропке в сторону холмов, усаженных виноградом. Броуди последовал за ним. «Хоукс лэндинг» располагался у подножия высоких холмов из песчаника. «Очень выгодная стратегическая позиция, если придется отражать нападение противника, – непроизвольно отметил про себя Броуди. – Никто не сможет зайти с тыла».

– Самое главное происходит здесь, – сообщил Эллиот, набирая цифровой код на панели у входа в пещеры.

Шесть-четыре-один-три-один. Броуди автоматически запомнил комбинацию, хотя его брат нажимал на кнопки быстро и пытался заслонить панель от своего спутника.

– Игристое вино выносят из пещер только тогда, когда приходит пора грузить его для отправки покупателям.

– Гм… – только и ответил Броуди.

На самом деле ему было глубоко наплевать на то, как делается вино и что с ним происходит дальше. Он до сих пор не мог переварить известие о том, что отец оставил ему половину своего имущества, которое, судя по всему, исчислялось сотнями тысяч долларов. И это – после всего, что было… Или – чего не было? Но почему? С какой стати?

В его груди вновь зашевелились неясные подозрения.

Эллиот щелкнул выключателем, и под потолком вспыхнул яркий свет. Помещение, в котором они находились, представляло собой нечто вроде «предбанника» – с несколькими столами, стоящими вдоль стен. Впереди Броуди увидел тяжелую деревянную дверь, врезанную в песчаник, и в его мозгу сразу возникла картина: обнаженные по пояс, потные китайцы-иммигранты рубят горную породу примитивными кирками. Он прочитал об этом в путеводителе по здешним краям.

Эллиот уселся за один из столов и закинул ногу на ногу, приняв легкомысленную позу, словно находился в парке. Однако что-то в его позе подсказало Броуди, что Эллиот напряжен, взволнован и чувствует себя крайне неловко. Черт! Да он и сам чувствовал себя не в своей тарелке. Хоть под землю провались!

– Мой отец создал эти виноградники, эту винодельню на пустом месте, – заговорил Эллиот.

– С помощью рабов-китайцев?

Глаза Эллиота сузились.

– Да, это были китайцы. Когда-то их обманом привезли сюда, чтобы они работали на строительстве железных дорог. Но к тому времени, когда моя семья наняла их, китайцы уже были свободными людьми. Они действительно вкалывали, но и получали за это неплохие деньги. По тогдашнему времени, конечно…

– И все равно они были рабами.

Броуди и хотел бы остановиться, но не мог. Глядя вокруг, он словно наяву видел маленьких желтокожих людей, которые, изнывая под палящим солнцем, таскали на себе неподъемные тележки, нагруженные глыбами песчаника. Из пещеры – наружу, из пещеры – наружу… И все это – за жалкие гроши.

– Я не оправдываю то, что было в прошлом, – вновь заговорил Эллиот. – Да и, честно говоря, меня это мало волнует. Я хотел бы поговорить о будущем. Наверняка ты уже знаешь, что отец завещал тебе половину всего, чем он владел?

– Да, что-то такое слышал…

Эллиот несколько секунд оценивающе смотрел на брата, а затем спросил:

– Сколько ты хочешь за свою долю?

– Ничего. Бери себе все. Ты заслужил это, «Хоукс лэндинг» принадлежит тебе, а не мне. У меня – своя жизнь. А ты наслаждайся своей.

7

Эллиот едва не свалился со стула. Да понимает ли Броуди, от чего он отказывается?! От целого состояния! Да, сейчас «Хоукс лэндинг» переживает не самые лучшие времена, но все равно, доля, причитающаяся Броуди, – это больше, чем он сумеет заработать за всю свою жизнь!