Принцесса (СИ) - Малышева Анастасия Сергеевна

Легкое прикосновение к плечу прервало наш безмолвный разговор, возвращая в реальность.

— Пойдём, Мия. Нам уже пора возвращаться в замок, — с нескрываемым сожалением произнесла Симона.

Отпустив каменную ладонь, казавшуюся по-человечески живой, я повторила за няней глубокий поклон. С искренней благодарностью и восхищением.

Арион была прекрасна и я искренне рада, что она приняла мою просьбу и признала своей последовательницей. Возможно, когда-нибудь я смогу стать послушницей или даже младшей жрицей!

В башне мы не задержались — уже почти полдень. Осталось совсем немного до обеда и опаздывать на него никак нельзя. Тропинка охотно ложилась под ногами и, кажется, даже стала ровнее, словно помогая нам.

— Почему тётя Шона так спешила?

— Магистр попросил твоего отца поменять подход к обучению Астер. И, видимо, тот решил прислушаться к просьбе друга, а не к желаниям старшей сестры.

В голосе Симы слышалась тщательно скрываемая гордость, и я улыбнулась. Пусть я пока не могу пообщаться с Астер, но меня радует, что она тоже получит возможность учиться, как я. Даже немного завидую — наверняка её магистр будет обучать с большим тщанием.

— Про башню нельзя говорить из-за того, что там статуя?

— Я рада, что ты понимаешь, — по голосу чувствовалось, что Симона с облегчением улыбнулась. — Статуя огромный секрет. Но и сама башня секрет не меньший. Пусть и не каждый сможет найти эту тайную тропку.

— А мы ещё сюда придём?

— Нет… Не знаю, Мия, — Сима виновато покачала головой. — Сегодня у меня был пропуск от магистра. Иначе… Не хочу даже думать, что бы случилось в противном случае.

Я кивнула и, вспомнив, что няня не видит, согласилась вслух. И улыбнулась, испытывая совершенно противоестественное удовлетворение от слов няни.

Мне стало гораздо легче от знания, что статуя моей Богини доступна не для всех.

Глава 7

«Отец любит всех детей одинаково»

— Я запрещаю тебе обучать Астерию.

— Что?.. — на лице Шоны прикленной застыла улыбка. — Повтори, пожалуйста? Я, кажется, не расслышала.

— Я понял, что с моей стороны было ужасной, безответственной наглостью и эгоизмом вынуждать тебя обучать Астерию, — с громким вздохом искреннего сожаления произнёс Лерион, отводя взгляд в сторону окна.

— Брат, нет! — женщина подскочила на кресле от возмущения и порывисто качнулась вперёд. — Я ведь сама предложила!..

— Я понимаю — ты не хотела меня расстраивать, — король медленно кивнул на слова сестры и печально посмотрел на неё. — Я не имею права и дальше отрывать старшую жрицу Ортана от её прямых обязанностей. Это слишком подло.

Шона нахмурилась и нервно почесала пальцы.

— Нет… Вовсе нет, брат! Всё совсем не так! Мне лишь в радость позаниматься с племянницей. У меня ведь нет… сво-их… — голос женщины заскрипел, выдавая, насколько тяжело даются ей эти слова. — Мне лишь в радость возится с твоими детьми, — глухо закончила Шонель, опустив взгляд.

— Твои слова, как бальзам на душу, — глаза Лериона засветились нежностью.

Потянувшись, он с признательностью сжал руку сестры, лежащую на столе.

— Я буду безумно счастлив, если ты и дальше будешь заниматься с девочками… Но как тётя, а не как учитель.

Шонель кисло улыбнулась, но мужчина этого даже не заметил, слишком воодушевлённый тем, что сестра не бросилась на него с упрёками. Что она не злится и понимает его мотивы.

— А учителей я подберу других. Профессиональных и умеющих хранить секреты. А ещё…

— Это Виарно, да?

— О чём ты? — король перевёл на сестру непонимающий взгляд.

— Этот!.. Это он наплёл тебе этот бред? — Шона поджала губы.

Она смотрела строго, и Лерион на пару ударов сердца почувствовал себя нашкодившим ребёнком. Улыбка стала натянутой и он тоже нахмурился, намеренно становясь серьёзнее.

— Не говори так о нём, он не меньше тебя печётся о моих детях. И это не бред, у тебя в самом деле есть свои обязанности, гораздо более важные. И… Нет. Это… Я сам осознал свою промашку, — Лерион выпрямился, прямо глядя на сестру и так же, как она, поджав губы.

— Вот как, — медленно проговорила Шонель, поднимаясь со своего места. — В таком случае, не буду противиться твоей воле, — она старательно собрала разбросанные по столу бумаги, складывая их стопочкой на самый край. — Не буду мешать, Лерик.

Она покинула комнату с непроницаемым выражением лица и абсолютно ровной спиной.

Лерион долгим, невидящим взглядом посмотрел в дверь. Не глядя, совершенно механически, он открыл дверцу стола и, достав оттуда гранёный график и хрустальный стакан, плеснул в него и сразу же выпил два глотка креплёного вина. И, лишь после этого, шумно выдохнул, расслабляясь.

Даже после того, как стал королём, Лерион терпеть не мог врать и юлить, но слова друга слишком болезненно отзывались в душе, чтобы просто проигнорировать их. И Шонель — воистину святая женщина, — не разозлилась, не обиделась. Даже наоборот, по своей старой привычке сложила его бумаги аккуратной стопкой, да ещё и назвала детским именем. И если раньше это вызывало раздражение, то сейчас Лерион видел в этом лишь подтверждение собственных мыслей.

Внутри расплывалось тепло от вина, а на лице короля расплывалась глупая улыбка облегчения. Всё-таки у него просто замечательная старшая сестра!

* * *

Астер тоскливо вздохнула, со злостью отталкивая опостылевший учебник.

«Ваше Высочество такая умная». «Ваше Высочество такая старательная». «Вы замечательно справляетесь, Ваше Высочество».

Новые учителя были до невозможности скучны и занудны.

Астер успела не один раз пожалеть о том, что не сдержалась на уроке с магистром. Стоило вести себя, как советовала тётя — улыбаться и делать умный вид. А теперь?!.

Теперь к ней больше не приходит тётя, и даже зануда-магистр оказался очень даже интересным рассказчиком на фоне новых учителей — старых, консервативных хрыщей, которые не видят ничего дальше собственного носа, но готовы часами нудеть на любимые темы и игнорировать любые вопросы не связанные с их предметом. Только вот спрашивать было опасно — слишком высок был риск нарваться на очередную длинную, пространную лекцию.

Девочка скривилась и встала из-за стола, решив, что на сегодня с неё хватит и истории, и математики и уроков вообще.

Достав из вазы на столе любимое яблоко в карамели, пряно пахнущее корицей, Астерия с удобством устроилась на подоконнике и посмотрела на улицу. Благодаря особой магии — ещё одному подарку отца на семилетие, — принцесса могла полюбоваться почти любым уголком дворцовой территории. Но чаще всего за последние пару недель она смотрела на тренировочную площадку.

Точнее, на тренировки Мии.

Астер переживала, глядя как младшая сестра едва-едва справляется с препятствиями. Злилась и радовалась одновременно, не в силах понять, чего же ей хочется больше: бегать вместе с сестрой и делить успехи и неудачи пополам, или же занять её место и жить своей жизнью под собственным именем.

Смотреть на тренировки близняшки было мучительно — восторг от зрелища щедро мешался с завистью от недоступного развлечения. Но каждый раз Астерия занимала уютное место с любимым лакомством в руках и смотрела, смотрела, смотрела. И с затаённым, подсознательным страхом ждала того дня, когда на улице пойдёт снег, а занятия Артемии перенесут в здание, недоступное взору зачарованного стекла.

Девочка замерла с яблоком у рта, глядя, как мастер фехтования остановил Мию после очередного круга. Близняшка пробежала едва ли половину обычного пути, и Астер невольно напряглась, неотрывно глядя на пугающего мужчину.

Слов магия на стекле не передавала, но многое было понятно без слов. И лицо Астерии стало в точности таким же, как у её близняшки, когда она поняла, что учитель предлагает выбрать оружие.

— Меч бери, — не сдержавшись, прошептала Астер.