Ересь Хоруса: Омнибус. Том I - Дэн Абнетт

Затем пальцы расслабились, и Бьерн высвободил оружие. Он подошел с ним к Оки, но ярл поднял руки и отступил назад.

— Это оружие вюрда. Можешь оставить себе, Бьерн Однорукий.

— Пробил Час Волка, — пробормотал Бьерн. Он провел рукой по золотому наконечнику копья, и когтистые пальцы другой крепко обхватили древко. — Мы все обречены.

Из-за шока Агапито позабыл о всяких приличиях. На секунду звание и легион просто перестали для него существовать. В тот миг он мог только высказать то, что думал, человеку, которого считал своим другом многие десятилетия.

— Уходить без вас? Да вы спятили, если считаете, что мы согласимся!

— Если Волки могут биться до последнего, мой лорд, сможем и мы, — чуть тактичнее добавил Соухоуноу. — И нет причин, по которым мы можем быть выше этих бессмысленных жестов.

В тени «Грозовой птицы», которая казалась крошечной по сравнению с ближайшим кораблем, Коракс мерил шагами землю так, словно по-прежнему был заключенным в камере на Освобождении. Повсюду вокруг них Космические Волки готовились к финальной битве, а отделения Гвардии Ворона бесшумно двигались в кажущейся анархии сбора VI легиона.

На другом конце долины уже отчетливо виднелся враг. Спорадический обстрел начал проверять готовность лоялистов оборонять свою твердыню, пока бронетехника выдвигалась на последний прорыв.

— Вы уйдете, — едва слышимо произнес он, обратив на них темный взор. — Это приказ.

— Рапторы остаются, — сказал Аренди. — Вы хотите оставить Рапторов. Почему именно Бранн? Что в нем такого особенного?

Командор промолчал, его лицо было мрачнее тучи.

— Это мое решение, — повторил Коракс, упершись в Аренди взглядом. — Моя воля.

Командор недавно созданной Черной Гвардии тяжело сглотнул, подавив резкий ответ. Он кивнул, уступая.

— Как прикажете, мой лорд.

— Отныне ты — магистр легиона, Герит, — добавил Коракс, чем еще больше удивил всех командоров.

— Но это ваше звание, мой лорд, — тихо возразил Соухоуноу.

— Оно существовало и до меня, как ты осведомлен лучше остальных.

— Я польщен, но может…

— Это моя воля! — резкая отповедь примарха и вспышка когтей заставили легионеров дернуться. Коракс метнул взгляд на ближайших Космических Волков и снова опустил голос. — Хватит притворяться. У Рапторов нет будущего. Так будет лучше всего. В битве, с честью, как легионеры Гвардии Ворона.

— Ваша правда, — пробормотал Бранн. — Так будет лучше. Для всех.

Агапито со вздохом кивнул, соглашаясь с приказом; так же поступили все остальные. Коракс поочередно посмотрел на своих командоров, его взгляд метался, оглядывая каждого из них несколько секунд, после чего он отвернулся и торопливо зашагал между отделениями VI легиона.

Командоры какое-то время молчали, осознавая важность сказанных примархом слов.

— Я и впрямь думал, будто мы спасаем Космических Волков, — признался Соухоуноу. — Я не догадывался, насколько глубоко в нем угнездилась тьма.

— Вы должны мне поверить, я того не хотел, — сказал им Бранн. Он не стал встречаться с взглядом Агапито, глядя вместо этого на собиравшихся сынов Фенриса. — В смысле, чтобы вас отослали отсюда.

— Все мы рано или поздно умрем, — сказал Агапито, хлопнув Бранна по руке. — Только сначала убедись, что захватите с собой парочку врагов.

— Будь спокоен. Мы за этим проследим.

Соухоуноу покачал головой. Терранин перевел взгляд с Бранна и Агапито, и пожал плечами.

— Оставлю вас наедине.

— Брат, — Агапито хотел, чтобы Бранн посмотрел на него. — Брат.

— Все идет по кругу, верно? — промолвил командор Рапторов, продолжая разглядывать Волков. — Я вытащил вас всех с Исствана. А теперь вы оставляете меня. Однажды ты сказал, что мне никогда не узнать, что значило там умирать. Ты прав. Откуда я мог это чувствовать?

— Бранн… — Агапито протянул руку, однако брат шагнул назад, не дав себя коснуться. Наконец, он повернулся к Агапито.

— Я думал об этом. О своем решении. Я был в шаге… в шаге от того, чтобы счесть Валерия безумцем и бросить на гаупвахту. И что тогда? Ничего! Все бы погибли. И я также. Нас было не так и много, однако мы ведь внесли решающий вклад? Мы же заняли Хоруса и его мерзких дружков? Но был момент…

Агапито поймал брата за нагрудник и притянул к себе.

— Что было, то было. Это не наказание. Не исправление нарушенного равновесия. Это просто то, что происходит. Мы воины, а это — война.

Братья замолчали, опустив руки друг другу на наплечники и смотря прямо глаза. Так они стояли в ночь перед восстанием, зная, что это мог быть их последний шанс запечатлеть в памяти образы друг друга. Те воспоминания по-прежнему оставались с ними, и хотя оба они были изменены так, как тогда и мечтать не смели, на минуту они снова стали двумя парнями на заре своей судьбы.

Первым отстранился Бранн. Он подавил улыбку.

— Мы завоевали галактику, Агапито. Пара сдохляков из тюрьмы, которых можно было соплей перешибить. Мы увидели звезды, и ходили подле бессмертных. Жаловаться мне не на что.

— Черт, да ты прав, — рассмеялся Агапито. — В иной компании мы стали бы царями!

Его смех погас, когда Бранн ушел, хотя Агапито не сводил с него глаз до тех пор, пока он не затерялся среди Космических Волков.

Коракс перестал воспринимать происходящее вокруг, перестал наблюдать за воинами своего брата. Бранн уже собирал остатки Рапторов, а остальные организовывали легион для эвакуации на орбиту.

— Этот канал защищен? Нас не подслушивают?

— Полностью зашифрован, — сказала Настури Эфрения. — Как вы и просили, я одна, мой лорд.

— Зови меня Кораксом, — ответил он. Он присел на небольшом выступе, с которого ему открывался вид на кипевшую внизу деятельность.

— Много воды утекло с тех пор, как я называла тебя по имени, — произнесла диспетчер. — Что тебя тревожит?

— Ты была первой, кого я увидел, Настури. Одинокая, напуганная и всеми брошенная. Твое лицо было первым в том холодном, жестоком месте, где я пробудился.

Она промолчала, понимая, что сейчас предстояло говорить не ей. Пока.

— Я много думал о том моменте. О том мгновении, где прошлое и будущее слились в одно. Что бы случилось, если стражи нашли меня первыми?

— Не понимаю, Коракс.

— Мог ли я стать кем-то другим? Какие семена были во мне изначально, а что взросло в компании, в которую я попал? Что, если бы меня вырастили угнетатели, а не угнетаемые?

— На этот вопрос нет ответа, Коракс, и ты это знаешь.

— Так помоги мне. Скажи что-то хорошее о том, что я сделал. Что-то объективное.

— Ты спас мне жизнь, — без колебаний ответила ему женщина. — Ты говоришь об этом моменте? Секунду спустя ты убил стража, который был моим мучителем столько, сколько я себя помнила. И преподнес мне его голову. Ты никогда не знал, что это для меня значило. Я была так близка к смерти. Даже в том возрасте я уже была сломлена и лишена надежды. Я видела, что они творили с другими, и что ждало меня саму. Было бы хуже, если бы тот страж выжил. Я умерла бы достаточно близко, или от его руки, или от своей собственной.

— Я… Ты никогда об этом не говорила.

— Мне не нужно было. Я увидела, как ты оторвал голову человеку, который ужасал и унижал меня с самого моего рождения, а затем я поняла, что все будет хорошо. Я поняла, что мы можем отбиваться, что справедливость существует, и она имеет бледную кожу и черные волосы.

Коракс вдруг со всей отчетливостью вспомнил их первую встречу, и вспомнил, какая боль была написана на ее детском лице, когда страж волочил ее за волосы. Никогда прежде он не смотрел на произошедшее под таким углом, но теперь явственно увидел абсолютный и личный ужас, который Эфрения испытывала к тому человеку.

И ее полный искреннего облегчения и радости смех, когда примарх оторвал ему голову.

Он окинул взглядом собирающуюся армию, и его глаза остановились на стоявшем в одиночестве Бьерне, который наблюдал за приближающимися врагами, воткнув в мерзлую землю рядом с собой копье Русса.

— Мы назвали тебя Корвус Коракс не просто так, — сказала она ему. — Спаситель.

— Спасибо, — ответил он, и отключил вокс-канал.

В десантной сбруе было неудобно. Она врезалась в грудь Хефа в странных местах, не предназначенная для его противоестественного тела. Он переносил дискомфорт в молчании, сдерживая рык, готовый вот-вот вырваться у него из глотки.

Внутри капсулы царила почти непроглядная тьма. Сквозь корпус доходила вибрация «Мстителя». Гул оживших генераторов пустотных щитов. Размеренный грохот макропушек на орудийных палубах. Шипение массивной дорсальной башни с бомбардировочной пушкой и грохотание выстрелов.

Товарищи вокруг него дышали неодинаково. Некоторые Рапторы шипели, хрипели и кашляли, дыхание вырывалось из их искаженных глоток и челюстей, со свистом выходило из звериных ноздрей.