Черный поток. Сборник - Йен Уотсон

По этому поводу и усмехнулся калифорниец, заметив коллеге:

— Точно гонщики на серфинге! Используют волну прилива. Похоже, есть правда в комиксах моих ребятишек! Этим парням пристало бы называться Серебряными Серферами: правда, вид у них несколько тускловат и гоняют они, скорее, пляжный мяч, а не доску!

— Эта штука с приливами может объяснить сразу многое: коллапсы, квазары, гравитационные волны — вплоть до образования звездных скоплений! — возбужденно бубнил его коллега, седой и взъерошенный, точно гризли.

— А не будете ли вы так любезны объяснить, что это за традиционный межпланетный двигатель? — вмешался русский, который раньше интересовался межзвездным двигателем.

П'тери поднял руку и, снова изобразив метроном на своей ладони, напомнил о времени.

— Этот вопрос технический и, значит, чисто коммерческий.

— Продолжайте, П'тери, — поторапливал Шавони. — Мы все — вникание.

П'тери опустил руку.

— Позвольте привести пример сделки. Кто может лучше прочитать приливы? Очевидно, пловец, чей разум подчинен приливным ритмам его планеты. Мы, Торговцы Сигналами, после долгих поисков находим меж звезд так называемых Чтецов Приливов. Эти существа предлагают нам свои услуги. Такая торговля сопряжена с большими затратами и все же насущно необходима для нас.

— Кто же они: рыбы, птицы или что другое — эти ваши «Чтецы»? — спросил румяный офицер из ВМС, знакомый Шавони по участию в проекте приокеанских акваторий в Майями. Проект был посвящен использованию китов и дельфинов для обслуживания подводных баз и обезвреживания глубоководных мин. Это был один из главных охотников за ключом к так называемым «языкам китообразных».

П'тери нетерпеливо взмахнул рукой.

— Они читают атмосферные приливы, однако сами живут в мире газового гиганта и потому являются пловцами в метане. А что такое метановый пловец: рыба, птица или червь — решайте сами.

— Все же вопрос актуальный, не правда ли, Шавони, — все еще пыжился, оправдываясь, офицер ВМС. — Может, нам удастся кое-что разведать у своих китов. Киты в роли пилотов межзвездных кораблей…

— Мы видели ваших китов по телевизору, — отвечал П'тери. — Вы даже представить себе не можете, что такое приливные силы, действующие внутри одного газового гиганта. На вашей планете не существует аналогов. Только газовый гигант по своим объемам, широте и сложности воздействия приближается к звездным приливам. Чтецам приходится прибегать к нашим языковым механизмам как к посредникам между их сознанием и реальностью.

— Разве вы не можете изобрести автоматику, которая будет сама читать эти гребаные приливы? — разочарованно хмыкнул моряк.

— Позвольте объяснить. Это не наше дело. Не наша среда. Это занятие Чтецов Приливов. Чтение приливов — это часть их жизни, закодированная в генах. Мы же, сферцы, не можем читать приливы, какими бы машинами при этом ни пользовались. Тем более наш рулевой, штурман, должен быть живым существом, с достаточно гибкой реакцией. Мы покупаем у них эту способность. «Их-Реальность», «Наша-Реальность», «Ваша-Реальность» — концепты сознания, основанные на изменяющейся внешней среде, — слабо различаются. Все это есть часть «Этой-Реальности» — общей для нашей вселенной.

Голос пришельца задрожал от возбуждения.

— Но есть также «Иная-Реальность», которая стоит за этой общностью. И мы достигнем ее!

Глаза его фанатично блеснули.

— Есть так много способов узреть «Эту-Реальность», причем со многих точек наблюдения. Вот ими-то мы и торгуем. Можно сказать, закупаем реальности.

Словно торговец медицинскими патентами, с усмешкой подумал Соул. Или сбрендивший мистик? Последнее, вероятно, ближе к истине. Тем временем увлекшийся рассказом пришелец продолжал:

— Свести все эти точки зрения на реальность воедино — значит воспроизвести все ноты симфонии «Этой-Реальности». И от нее — к вечному: схватить за хвост «Иную-Реальность», общаться с нею и контролировать ее!

— Так значит, — вмешался Соул, давая выход накипевшему, — то, чем занимается ваш народ, — исследование синтаксиса реальности? Или, буквально выражаясь, сложение общей картины реальности? Изучая разные языки на разных ступенях развития и разных типов сознания, вы пытаетесь выйти, таким образом, за пределы реальности?

— Совершенно верно, — согласился П'тери. — Вы правильно определили наши намерения. Наш удел — сбор сигналов, обмен сигнальными системами под правильным углом к «Этой-Реальности». В этом приливная сила нашей философии. Мы должны все время путешествовать под правильными углами к этой вселенной. И складывать языки. И наше языковое открытие «Этой-Реальности» уже близко.

На этот раз Соул не стал вмешиваться — все присутствующие набросились на пришельца с вопросами о технологии. Однако задетая потаенная струна в чужеземце явно звучала в унисон со всем его народом, ищущим своего предназначения среди звезд.

Шавони заметно нервничал, но вскоре признал лидерство Соула как единственный выход из лабиринта.

П'тери с тоской посмотрел на Соула:

— Протяженность времени — это просто мука для нас. Прошлое — это агония.

— Агония? Но почему?

— Ответ, вероятно, ничего не будет для вас значить. Это наш поиск. Может, это судьба нашего рода — вечный поиск?

Соулу вдруг припомнилось стервозное лицо Дороти Саммерс, когда она выступала с логическими подковырками в Гэддоне на одной из планерок.

И он затряс головой, разгоняя наваждение. Страшная картина.

— Идея отыскать выход из реальности, частью которой являешься, — само по себе заблуждение. Реальность сама предопределяет наше видение вещей. Беспристрастного наблюдателя не существует в природе. Никто не может выйти из самого себя и познать нечто вне сферы используемых понятий. Все мы внедрены в то, что вы называете «Этой-Реальностью». И это называется «имбеддинг».

— Это может быть заблуждением, логической ошибкой только в Этой-Реальности. Но в пара-Реальности действуют иные логические системы.

Возвращаясь, как к якорю, к Людвигу Витгенштейну, замусоленному Дороти, Соул почувствовал искушение процитировать холодное резюме австрийского философа о том, как много и в то же время как мало может узнать разумное существо.

— «О чем бы нам хотелось сказать, о том мы должны хранить молчание», — пробормотал он.

— Ну, если это — ваша философия, — высокомерно отозвался инопланетянин, — то уж, во всяком случае, не наша.

— На самом деле это вовсе не наша философия, — поспешил заверить его Соул. — Мы, человечество, постоянно стремимся выразить невыразимое. Но тот, кто желает обнаружить границы, уже, стало быть, хочет переступить их. Не так ли?

Чужеземец пожал плечами. (Врожденный жест? Или уже успел перенять его у человеческих особей?)

— Нельзя исследовать границы реальности на примере одного мира, когда над такой проблемой работает лишь одна из рас разумных существ. Это не наука. Это… солипсизм. Думаю, что это верное слово.

— Да, это слово — определение вселенной в понятиях одного индивидуума.

Всякий раз, когда П'тери начинал говорить, Соул не переставал удивляться словарному запасу инопланетянина — и тому, какой же здесь скрыт фокус. Нейроимплантант — или же в самом деле в его мозг непрерывно поступает коллективная информация?

— Одна планета — это солипсизм. Задача Сферы избежать солипсизма в энной степени.

— Но в любом случае — мы внедрены в одну вселенную, П'тери. Солипсизма подобного рода не в состоянии избежать никто. Или под «одной реальностью» вы подразумеваете одну галактику? А другие — содержат иные формы реальности? И стало быть, ваш народ планирует совершить межгалактическое путешествие?

Необъятная, как море, печаль заплескалась тяжелыми волнами в широких выпуклых глазах с поволокой. Мудрый телец, ожидающий у дверей бойни, — вот каким был этот взгляд.

— Нет. Все галактики Этой-Реальности подчиняются одним и тем же законам. Мы же ищем иную реальность. Мы должны достичь ее. Мы и так уже задержались в пути.

Снова это упоминание о времени.

— Проблема в том, — подавленно продолжал П'тери, — что двумерное существо вынуждено овладеть способностью воспринимать третье измерение — под смешки и любовные шутки высших, трехмерных существ.

Все это походило на нонсенс, какую-то интеллектуальную шизофрению. Какие еще смешки? Какие шутки? И при чем тут любовь? Соул решил вернуться на более твердую почву для разговора.

— И все это так или иначе проецируется на законы физики и химии, управляющие реальностью, — не так ли, П'тери? Те, что определяют объемы наших знаний и сколько мы можем передать друг другу. И сколько может вместить мозг человека и пришельца.

— Совершенно справедливо.