Элвис Пресли. Последний поезд в Мемфис - Питер Гуральник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это был до странности беспокойный период. Армия была не за горами, его карьера, казалось, временно застыла на месте, и даже гастроли — за исключением концерта в «Пан Пасифик» — проходили без настоящего энтузиазма. Разумеется, там, как всегда, возникали беспорядки, как обычно, он своим поведением доводил публику до состояния исступления, которое — еще чуть–чуть — и невозможно бы было контролировать, но… не происходило ничего нового. Все это он уже вытворял раньше, абсолютно все, разве что не участвовал в маскараде. Впервые за долгое время он больше не знал, что произойдет завтра. Возможно, лишь один настоящий сюрприз произошел в Сан–Франциско, когда охранники пришли к нему за кулисы и сообщили, что его хочет видеть какой–то настойчивый раввин. Джордж внимательно рассмотрел каракули на записке и с изумлением понял, что это рабби Фрачтер, старый раввин из храма Бет–эль–Эмет. Но откуда рабби Фрачтер узнал, что Джордж находится здесь или что он мог быть связан с Элвисом, этого он не мог постичь всю свою жизнь. Элвис воскликнул: «О, так мы жили под ним в доме на Алабама–стрит, и он очень хорошо к нам относился, одалживал мне деньги. А иногда по субботам просил включать за него свет». Я сходил за ним и провел в гримерку. Элвис обнял его, пожал руку, а на пресс–конференции представил репортерам. Те в изумлении уставились на раввина, не понимая, что он здесь делает!»
На том же концерте было несколько человек из Тьюпело. и Элвис почему–то вспомнил о них, когда они с Джорджем ехали куда–то на поезде. «Мы проезжали через какой–то маленький городишко, и он сказал: «Черт, это напоминает мне Тьюпело… Джордж, помнишь, мы были в Сан–Франциско, и ко мне пришли эти ребята? Всем им очень хотелось поговорить о Тьюпело, и они знай себе твердили: «Элвис, а помнишь, в Тьюпело…» А я в это время думал: «Да пошел ваш Тьюпело к такой–то матери! Я хочу поскорее о нем забыть». Это не означало, что он отказывался от своего прошлого. Он просто хотел сказать, что был рад уехать оттуда. Это же крошечный городок, где в общем–то практически нечем заняться. Все, что с ним случилось, случилось в Мемфисе».
Однако это состояние не оставляло его и в Мемфисе. Например, в самый разгар какой–нибудь публичной церемонии его могло охватить чувство душевной тяжести, от которого он периодически пытался избавиться с помощью друзей или странных заявлений, в которых он противоречил самому себе. Например, после пасхальной службы, которую Элвис посетил вместе с Ивонной Лайм, он исповедался у преподобного Хэмилла. «Он сказал: «Отче, я самый несчастный молодой человек из всех, кого вы видели. У меня больше денег, чем я могу потратить. У меня тысячи поклонников и куча друзей, которые называют себя моими друзьями, но я чувствую себя несчастным. Я не делаю многое из того, чему вы меня учили, и, напротив, совершаю множество поступков, которые бы вы не одобрили». В интервью журналу «Фотоплей» он объявил — по мнению автора заметки, будучи в весьма удрученном состоянии, которое запросто могло перерасти в отчаяние: «Я никогда не рассчитывал превратиться в важную персону. Может быть, я и сейчас таковой не являюсь, но кем бы я ни был, кем бы я ни стал, я буду тем, на что будет воля Божья. Некоторые мои знакомые не представляют, как получился Элвис Пресли. Я их за это совершенно не виню. Иногда я и сам этому удивляюсь… Но независимо от того, что я делаю, я не забываю о Боге. Я чувствую, что он следит за каждым моим шагом. В каком–то смысле это хорошо. Я никогда не чувствовал себя спокойно, употребляя крепкие напитки, куря сигареты… Не думаю, что такие вещи для меня подходят… я просто хочу, чтобы некоторые знали — я живу так, как предначертано Богом. Я хочу, чтобы они это поняли».
Как–то вечером, часов в девять–десять, он заглянул в магазинчик Гая Лански, и хозяин «устроил ему настоящий пир. Я сходил в кафетерий за говядиной и салями, достал ему прекрасный соус, а оказалось, что ему хочется лишь картофельного салата. Он взял целую кварту и сказал: «Я буду только это». — «А как насчет сандвича с говядиной?» — спросил я. «Нет, мистер Лански, это все, что мне надо, — ответил он. — Все остальное отдайте Ламару. Он — моя мусорная корзина». И расхохотался, но Ламар был от этого не в восторге. В магазине было еще несколько покупателей, и Элвис сказал: «Отпустите им за мой счет все, что они хотят. В разумных пределах, конечно». — «Ты у нас главный, Элвис, — ответил я. — Как скажешь». Покупатели — а это в основном были чернокожие, — конечно же, не стали отказываться от такого щедрого предложения, но своей «свите» Элвис не купил ничего, вообще ничего. Я так и не могу этого понять».
6 декабря Элвис вновь посетил в качестве почетного гостя «Ревю доброй воли» радиостанции WDIA. Хотя его появление не вызвало такого ажиотажа, как год назад, он сфотографировался с Литтл Джуниором Паркером (автором «Таинственного поезда») и Бобби «Блю» Блэндом. Ряд его высказываний процитировала газета, когда он сказал, что рок–н–ролл — это «настоящая музыка… Она идет прямо из сердца». Ее не победить, улыбнулся он, наблюдая из–за кулис за музыкантами и покачивая в такт головой. «Публика подпевала этим ритмичным песням», — писала газета. «Ну и как вам такое? — усмехнулся Элвис. — Что вы на это скажете?»
Были отрывочные рождественские хлопоты. Из кладовки достали елку, Элвис пожертвовал довольно солидную сумму на местную благотворительность — например, «Объединенному фонду» и «Маршу десятицентовиков»… Его рождественский альбом, несмотря на протесты критиков (в том числе и Ирвинга Берлина), почти сразу же занял первое место в хит–параде, что сочли за профанацию традиционного предпраздничного настроения. Затем позвонил Полковник и сообщил, что у него на примете есть два фильма, к которым можно будет приступить после завершения новой картины Хэла Уоллиса по
