Преступный человек (сборник) - Чезаре Ломброзо

12)  Временное наказание. Характерными чертами наказаний за политические преступления должны быть, по нашему мнению, их временность и удобоотменимость.

В самом деле, если политическое преступление представляет собой попытку изменить политический порядок, установленный большинством граждан, то очевидно, что наказание за него должно прекращаться не только тогда, когда этот порядок изменится, но и тогда, когда большинство изменит свой взгляд на преступление. Надо помнить, что новое политическое направление, хотя бы оправдываемое большинством, не сразу становится на место старого, потому ли, что внезапные и бурные переходы вообще всегда пугают, или потому, что существующий политический порядок недостаточно еще раздражил население для того, чтобы заставить его предпочесть революцию мирному и медленному развитию.

Как бы то ни было, люди, ускорившие наступление нового порядка или вообще тому содействовавшие, не могут более считаться преступниками, когда этот порядок наступит. Стало быть, наказание неотменимое превращается в этом случае в несправедливость. Тем-то и объясняется частое оправдание политических преступников.

Легко, однако ж, предвидеть возражение, что невозможно или по крайней мере очень трудно справляться всякую минуту о настроении общества для того, чтобы, сообразуясь с ним, изменять судьбу политических преступников. И действительно на практике это встретит большие затруднения; но все-таки, как мы видели, страна может восстать против несправедливого, по ее мнению, приговора единственным легально доступным для нее путем – путем плебисцита.

С другой стороны, парламенты, представляющие собой власть народа и служащие более или менее зеркалом его воли, в большинстве конституций являются высшим судом для политических преступлений, по крайней мере самых тяжких. Они могли бы даже, как во Франции, амнистировать и совершенно отрицать преступность посредством своего голосования. Таким правом облечен Северо-Американский конгресс, так же было и в республиканском Риме.

Достаточно, стало быть, чтобы обе законодательные палаты в соединенном заседании один раз в три года или в пять лет провозглашали, что такие-то и такие деяния не считаются более преступными. Перестали ли же считаться таковыми, например, атеизм и кощунство, когда-то наказывавшиеся как тяжкие преступления, а скоро, надо полагать, перестанут быть наказуемыми и оскорбление величества и стачки.

Для преступлений чисто политических, без всякой примеси уголовщины, наказание должно быть вполне и абсолютно временным. Кроме того, оно не должно быть ни позорящим, ни слишком тяжким (изгнание) и продолжаться только до тех пор, пока само деяние считается преступным.

Эта идея даже и не нова: мы видели ее приложение в Греции – в форме остракизма, во Флоренции – в форме адмониции{116} и в Сицилии – в форме пенализма. Вообще она была прилагаема в разные времена правительствами действительно либеральными.

В сложных политических преступлениях нужно отличать чисто политическую часть от уголовной, причем первая ни в каком случае не покрывает последней, которая должна быть наказуема в полной мере как оскорбляющая нравственное чувство общества. Здесь следовало бы назначать и наказание сложное, то есть разделять его на две части: постоянную, неотменимую и на известное число лет, в качестве кары за покушение на жизнь или свободу гражданина, и временную, отменимую, в качестве кары за преступление чисто политическое.

13)  Шкала наказаний. Не претендуя на изложение полной системы наказаний, попробуем теперь вкратце систематизировать наши идеи касательно репрессии политических преступлений.

Ввиду того что меры, касающиеся сумасшедших и прирожденных преступников при их вмешательстве в политику, нами уже твердо установлены (заключение в лечебницы и отягчение обычных уголовных наказаний соответственно особой опасности преступника), перейдем прямо к наказаниям, предлагаемым нами для преступников по страсти и случайных.

а) За убийство или тяжкое ранение главы государства, своего или иностранного, а также и за всякое убийство, совершенное с политическими целями (сложное преступление), – изгнание или ссылка отдельно от уголовных преступников, по бельгийской системе.

По сроку это наказание должно соответствовать тому, которое виновный понес бы при простых уголовных преступлениях того же порядка.

б) За измену родине (шпионство, преступления министров, подача повода к войне и прочее) – ссылка или изгнание бессрочные.

в) За возмущение и образование вооруженных шаек с целью ниспровержения существующего политического, религиозного или общественного порядка – для вожаков тоже ссылка или изгнание, без определения срока.

г) За все насильственные деяния, направленные против существующего порядка, не вошедшие в предыдущие категории, – изгнание на неопределенное время.

д) За простые личные оскорбления главы государства – одиночное заключение на неопределенное время.

е) За простое участие в бунтах и вооруженных восстаниях для лиц, которые не были ни вожаками, ни инициаторами последних, но не отстали от них в самом начале, – то же наказание.

К молодым людям (несовершеннолетним) во всех случаях прилагается низшее наказание, непосредственно следующее за тем, которое должно бы быть назначено соответственно преступлению; острое алкогольное отравление, совершенное не с целью подкрепить себя для совершения преступления, должно рассматриваться как увеличивающее виновность.

Если целью вышеупомянутых преступлений будет личная корысть, то наказание усиливается штрафом, пропорциональным имущественному положению виновного, а кроме того, «лишением политических прав и права занимать общественные должности».

ж) За обнародование государственных или административных тайн, ввиду опасности, с одной стороны, оставлять это преступление безнаказанным, а с другой – путем слишком строгих наказаний лишить публику возможности знать правду, мы предлагаем, помимо исключения виновного из службы, подвергать его денежным взысканиям в виде залога, который бы мог быть возвращен, если обнародование тайны окажется впоследствии полезным для общества.

з) Что касается оскорблений, нанесенных монарху или парламенту путем печати, то они являются предохранительным клапаном и указателем для общественного мнения, так как если идут от маттоидов, то ничего не изменяют, а если идут от умных и убежденных людей, то оказываются полезными для государства, открывая ненормальности, которые иначе остались бы скрытыми.

За эти оскорбления, следовательно, достаточно было бы назначать штраф, достигающий крупных размеров в тех случаях, когда на суде будет доказано, что оскорбительная статья или заметка была внушена личной ненавистью или вообще низким чувством.

За словесные оскорбления, почти никогда не обусловливаемые душевной испорченностью, достаточно небольшого штрафа в пользу какого-нибудь патриотического дела. В самом деле, если теперь суд за кощунство кажется нам смешным, то таковым же должен казаться и суд за оскорбление монарха или парламента, потому что если они достойны уважения, то останутся достойными его, несмотря ни на какую брань, а если не достойны, то никакие карательные меры и драконовские законы не спасут их от презрения.

и) Религиозные преступления и проступки против обычая в странах варварских (в колониях), если они совершены туземцами или европейцами во вред туземцам, всегда должны быть наказываемы, а в цивилизованных странах – только в таком случае, если влекут за собой иностранное вмешательство или вообще угрожают целости и спокойствию родины.

к) Простые уголовные преступления представителей народа, депутатов, должны быть наказываемы по общим законам, а смешанные – по специальностям.

Парламентские преступления должны быть наказываемы заключением в специальную парламентскую тюрьму, как это делается в армии для преступлений специально военных.

л) Наконец, за косвенные политические преступления, колеблющие самые основы государства, то есть за подделку выборов и за всякие покушения, направленные против свободы, последних следует наказывать штрафом и временным лишением политических прав. Но надо сверх того наказывать и за воздержание от подачи голоса, как это установил Солон; таким путем мы заставим, может быть, участвовать в выборах людей менее развращенных, потому что «от такого участия уклоняются преимущественно люди» наиболее «честные, но апатичные», а штраф их несколько стимулирует.

13)  Юридическая компетенция. Нам остается рассмотреть, каким политическим или судебным органом должно быть поручено приложение этой системы наказаний и кто должен прекращать действие кары, когда само преступление перестало быть таковым в сознании общества.