И придет новый день - Ула Сенкович

У портала выставили теперь круглосуточное дежурство, не в целях охраны, а для наведения порядка. Многие новички не знали куда идти, а часть местных возвращалась домой в сильном подпитии, так что некоторых нужно было выдергивать из портала, чтобы они не растеряли свои конечности во время пространственного броска. Оказывается, пьяным было категорически запрещено пользоваться магией для перехода. Были случаи, когда нарушители бесследно исчезали, хотя может быть, это всего лишь легенды. Со стороны Годруна такие шутники тщательно отсеивались, но остановить своих, пробирающихся домой после буйной попойки возможности не было, поэтому ночные дежурства у портала служили в качестве сверхурочных работ и имели двойную оплату за вредность. Попробуй верни домой разошедшегося гуляку, который одной рукой норовит заехать кому-нибудь в ухо по одну сторону портала, а вторую уже приготовил, чтобы отстреливаться от примерещившегося ему дракона на встречающей стороне. Шум в городе стоял такой, что заснуть можно было только заткнув чем-нибудь уши. Хитроумные орки использовали для таких целей звуковую завесу, магически бездарные, типа меня, должны были или молча страдать или переезжать в более отдаленные пещеры.

Центральная площадь Годруна теперь не умолкала ни на минуту. Днем ее занимали торговцы с выложенным на лотках товарами, вечером собирались все бездельники и любители почесать языками. Повод, о чем поговорить, теперь всегда находился. Еще нужно было успеть со всеми перезнакомиться, поссориться, выпить за примирение, устроить драку (победителю вполне мог достаться трофей в виде восхищенной красавицы) и избежать ареста за нарушение общественного порядка. Напиваться и буянить властями не поощрялось. Кому неймется, милости просим, принять участие в поединке на специально отведенном для этого месте. Особенно буйных запирали, пока не придут в себя. Довольно опасное занятие, потому что распоясавшийся орк обычно вырывался, применяя все свои способности. Как люди исхитрялись в таких условиях не попадать под горячую руку, даже и не берусь объяснить. Наиболее сообразительные прятались, где могли, зазевавшиеся искали защиты у орков, даже малолетний оркский ребенок закрывал себя в такой ситуации щитом, так что если стать ему за спину, можно было уберечься от случайного попадания. Слабонервные вечером носа наружу не казали. Одним словом, в Годруне теперь было оживленно и весело.

Не могу сказать, сколько времени я спала. Я почти не отличала день от ночи, мне было спокойно и хорошо. Я не видела снов, одно непрерывное забытье и какое-то отупение. Пару раз молочная пелена перед глазами разрывалась странными видениями, мелькали какие-то лица, я даже слышала голоса, но смысла слов не понимала. Меня пытались напоить чем-то, но ни чувство голода, ни жажды для меня больше не существовало. Я узнавала иногда Хондара, видеть его было странно рядом со мной. Но ни каких эмоций его присутствие у меня не вызывало. Просто открывала глаза, голос внутри меня говорил: "Хондар!", и образ растворялся в дымке. Наконец лицо надо мной никуда не исчезло. Я действительно видела Хондара, и он был вполне реален. Моя голова лежала на его плече, он нес меня на руках куда-то, своего тела я почти не чувствовала, только мысли наконец-то прояснились. Мне было тепло и спокойно. Заснуть мне не дали. Хондар вырвал меня из забытья, его глаза были единственной причиной, почему я оставалась в сознании. "Что-то случилось наверное. Почему он меня держит? Мне же больно!" Наверное, я что-то сказала. Голос мне словно не принадлежал, но все-таки я могла говорить. И даже оказалась способной слышать звуки:

— Что со мной? Почему ты на меня так смотришь?

— Ты умираешь. Я больше не могу тебя удерживать. Из тебя вытекает жизнь, никто не знает почему.

— Мне не зачем умирать. Ты ошибаешься.

Вместо ответа Хондар поднес к моим глазам обруч с камнем, который с первого дня в Годруне был на моей шее.

— Почему камень серый?

— Из него ушла энергия. Это камень жизни, чем ярче горит, тем больше сил у того, кто его носит. В твоем больше нет огня, ты жива только потому, что я тебя удерживаю здесь. Если я засну, ты уйдешь насовсем. Поэтому я решил тебя отпустить.

— И я умру?

— Да. Но я хочу, чтобы ты знала, я уйду за тобой следом. Я последую за тобой через завесу. Если мне не удастся тебя вернуть, я останусь там, где будешь ты.

Конечно, я понимала его слова, но никаких эмоций они во мне не вызывали. Внутренняя отстраненность, в которой я находилась, оставляла меня если не равнодушной, то во всяком случае излишне спокойной. Все-таки то, что я услышала, мне не понравилось:

— Ты не можешь себя убить. Ты уже один раз это делал.

— Я не собираюсь убивать себя. Я просто оставлю свое тело. Я могу это сделать, у меня есть еще силы. Оно тебе не нравится, значит и мне ни к чему.

— Вот глупый, — мне удалось даже улыбнуться, — конечно, оно мне нравится. Ты очень красивый. Я тебе это говорила? Не нужно за мной никуда идти. Лучше удержи меня здесь еще немного. Мне хорошо, когда ты рядом. И я не умру. Я слышу, как бьется твое сердце. А ты говорил, что отдал его мне. Обманщик.

Янтарные глаза были так близко от меня. И непривычное выражение лица Хондара, не могу понять, кого он мне напоминает. Его лицо опять исказилось, усилием удалось удержать себя в сознании.

— Позови моего брата. Скажи ему, что уходишь. Все слишком запутано, если нельзя исправить, хотя бы попрощайся.

— Зачем? Я не вижу больше снов. Та женщина исчезла.

— Просто позови.

Мне было непонятна его просьба, но чувства почти умерли, какая разница, что я делаю? Поэтому закрыла глаза и произнесла имя Лимберта. Наверное, я что-то еще сказала, но внутреннее оцепение вдруг исчезло. Я могла наконец свободно двигаться и чувствовала себя живой.

В мире рассеянного света было удивительно спокойно и как-то пусто. Незнакомки здесь не было, но я увидела Лимберта. Он стоял от меня совсем близко и был совершенно реален. И что меня поразило больше всего, по его лицу текли слезы. Я не могла такого вынести. Он не может плакать. "Почему? Ты не должен. Перестань!" Я рванулась к нему, мое тело здесь было более живым, чем в том мире, где я привыкла находиться. И я поцеловала Нола, смотреть в его расстроенные глаза у меня не было никаких сил. Даже если мое видение было сном, сон этот показался мне излишне живым. Я чувствовала его тело, вкус соленых слез и гладкую горячую кожу под рукой. Все слишком реально. "Такого просто не может быть!" Действительность заставила меня отшатнуться. Я целовала Хондара.

— Прости. Прости меня. Я думала…

— Я знаю, что ты думала. Мне все равно.