Берег динозавров - Кейт Лаумер

Очнулся Роджер в постели у наполовину зашторенного окна, за которым брезжил бледный дневной свет. Над ним склонился высокий худой бородач.

— Ну, вот и проснулся, путешественник, — приветствовал Роджера Джоб Аркрайт. — А куда ты все-таки вчера направлялся?

— Я… я… я… — мямлил Роджер, с облегчением чувствуя себя целым и невредимым, хотя руки, ноги и нос ломило. — Что случилось? Кто вы? Как я здесь оказался? — И вдруг его осенило. — Где же миссис Видерс?

— С твоей женушкой все в порядке. Вон дрыхнет, — показал парень головой на верхнюю полку.

Роджер выпрямился.

— Скажите, это вы стреляли в Люка?

— Выходит, что я. Извиняюсь. Самому жалко. Друг твой, наверное, а я не за того его принял.

— Почему же? — настаивал Роджер.

— Смеркалось уже, ничего не было видно.

— Я имею в виду, зачем вам вообще потребовалось стрелять в человека, в того или не в того?

— Да я же, черт возьми, первый раз в жизни его видел. Никогда с ним не говорил, тем более вместе не охотились. Не встречал и не устраивал встреч.

— Я не о том хотел… ну ладно. Бедный Люк. Представляю, какие у него были последние мысли — наедине со снегом и ветром.

— Чего ж представлять — сам у него и спроси!

Незнакомец шагнул в сторону, и Роджер вздрогнул: перед ним очутился улыбающийся Люк Харвуд собственной персоной.

— Но вы же… умерли, — воскликнул Роджер. — Я видел это своими глазами. И в груди была рана размером с большой палец.

— Добрый пес если уж гавкает, то и цапнет, — заявил Аркрайт гордо. — Надо было видеть рожу Флая, когда я свалил его с ели метрах в тридцати от того места. Один из моих лучших выстрелов. Флай скоро придет, у него и спросите, как было дело.

— Я же говорил тебе, что здесь ничего не значит помереть, — шепнул Люк. — Джоб чисто сработал, в самую точку.

Роджер со стоном откинулся на подушку.

— Значит, мы все еще в ловушке?

— Да, но ведь могло быть и хуже. Хорошо еще, что Джоб догадался втащить нас в дом. Тебе, например, это спасло шкуру.

В дверь постучали. Стройная женщина, которую Роджер до этого не видел, впустила молодого полноватого парня со скомканным пальто в руках, чем-то явно возмущенного.

— Хорошо же вы поступили, брат Аркрайт, нечего сказать. По-христиански. Сначала застрелили, а потом оставили ночевать на улице! — говорил он, пока женщина принимала его пальто и стряхивала снег.

— Да просто не хотел, чтобы живые мешались под ногами, — без тени смущения бросил Джоб. — Скажи спасибо, что тебя сейчас впустили.

— Вы хотите сказать… вы застрелили этого человека? — хриплым шепотом спросил Роджер. — Сознательно?

— Ты прав, черт возьми. Я засек его, когда он уже подкатывался к Черити. — И добавил, понизив голос: — Это моя жена. Хорошо готовит, но немножко ветреная. А Флаю, знать, нравятся худенькие. Несколько дней подряд он все караулил ее, потом начал нахваливать ее кукурузную кашу, и я понял, что надо действовать.

— И сколько это тянется?

— Да всю зиму. И, черт возьми, это была долгая зима, парень.

— Не повезло тебе. Да и ему, наверное, было не сладко?

— А, не знаю. Но иногда ему удается первым схватить ружье… Правда, стрелок из него еще тот. Однажды он случайно задел Черити, так, ерунда, ногу царапнуло.

— Да уж, вам не позавидуешь.

— Так ведь и Черити раз подбила нас обоих. Правда, жалела потом. Говорила, что одной слишком скучно. Сейчас уж так не делает. Образумилась.

— Вы говорите… она может пальнуть в вас… и глазом не моргнуть? Просто взять и пальнуть?

— Ну да. Только мне кажется, что мужик не должен потакать всем бабьим причудам.

— О боже! Господь с вами!

— Мне не то что жалко помереть, а просто, если она останется вдовой… пойдут разные слухи, сам знаешь…

Тут к ним подошла сама Черити Аркрайт, держа поднос с чашкой, из которой валил пар.

— Джоб, ты бы шел топить печку, а я пока попотчую этого молодца овсянкой, — сказала она, наградив Роджера многообещающей улыбкой.

— Спасибо большое, — быстро ответил Роджер, отшатнувшись, — но мой желудок не принимает никаких каш. У меня на них аллергия.

— Слушай, приятель, — прорычал Джоб, — Черити отличный повар. Надо хоть немного попробовать.

— Я верю, что каша замечательная, — уверил его Роджер, — но мне просто не хочется.

— Ты, кажется, хочешь обидеть меня, приятель!

— У меня такого и в мыслях не было. В детстве меня так неудачно накормили овсянкой, что я до сих пор боюсь ее пробовать.

— Обещаю, я помогу вам с этим, — предложила Черити с видимым участием в глазах. — Я варю кашу так, что она просто тает во рту.

— Послушай, миссис Черити, что я тебе скажу, — вмешался Люк Харвуд. — Обещаю съесть двойную порцию, чтобы тебе не было обидно.

— Не торопитесь, мистер, — сурово осадила моряка женщина. — Придет и ваш черед.

— Слушай, приятель, — позвал Роджера Джоб, — твоя краля проснулась. Наверное, проголодалась?

— Нет, нет, она не ест такое, — воскликнул Роджер, выскакивая из постели, забыв, что на нем нет ничего, кроме нижнего белья, явно не его размера. — Дайте же мне мою одежду! Люк, миссис Видерс, идите скорее сюда!

— Не спеши, приятель. Ты первый новый человек, появившийся в этих местах, не помню уж за какое время. Что же ты убегаешь, даже не позавтракав толком?

— Это не просто завтрак и меня не слишком прельщает перспектива узнать вас поближе, добрый пес, сначала гавкающий, а потом и кусающий! Кроме того, нам надо скорее выбраться из лабиринта, а не торчать здесь, любуясь на снег за окном!

— Проклятье! — не выдержала Черити. — И это говорят мне, лучшему кашевару Западной Миссури! Не думала, что доживу до той поры, когда моя овсянка окажется в такой низкой цене!

— Мистер, сдается мне, что тебе надо хорошенько объяснить, что такое гостеприимство переселенцев, — предупредил Джоб и, нахмурившись, снял с косяка обрез немалого калибра и направил дуло в лицо Роджера. — Сдается мне, никто не выйдет отсюда, пока не попробует кашу.

— Я согласен, — сказал Люк.

— С чем вы будете есть, просто так или со сметаной и сахаром?

— Господи, неужели все эти разговоры из-за какой-то каши? — спросила миссис Видерс, поднявшись со своего места. — Давайте я быстренько сделаю блинчики по-французски.

— Я никогда еще не пробовал французских блюд, — задумчиво произнес Джоб, — но мне бы хотелось…

— Хорошенькое дело, — взорвалась Черити. — Им, видите ли, не по вкусу старая добрая овсянка!

— Не будем спорить, — примирительно сказала миссис Видерс. — Если в доме больше ничего нет…

— Ах ты, дохлятина городская! — Черити взвилась и бросилась на соперницу.