Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Александр Владимирович Шувалов

и внутреннее одиночество оказалось уделом Эмили Дикинсон на всю жизнь… Монотонное провинциальное житье и нелюдимый, замкнутый характер Дикинсон оставили глубокий след в ее поэзии. Для нее как будто не существовало движения истории». (Зверев, 1991, с. 547.)

«Никогда не видела степей / Никогда не видела морей / Никогда не говорила с Богом /

Не была на небесах / И, все-таки, знаю дорогу. / Наверное, мне карта дана». (Э. Дикинсон)

«В ходу летучие россказни: она никогда не подписывала свои письма, она слушала музыку, доносившуюся снизу, из “полярнбго одиночества” своей комнаты; всегда в белом, она порхала в вечерние часы по саду, как мотылек. Она действительно стала, вульгарно говоря, местной чудачкой. Она сама, и добровольно, обрекла себя а всевозрастающее одиночество». {Уильямс, 1978, с. 478.)

У Дикинсон можно предположить наличие шизоидного расстройства личности с наиболее характерными его симптомами: только немногие виды деятельности доставляют радость; внешнее безразличие к похвале и критике окружающих; сниженный интерес к сексуальному опыту с другими людьми (сучетом возраста); почти постоянное предпочтениеуединенной деятельности; чрезмерная углубленность в фантазирование и интроспекцию; отсутствие близких друзей (не более одного) или доверительных отношений и нежелание их иметь; недостаточный учет социальных норм и требований, частые не намеренные отступления от них,

ДИККЕНС (Dickens) ЧАРЛЗ (1812–1870), крупнейший английский писатель-реалист.

Наследственность

«У отца пристрастие к анекдотам сочеталось с еще большим пристрастием к джину и виски». (Пирсон, 1963, с. 5.)

Общая характеристика личности

«В детстве обладал слабым здоровьем, был подвержен сильным судорогам, которые лишали его возможности активной деятельности. С возрастом слабость прошла, и он стал достаточно жизнедеятельным». (Nisbet, 1891, с. 131.)

«Богатые способности мальчика восхищали родителей, и артистически настроенный отец буквально изводил своего сынишку, заставляя его разыгрывать разные сцены, рассказывать свои впечатления, импровизировать, читать стихи и т. д. Диккенс превратился в маленького актера, преисполненного самовлюбленности и тщеславия». (Луначарский, 1930, с. 287.)

«Живой, неугомонный, легко возбудимый, веселый, полный энергии и энтузиазма, жадно вбирающий в себя все происходящее вокруг, эмоциональный, с часто меняющимся настроением — сегодня общительный, завтра расположенный к уединению… Педантичность как протест против беспорядка и сумбура, среди которых протекало его детство… Фотографическое свойство памяти… Со сверхъестественной тонкостью описывал случаи душевных заболеваний, не имея никакого медицинского образования… Помимо выразительного голоса и богатой мимики, он был, бесспорно, наделен какой-то гипнотической силой, позволявшей ему целиком подчинять зрителей своей воле, распоряжаться их чувствами, заставлять их смеяться, плакать, волноваться и аплодировать, когда ему вздумается. Пользуясь этой силой, он мог даже, как известно, лечить людей. Такой же властью над людьми обладали Наполеон и Гитлер… Пунктуальность его граничила с пороком». (Пирсон, 1963, с. 61, 225–227, 332, 386.)

К вопросу о психическом заболевании

«В 1857 г. перенес гипоманиакаль-ную фазу, во время которой порвал отношения со старыми друзьями, сжег их письма, покрасил волосы и бороду, пережил состояние “второй молодости”». (Evans I., 1940; цит. по Lange-Eichbaum, Kurth. 1967, с. 355.)

[Из письма от 26.08.68 г.] «На моей нервной системе все еще сказываются последствия катастрофы в Стэпльхер-сте, в которую я попал три года назад. У меня до сих бывают внезапные приступы страха, даже когда я еду в двуколке, — беспричинные, но тем не менее совершенно непреодолимые». (Диккенс, 1963. с. 251.)

«Бионегативная личность на циклоидной основе». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 355.)

«Он страдал головокружениями, с потерей памяти, похожими на эпилептические припадки». (Сегалин, 1926в, с. 184.)

«Циклоидный психопате гипомани-акалыюй фазой в зрелом возрасте, которая повлекла за собой из-за переутомления относительно раннюю смерть». (BailV F.E., 1947; цит. по Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 355.)

«Невралгические боли мешали его работе, и он страдал от бессонницы… В 56-летнем возрасте писал своемудру-гу: “Слабость и болезненность овладели всей левой половиной тела… Последнее время я чувствую сильные головокружения и крайнюю неуверенность в левой руке и ноге…” Говорил своему врачу, что он иногда неправильно употребляет слова, забывает имена и цифры… Умер от кровоизлияния в мозг». (Nisbet, 1891, с. 132.)

Особенности творчества

«Происходивший из многодетной семьи, Диккенс рано узнал нищету и полной мере изведал бедствия, уготованные социально отверженным. Достоверность картин жизни людей этого круга, нескрываемое сострадание героям, на которых обрушивается немилость судьбы, более всего поражали современников в его романах, подчас носящих автобиографический характер. Долговая тюрьма, в которой провел остаток лет отец Диккенса, разорившийся почтовый чиновник, стала местом действия в “Крошке Доррит” (1857). По собственным детским воспоминаниям описана фабрика ваксы, где мойщиком бутылок служит Дэвид Копперфильд (“Жизнь Дэвида Копперфильда, рассказанная им самим”, 1850). Обиход мелких чиновников, часто становящихся персонажами книг Диккенса, он досконально изучил, работая переписчиком бумаг в конторе адвоката». (Зверев А.М., CD Кирилл и Мефодий 98.)

«Во время творческой работы переживает, по собственному его признанию, галлюцинации слуха и зрения; видит своих героев, записывает их слова: “Я не сочиняю содержание книги, — удостоверяет он в своих само-признаниях, — но вижу ее и записываю”». (Грузенберг, 1923, с. 88.)

«Кроме утренних часов ему приходилось просиживать с пером в руке до поздней ночи, все мысли его заняты были судьбою того или другого героя, а в это время его ждали корректурные листы или рукописи для журнала. Главное — он не мог относиться с холодною объективностью к созданиям своей фантазии, это были для него живые лица. Сидя один в комнате, он громко хохотал над их комическими приключениями или обливался слезами при их несчастьях, понятно, насколько такое нервное напряжение должно было утомлять его! К началу 39 года утомление это дошло до такой степени, что Диккенс решил уничтожить легкомысленно заключенный договор с издателем; он прямо заявил ему, что должен иметь отдых и что раньше как через полгода не примется за новый роман… Сам Диккенс не только сознавал ослабление своей творческой силы, но и значительно преувеличивал его… Громадный успех не даром доставался Диккенсу. Чтения в душных залах, при громадной аудитории, беспрестанная езда по железным дорогам, волнение, сопряженное со всяким выходом перед многочисленной публикой, все это в высшей степени утомляло его. Он начал страдать бессонницей и часто жаловался на головные боли, на полное изнеможение». (Анненская, 1892, с. 27, 64, 68–69.)

Под «сильными судорогами» в детстве у Диккенса могли скрываться эпилептиформные припадки любой этиологии (спазмофилия и т. д.). В поздние годы уже с большей определенностью можно предположить наличие развивающегося органического амнестического синдрома в связи с сосудистым заболеванием головного мозга