Эркюль пуаро (сборник) (СИ) - Кристи Агата

– Да, мадемуазель, именно вы. Ведь это вы сказали, что заторопились вниз, потому что решили, будто услышали второй удар, а это значит, что один уже был.

Пуаро быстро оглядел присутствующих.

– Неужели вы не понимаете, что это означает? – воскликнул он. – Неужели? Смотрите! Смотрите! – Он подскочил к креслу, в котором вечером сидел Литчем Рош. – Помните положение тела? Сэр Хьюберт сидел к столу не лицом, а боком и лицом к окну. Сядет ли так человек, решивший совершить самоубийство? Jamais, jamais![196] Нет. Он сел бы за стол, написал бы последнее «Прости», наклонился бы, открыл ящик, достал пистолет, приставил к виску и выстрелил. Вот как стреляются! А теперь представьте себе, что это не самоубийство. Литчем Рош сидит у стола, убийца стоит с ним рядом, они беседуют. И так, не прекращая беседы, убийца стреляет. Куда в таком случае летит пуля? – Пуаро сделал паузу. – Она пробивает Литчему Рошу голову, вылетает в открытую дверь и попадает прямехонько в гонг.

Ну как, начинаете понимать? Это и был первый удар, который услышала только мадемуазель, потому что ее комната расположена ближе всех к лестнице.

Что же делает убийца дальше? Запирает дверь, опускает ключ в карман убитого, разворачивает кресло и, чтобы завершить картину, разбивает зеркало. Иначе говоря, инсценирует самоубийство. Потом выходит через окно, закрывает его и уходит, но не по траве, на которой могут остаться следы, а по клумбе. Потом в двенадцать минут девятого возвращается в дом через окно гостиной, где никого нет, стреляет из револьвера в сад, в воздух, и выходит в холл. Вы ведь сделали все именно так, мистер Джеффри Кин, не правда ли?

Секретарь воззрился на Пуаро, который при последних словах подошел к нему почти вплотную. Из горла у него вырвался клокочущий нечленораздельный звук, и Джеффри Кин упал без чувств.

– Вот вам и ответ, – сказал Пуаро. – Капитан Маршалл, не будете ли вы любезны позвонить в полицию? – Он склонился над бесчувственным Кином. – Интересно, пролежит ли он так до их приезда?

– Джеффри Кин, – пробормотала Диана. – Не понимаю. Почему?

– Видимо, как секретарь он имел доступ к бумагам, к счетам и чекам, чем и воспользовался. В какой-то момент мистер Литчем Рош его заподозрил. И вызвал меня.

– Почему же вас, а не полицию?

– Полагаю, мадемуазель, вы и сами в состоянии ответить на этот вопрос. Ваш приемный отец решил, будто вы неравнодушны к его секретарю. Ведь, стараясь скрыть свое отношение к капитану Маршаллу, вы подчеркнуто флиртовали с мистером Кином. Да-да, и не пытайтесь отрицать! Мистер же Кин, узнав о моем намечающемся приезде, был вынужден действовать быстро. Его план строился на том, чтобы дело представить так, будто преступление совершено в восемь двенадцать, то есть в тот момент, на который он подготовил себе алиби. Единственной уликой могла бы стать пуля, оставшаяся лежать на полу где-то около гонга, так как у него не было времени ее искать. Но пулю мистер Кин подобрал, когда мы отправились в кабинет. Он решил, что все слишком взволнованы и никто не заметит, как он наклонится. Но я заметил! Эркюль Пуаро замечает все. Позже я задал ему вопрос: что он такое поднял? Мистер Кин поотнекивался, попытался ломать комедию. Сказал, будто нагнулся, чтобы поднять вашу розочку, хотел разыграть молодого влюбленного, который пытается защитить возлюбленную. Умно, и не скажи вы, что срезали астры...

– Не понимаю, при чем тут астры.

– Неужели? Послушайте! Ночью на клумбе я нашел четыре следа от ваших туфель, а ведь вы срезали цветы, их должно было остаться больше. Значит, кто-то разровнял землю – после того, как вы срезали букет, но до того, как вернулись за розой. И конечно же, это был не садовник – ни один садовник не возьмется за грабли позже семи. Нет, землю разровнял кто-то другой, тот, кто хотел скрыть свои следы, это сделал убийца, который совершил преступление раньше, чем в доме услышали второй выстрел.

– Но почему же никто не услышал первого? – спросил Гарри.

– Потому что револьвер был с глушителем. Глушитель еще найдут. Где-нибудь в кустах. И глушитель, и револьвер.

– Он страшно рисковал!

– Почему же? Все ушли наверх переодеваться к обеду. Момент был выбран удачно. Единственная сложность заключалась в том, чтобы вовремя избавиться от пули, но и с этой задачей он, как ему показалось, справился.

Пуаро взял со стола пулю и повертел в руках.

– Кин подбросил ее к стене под зеркало, пока мы с мистером Дейлхаузом осматривали окно.

– О, Джон, – Диана повернулась к Маршаллу. – Давай скорее поженимся, и скорее увези меня отсюда.

Барлинг кашлянул.

– Дорогая Диана, учитывая условия завещания, которое оставил мой друг...

– Мне ничего не нужно! – воскликнула девушка. – Лучше я наймусь расклейщицей объявлений.

– Тебе не придется этого делать, – сказал Гарри. – Поделим все пополам, Ди. Не хочется пользоваться тем, что у дядюшки с головой было не все в порядке.

Неожиданно миссис Литчем Рош вскрикнула и вскочила с кресла.

– Мосье Пуаро, но ведь это... ведь это означает... он... он разбил зеркало нарочно!

– Конечно, мадам.

– О! – Она посмотрела на Пуаро. – Но разбить зеркало – к несчастью!

– Вы правы, мистеру Джеффри Кину действительно не повезло, – бодро ответил ей Пуаро.

ЖЁЛТЫЕ ИРИСЫ

Yellow Iris

Эркюль Пуаро сидел, вытянув ноги к электрическому камину. Аккуратность красных горячих линий радовала его ум, приученный к точности.

– Когда топили углем, – промурлыкал Пуаро себе под нос, – речи не было о симметрии. Огонь бесформен и хаотичен.

Именно в эту минуту раздался телефонный звонок. Пуаро поднялся, посмотрел на часы. Было почти половина двенадцатого. Странно, кто же звонит в такой час. Хотя вполне вероятно, просто ошиблись номером.

– Но может быть, – пошутил сам с собой Пуаро, – известный владелец крупной газеты убит у себя в загородном доме и найден в библиотеке, с пятнистой орхидеей в руке и с приколотым к груди рецептом, вырванным из кулинарной книги.

Довольный созданной им картиной, Пуаро поднял трубку.

В трубке послышался голос – мягкий, слегка хрипловатый и явно испуганный женский голос.

– Мосье Эркюль Пуаро?.. Это мосье Эркюль Пуаро?

– Да, Эркюль Пуаро слушает.

– Мосье Пуаро, не могли бы вы приехать... Как можно быстрее... Мне грозит опасность, очень серьезная... Я уверена...

Пуаро резко перебил:

– Кто вы? Откуда вы звоните?

Голос заговорил глуше и еще взволнованнее:

– Как можно быстрее... Моя жизнь в опасности... Я в «Jardin des Cygnes»[197]... Как можно быстрее... Столик с желтыми ирисами...

Голос умолк, Пуаро услышал судорожный вздох, и связь оборвалась.

Пуаро повесил трубку. Брови недоуменно приподнялись. Пуаро подумал и процедил:

– Здесь что-то не так.

В «Jardin des Cygnes», едва Пуаро показался на пороге, навстречу ему заспешил толстый Луиджи.

– Buona sera[198], мосье Пуаро. Желаете столик, а?

– Нет, дорогой Луиджи, спасибо. Меня ждут знакомые. Если они уже здесь. Ну-ка, ну-ка, кажется, вон они там, за столиком с желтыми ирисами... Кстати, не могли бы вы ответить на один небольшой вопрос, если, конечно, не сочтете его неуместным. Почему на всех столах тюльпаны, причем только розовые тюльпаны, а там желтые ирисы?

Луиджи, привыкший жестикулировать, выразительно пожал плечами.

– Такое распоряжение, мосье. Просьба гостя. Наверное, любимые цветы одной из дам. Столик заказал мистер Бартон Расселл... Это американец, немыслимо богатый.