Игра со Зверем - Алёна Алексина

Но демон словно не замечал обиды, звучащей в голосе, и продолжал втолковывать рабыне, как несмышленому ребенку:

— Оракул не должен знать, что ты чтец. Все чтецы, которые у нас когда-то были, умерли. Не своей смертью, между прочим.

— А ты… ты знаешь мои мысли! — продолжала она, будто глухая, гнуть свою линию.

— Твои — да. К тому же я могу защитить свои. И Динас об этом не знает.

Кассандра застонала и откинулась на кровати.

— Ненавижу этот мир! Как все сложно! Я ничего не понимаю.

Квардинг толкнул ее в бок, вынуждая подвинуться, и лег рядом, закинув руки за голову.

— Амон?

— Что?

— Объясни.

— Контроль колдуна будет ослаблен, если от него научатся защищаться, — вздохнув, начал объяснять мужчина. — Он видящий, он чтец, и он такой один… как сам считает. Он очень стар, но чем старше, тем сильнее любит власть. Держать всех под контролем, знать мысли каждого — его навязчивое желание. При этом он утрачивает ясность ума, что помогает мне избегать его проверок. Я чувствую их раньше, чем он успевает меня прочесть.

— Он тебя не любит, — медленно сказала ниида. — Но и угрозы в тебе не видит. Считает наивным, но притом чувствует подвох.

— Спасибо, что просветила, — пробурчал квардинг. — Хватит болтать. Спи.

— Нет, погоди… так ты сильнее его? — спросила девушка с затаенной дрожью в голосе и даже приподнялась на локте, чтобы видеть лицо собеседника.

— Нет. Но я хитрее, — он усмехнулся, и потянул рабыню к себе. — Раз ты не хочешь спать…

Верный своему решению, демон постоянно держал свою претендентку рядом, уча ее проникать в чужие мысли деликатно, не раскрывая себя. Сначала ученица использовала Стихию, а потом, понемногу, научилась обходиться и без нее. Она практиковалась на рабах, демонах, ангелах, на всех, кого ей показывал Наставник. Оставшиеся дни до соревнования они гуляли по Аду и слушали. Многообразие мыслей, вопросов и секретов сначала сводило Кэсс с ума, но, чем больше она тренировалась, тем проще ей становилось.

— Это нечестно. Подло, — сказала она однажды, прочитав мысли проходящего мимо незнакомца.

— Да, — согласился Амон.

— Тогда зачем я это делаю?

— Ты тренируешься. Чем больше слушаешь, тем сильнее становишься, — спутник взял ее за руку и повел дальше, то и дело указывая то на одного, то на другого демона или человека. — Самая большая подлость — использовать чужие мысли в своих интересах, а ты этого делать не будешь.

— А ты?

Квардинг помолчал, но потом объяснил:

— Я читаю только тебя. Никого больше. Могу мысленно отдавать приказы, могу отправлять Призыв, но не читать.

— Почему?

— Я не чтец.

— Но…

— Я слышу твои мысли и могу говорить с тобой, — собеседник нахмурился, помолчал, а потом признался:

— Такого раньше не было. Люди не умеют слышать.

И он вновь кивнул на очередного прохожего, заставляя ученицу продолжать занятие. Демон никогда не спрашивал, что она прочла, а сама девушка старалась как можно скорее забыть чужие мысли, к тому же еще и собственные не давали покоя. Хотя… с ними вполне удачно справлялся ее Хранитель. Стоило несчастной хоть на секунду задуматься о существе, спящем где-то под сердцем, как Хозяин, чувствуя страх, пресекал эти мысли своим любимым способом — тянул невольницу за косу и больно целовал. Какие тут мысли! Нииду радовало то, что он всегда рядом, вот только одна проблема не давала ей покоя. В конце концов, за день до соревнования, егоза взмолилась:

— Мне надо поговорить с Фрэйно! Я хочу выяснить у него кое-что до соревнования.

— Что именно?

Кассандра, не колеблясь, показала Амону свои тревожные подозрения, и нахмурилась, когда он рассмеялся.

— Хорошо, — в конце концов, сжалился господин.

В душе он веселился при одной мысли о том, что его рабыня — вздорная малявка, которую переломит первый же сильный сквозняк — будет допрашивать «закаленного в боях головореза» о том, какие намерения у него по отношению к девчонке-суккубу.

Когда телохранитель вошел в гостиную и увидел свою подопечную, мечущуюся от стены к стене и ведущую яростный безмолвный диалог с самой собой, он перевел вопросительный взгляд на квардинга. Тот, скрестив руки на груди и опершись плечом о стену, с усмешкой наблюдал за перемещениями разгневанной правдоискательницы.

— Кэсс, траншею в ковре протопчешь. Пришел твой долгожданный, — окликнул Амон девушку.

— Сочувствую, — с усмешкой сказал демон своему воину и вышел.

— Ниида…

— Не смей обижать Натэль! — выпалила отчаянная заступница, встав напротив верного охранника и потрясая кулаком в такт словам. — Она хорошая и я не позволю ее терзать, бить или…

— Это не ваше дело, ниида, — спокойно, но твердо ответил мужчина.

— Мое! Мы подруги! — по рукам повелительницы огненной Стихии побежали язычки пламени, но она усилием воли смирила гнев и заставила огонь погаснуть.

Страж вздохнул и приблизился.

— Я не собираюсь ее терзать, но и вмешиваться вам не позволю, — терпеливо объяснил он. — Ее никто ни к чему не принуждает. Захочет — придет сама. За уши не тяну.

— Фрэйно… — в голосе подопечной зазвучали просительные нотки. — Я же знаю, какие вы…

Он снова глубоко вздохнул, взял собеседницу за плечи и усадил на диван.

— Демоны разные, — спокойно, как маленькой, объяснял он. Она и была для него маленькой со своими смехотворными попытками защитить всех вокруг. — Просто мы слишком долго живем и слишком мало чувствуем. Поэтому приходится довольствоваться тем, что есть, и это делает нас отличными от людей. Взять, например, квардинга. Он — воин, и за сотни лет существования привык подчинять и ломать. Так уж оно есть. Ничего не поделаешь. Единственное исключение — вы. Вас он ломать не хочет.

— Он не…

— Я знаю его почти восемьсот лет. Служил и с ним, и под его началом. Он сильный, беспощадный воин. Его рабы давно усвоили — малейшее неповиновение и — смерть. Но он бережет вас, и мне нравится наблюдать за ним и вами, когда вы вместе. Это… красиво. Я не видел такого раньше. А ведь почти все ратники, кто постоянно бывают в битвах, одинаковы. Они рвут, убивают, мучают. Но есть среди демонов и другие. Например, такие, как левхойт Рорк — он соблазнитель. Любит искушать, казаться единственным, непохожим на других, ему нравится вести себя так, чтобы все без исключения рабыни пытались ему угодить, чтобы мечтали о нем. Это создает иллюзию… любви. Мы ведь не умеем питать нежные чувства, даже привязанности в нашем мире случаются редко. Ну или взять моего сына — Герда. Вы не знаете, но он Наставник. Когда он не в войске, то обучает тех немногих детей, которые у нас еще есть. Ему это нравится и, пожалуй, он делает это лучше, чем кто бы то ни было.