БОЛЬШОЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ПУТЕВОДИТЕЛЬ - А.А. Дельнов

Потом он поделился своими мыслями с матерью Петицией Буона Парте. Сказал, что во Франции его ждут, он там нужен. Его могут убить где-нибудь на побережье - стоит там оказаться отряду с верным Бурбонам офицером. Но лучше так, чем доживать свои дни на Эльбе.

Петиция попросила времени на раздумье: «Позвольте мне быть минутку матерью, я вам отвечу после». А через эту минутку уверенно сказала: «Отправляйтесь, сын мой, и следуйте вашему назначению… Будем надеяться, что Бог, который сохранил вас среди стольких сражений, еще раз сохранит вас». И она крепко обняла своего дорогого императора.

С Эльбы в плавание отправилось несколько небольших судов, на которые, кроме императора, погрузилось более тысячи человек - в основном его солдаты. Главную опасность представляли постоянно патрулировавшие в этих водах английские фрегаты, но с Божьей помощью, о которой молила мать, проскочили.

На французский берег высадились 1 марта 1815 г. неподалеку от мыса Антиб. Не задерживаясь, двинулись на Гренобль. Достигли его 7 марта. Наступал решающий момент. У города заняли позицию многочисленные королевские войска с артиллерией. О бое не могло быть и речи.

Император приказал своим повернуть ружья дулом в землю, скомандовал «вперед!» и первым двинулся твердым шагом на противостоящий строй.

Там началось смятение. Офицеры хотели было увести солдат, но не успели. Знакомая невысокая фигура в треуголке и сером сюртуке подошла вплотную: «Солдаты пятого полка, вы узнаете меня?» - «Да, да, да!». Наполеон распахнул сюртук: «Кто из вас хочет стрелять в своего императора? Стреляйте!» Молодой солдатик рухнул в обмороке, остальные бросились обнимать боевого командира. Роялисты попробовали было затвориться в Гренобле, но император постучал по воротам табакеркой - они и открылись.

Дальнейшее шествие к Парижу было триумфальным. Присоединялись войска, присоединялись тысячи крестьян. Наполеон обещал уберечь их земли от возврата эмигрантам, обещал сделать свою монархию по-настоящему конституционной. Он отдавал распоряжения, рассылал повсюду указы, назначал командиров и должностных лиц.

В Париже занятное сообщение получили 5 марта по оптическому телеграфу. Сначала было скорее раздражение - как такое могло случиться? Но власти были уверены, что неисправимого авантюриста ждет скорый арест. Потом появилась тревога, тревогу стала сменять паника. Особенно тряслись за свою шкуру эмигранты.

Против Наполеона решили двинуть маршала Нея с большими силами. Ней, казалось бы, твердо встал на сторону Бурбонов. Еще в апреле 1814 г. в Фонтенбло он активнее всех убеждал императора отречься от престола. Императора, который не раз называл его «храбрейшим из храбрых» - и было за что (чего стоил поразительный переход его корпуса по неокрепшему льду через Днепр в обход заступившей дорогу русской армии в ноябре 1812 г. под Красным). Теперь же, будучи вызван к королю, недавно произведшему его в пэры Франции, упоенный лестью встревоженных придворных, он пообещал: «Я привезу его пленником, в железной клетке».

Это было смелое намерение. На дороге, по которой должна была проехать железная клетка, везде происходило одно и то же: войска толпами, с радостными криками переходили на сторону императора. В Лионе Наполеон официально утвердил свой статус главы государства. Династию Бурбонов объявил низложенной, их конституцию отмененной.

Ней поджидал императора с четырьмя полками в Лон-ле-Сонье. Он обратился к солдатам с разъяснительной речью в том духе, что «Наполеон - это война», напомнил о своих собственных боевых подвигах. Но ответом было гробовое молчание.

Вскоре ему донесли, что его отряд начал переходить на сторону императора, а сам он получил коротенькую записку: «Я вас приму так, как принял на другой день после сражения под Москвой. Наполеон».

Этого было достаточно. Маршал построил свои поредевшие полки, объявил, что теперь думает иначе, - и дело Бурбонов было проиграно, по крайней мере на ближайшие без малого сто дней. Когда один из офицеров-роялистов сломал свою шпагу и обратился к Нею с упреками, тот ответил: «А что же, по-вашему, было делать? Разве я могу остановить движение моря своими двумя руками?». В Париже на постаменте Вандомской площади появилась надпись: «Наполеон - Людовику XVIII. Король, брат мой, не посылайте мне больше солдат. Их у меня достаточно».

Ставшая хрестоматийной подборка сообщений столичной прессы за несколько последовательных дней: «Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан», «Людоед идет к Грассу», «Узурпатор вошел в Гренобль», «Бонапарт занял Лион», «Наполеон приближается s. 664?.пф^ -г к Фонтенбло», «Его императорское величество ожидается сегодня в своем верном Париже».

Бурбоны, разумеется, его величество не ожидали - они сбежали в Гент. А Париж ликовал. «Люди кричали, плакали, бросались прямо к лошадям, к карете, ничего не желая слушать» (воспоминание кавалериста из охраны императора).

Наполеона на руках пронесли на второй этаж Тюильри, и он вошел в свой кабинет, за сутки до этого покинутый Людовиком XVIII.

Император начал проводить меры, которые действительно должны были дать людям больше свободы: снизил избирательный ценз, отменил предварительную цензуру - вообще либерализовал печать, сделал более демократичным государственное устройство. Успел даже подготовить и вынести на всенародный плебисцит проект новой конституции.

25 мая состоялся старинный праздник «майского поля», на котором император в торжественной и волнующей обстановке раздал знамена частям национальной гвардии. Здесь же были оглашены результаты плебисцита: полтора миллиона за, пять тысяч против. 1 июня открылось заседание вновь избранной палаты.

Но о том, что еще успел сделать Наполеон во благо своей страны, распространяться не стоит. Потому что ему надо было срочно готовиться к войне. Стараниями Меттерниха владыки Европы еще в сентябре 1814 г. собрались на Венский конгресс, чтобы решить судьбы народов. Узнав там, что поверженный гигант восстал из небытия, они сначала страшно перепугались. Тем больший гнев обуял их, когда пришли в себя. Они готовы были на все, лишь бы окончательно изничтожить «врага человечества» (каковым они его официально провозгласили). К ускоренному маршу готовились огромные армии, суммарная численность которых могла перевалить далеко за миллион штыков и сабель.

Надо было готовиться к отражению нашествия, а что император мог ему противопоставить? Многие историки высказывали мнение, что для достижения победы надо было сделать то же, что сделал конвент в годы наивысшего революционного подъема: призвать весь народ к обороне отечества, вновь выдвинуть лозунг «свободы, равенства и братства» - и при этом что-то принципиально значимое пообещать широким народным массам.

665

Но Наполеон давно уже был слишком императором, а никак не Дантоном и не Робеспьером. Поэтому он стал набирать армию традиционными методами - а ими достаточных сил было уже не собрать. Надо принять в соображение, что во Франции были деревни, в которых почти не осталось уже мужчин от 16 и старше.

Однако на него надеялись, ему верили - даже рабочие. И он мог еще многое.

Исходя из того, что на Венском конгрессе о нем словно забыли, Иоахим Мюрат мог заключить, что скорее всего его оставят на неаполитанском престоле. Однако когда над Францией вновь зареяло трехцветное знамя, в нем вскипела кровь наполеоновского маршала и он решил искупить недавнюю измену своему командиру и шурину. Мюрат двинул свою армию против австрийцев - но был сразу разбит. Вскоре его расстреляли по приговору военного суда - старообразные государи оказались к нему не так снисходительны, как «корсиканский выскочка».

Наполеон не мог теперь рассчитывать даже на этот какой-никакой «второй фронт» - оставалось полагаться исключительно на собственные силы. 12 июня он выехал к армии на бельгийскую границу - чтобы вступить в последнюю в своей жизни схватку с врагами.

Солдаты встретили его с еще большим восторгом, чем прежде - они так давно не видели своего полководца и императора. А вот маршалам и генералам они не доверяли, помня об их отступничестве. Подозрения вскоре получили некоторое подтверждение: генерал Бурмон, роялист по убеждениям, перебежал в расположение прусских войск. Но командовавший ими старый фельдмаршал Блюхер (ему было уже 73) отказался даже принять его, а только передал через адъютанта, что считает его дерьмом собачьим.

В данный момент французам непосредственно противостояли англичане и пруссаки, но к Рейну уже подходили австрийцы. При Линьи Наполеон нанес серьезное поражение Блюхеру, но был недоволен этой победой: если бы не запоздал Ней, прусская армия была бы уничтожена полностью. Теперь же для преследования недобитого Блюхера пришлось отрядить маршала Груши с большими силами.