О чём молчит Ласточка - Катерина Сильванова

обнял себя за плечи руками. — Выгорел, знаешь, да так, что вернуться обратно уже невозможно. Потому что никакого смысла во всём этом… нет.

— Юр! — Володя, испугавшись, попытался поднять его — подхватил под мышки, потянул наверх, но Юра повис на нём как тряпичная кукла.

Володя опустился на пол, закинул на себя Юрины руки, обнял его. Тот упёрся подбородком ему в плечо, продолжая бормотать одно и то же про выгорание и бессмысленность.

— Юра, перестань. Это не про тебя. Сергей сам виноват, сам себя довёл до такого, ты не такой, я помогу тебе, слышишь?

Юра не слышал. Володя продолжал его уговаривать. Поднял, наконец поставил на ноги. Юра особо не сопротивлялся, позволил довести себя до кровати и кое-как усадить на неё.

Володя не знал, чем помочь. Если с пьяным человеком при токсикозе было понятно, что делать — таблетки, холодный душ, — то как привести в чувство укуренного?

— Юр, тебе плохо? — спросил Володя, стаскивая с Юры одежду.

Тот мотнул головой. Потом кивнул.

— Тошнит? Голова кружится?

— Неа. Нормально.

Он накренился набок, упал щекой на подушку и застыл, глядя перед собой стеклянным взглядом. Володя сел на пол рядом с ним, погладил по волосам.

— Юр?

— М?

— Что мне для тебя сделать?

— Ничего. — Юра медленно моргнул. — Ты и так делаешь для меня бесконечно много… Это я, я сам же всё просираю.

— Юра, нет. — Он погладил его по щеке костяшками пальцев. — Юрочка…

Юра молчал. И будто спал, только с открытыми глазами. Володя смотрел на него и чувствовал, как накатывает паника — так же, как раньше: волной ужаса, страхом, леденящим оцепенением и удушьем. Внутри всё онемело, сердце будто сжали шипованной перчаткой, стало трудно дышать.

Это он довёл Юру до такого. Это он виноват.

Он запер его. Не сегодня, а ещё несколько месяцев назад, когда Юра только приехал. Он ограничил его свободу кабинетом, усадил за пианино, которое сам же, без Юриного согласия, купил. Он привязал его к себе, потому что знал, что Юра любит, а значит, не уйдёт. Идеальная цепь.

Володя попытался вдохнуть ртом, но горло будто затянуло плёнкой — воздух не проходил. Он ударил себя в грудь.

Юра смотрел в пустоту, полуприкрыв глаза, и даже не обратил внимания на Володины телодвижения.

До дрожи напрягая мышцы, Володя заставил себя подняться и бросился в ванную. Как был, в рубашке и брюках, шагнул в душевую кабину и крутанул кран. Кожу обожгло прохладой, остатки холодной воды в трубах моментально сменились кипятком, и в следующее мгновение его обожгло уже по-настоящему.

Володя не смог сдержать крика. Вывалился из кабинки, едва не упал, поскользнувшись на мокром кафеле. Краем глаза ухватил своё жалкое отражение в зеркале — насквозь мокрый, в липнущей к телу одежде, с безумным взглядом. «Ну и кто теперь ничтожество, Вова?» — будто спрашивало отражение.

Володя с опаской заглянул в комнату — отсюда было видно кровать, Юра так и лежал на боку. Всё-таки уснул и ничего не услышал? Ну и хорошо…

Паника отпустила, но едва ли полегчало.

Володя сдирал с себя мокрые вещи, матерясь сквозь зубы. Вот он — единственный способ справиться с собой? По-другому он и не может. Он был уверен, что с появлением Юры в его жизни окончательно избавился от тяги к самоистязанию, но нет. Это безумие, эта гадость всё ещё жила внутри.

Совершенно разбитый, Володя доплёлся до кровати и упал щекой на подушку. Глядя в Юрину спину, еле слышно прошептал:

— С днём рождения, Юр. Отличный у тебя получился праздник.

Глава 22. В тёплые края

Следующим утром Володя чувствовал себя так, будто его придавило бетонной плитой. Он с трудом разомкнул тяжёлые веки, кое-как сел на кровати. Совсем не удивился тому, что постель рядом оказалась пуста.

В этот раз не было даже тревоги за Юру. Володя вдруг почувствовал, что ужасно устал от всего: от перманентного страха, от беспрерывных мыслей — как помочь, что ещё сделать. Володя устал постоянно искать выход.

Из кухни донёсся шум: звон посуды и кипение чайника. Часы показывали почти одиннадцать, на телефоне висела пара пропущенных вызовов с работы. В любой другой раз Володя занервничал бы и тут же перезвонил узнать, в чём дело. А сейчас ему было совершенно наплевать — хотелось послать всё к чёрту.

Заметив Юру у кухонного стола, Володя прошёл в ванную. Вздрогнул, вспомнив вчерашний приступ в душевой кабине. Умывшись, он разглядывал в зеркале своё бледное лицо. Не только Юра сдал за последний месяц — Володя и сам выглядел не лучше. Бледная кожа будто истончилась, на её фоне особо контрастировали тёмные круги под опухшими веками, в глазах — сетка лопнувших капилляров. Ехать на работу в таком виде точно не стоило.

Володя уже решился выйти на кухню, но в комнате зазвонил телефон. На экране высветился рабочий номер.

— Алло?

— Владимир Львович, добрый день! — бодро сказала Лера. — Извините, что отвлекаю вас, но всё-таки мне нужно уточнить, будете ли вы сегодня в офисе?

— Нет, — как можно мягче ответил Володя. — Мне нездоровится, я сегодня поработаю из дома, так что все важные письма пересылайте мне на почту.

— Принято.

— Что-то ещё?

Послышался шелест бумаг.

— Эм… — замялась Лера. Прокашлялась и, понизив голос, сказала: — Владимир Львович, тут Дмитрий Викторович… беспокоится. Сегодня после обеда встреча с клиентами, и он, кажется, переживает, что вас нет.

Володя и правда забыл, что сегодня ему с Брагинским предстояло провести внеочередные переговоры. Недавнее ЧП пошатнуло доверие заказчиков. Раньше Володя, не раздумывая, всё бросил бы и рванул в офис, чтобы задобрить клиента — весь проект мог обернуться провалом. Но сейчас он не сдвинулся с места. Пусть Брагинский сам расхлёбывает кашу, которую заварил.

— Лера, передайте, пожалуйста, Дмитрию Викторовичу, что я абсолютно уверен в его дипломатических талантах. А если он не будет с чем-то справляться, я на связи и всегда готов прийти на помощь удалённо.