Короли рая - Ричард Нелл

в пещере имеется другой выход. Если только их ритуально не приносят в жертву за провал, подумал он в шутку. Хотя, если судить по выражению лиц остающихся, это казалось вполне правдоподобным.

– Посвященный Алаку. – Он дернулся от неожиданности – сам не заметив, как продвинулся к началу, – и мужчина в капюшоне у двери поманил Кейла внутрь. Он прошаркал ногами в плохо пригнанных сандалиях, стараясь не наступать на подол свежевыстиранной, нескладно висящей рясы.

Дверь за ним тут же закрылась, и комната погрузилась во тьму, если не считать маленького фонаря священника. Тот провел Кейла вглубь и велел ему преклонить колени на циновке перед столом, уставленным незажженными свечами, затем обошел его и встал с другой стороны.

– Поскольку ты иностранец, я объясню задание. Ты должен вообразить себя ничем. Ты должен держать в уме истину и знание о том, что Жу – хозяин и творец вселенной и что твое место в ней определяется только Им.

Кейл кивнул. Сидеть тут и ничего не делать. Понял.

– Засим ты попросишь Его в знак признания твоей смиренной покорности одарить тебя Своим благословением. Ты попросишь Его зажечь эти свечи пред тобой, по божественной воле, и тем самым подтвердить глубину твоей веры.

Кейл обрадовался темноте, так как был уверен, что скорчил рожу.

– Пойми, пожалуйста: если у тебя не получится, это не значит, что ты не сможешь быть слугой Жу и его церкви. Только то, что ты не станешь одним из очень немногих Помазанников, которых призывает на их должности Сам Бог. – Взмахом руки он приказал Кейлу начинать и отошел в сторону, накрыв бо´льшую часть фонаря тканью, так что остался лишь крохотный отсвет.

Кейл в подражание Амиту засунул руки в рукава и сдержал мощный импульс вовсе отвергнуть это как полную чушь. По всему Пью «шаманы» и «знахари» утверждали, что обладают волшебной силой, и люди обращались к ним за талисманами, заклинаниями или благословеньями – не прибавляя в удаче или здоровье, но всякий раз немного теряя в деньгах.

Ты умеешь гулять вне своего тела и пребывать одновременно в двух местах, напомнил он себе. При этом ты умеешь понимать любой язык, и ты видел «тени», что существуют в мире, невидимые глазами твоего тела. Так почему же какому-то Богу не уметь зажечь пару свечек?

Он пожал плечами и решил: попытка не пытка. Наверняка есть в мире и другие люди со знаниями и способностями, которые казались Кейлу волшебством. Его собственные новые «умения» доказывали, что подобное существует, и это делало возможным все что угодно. Он закрыл глаза.

Дорогой Жу! Если ты существуешь, а я признаю, что ты мог бы, – я искренне верю, что я бессильное, никчемное ничто, созданное силами, которых я не понимаю, ради целей, которых я не знаю. Я отдам тебе все, чем являюсь, если ты просто укажешь мне путь и дашь мне покой.

Кейл прислушался и услышал негромкое потрескивание светильника и, возможно, капанье воды откуда-то из глубины пещеры. Ничего не произошло.

Я верю, что кто-то, какой-то бог, должен был создать этот мир. И если ты просто покажешь мне, что это был ты и каково мое место в нем, я посвящу тебе всю мою жизнь. Даю тебе слово.

Он ждал и чувствовал лишь твердость пола под коленями, маленький камушек, впивающийся в кожу через ткань. Вне всяких сомнений, я просто неполноценен, подумал он, веря в это.

Сперва он был отвергнут собственной родней, отправлен на другой конец мира. Теперь он сидит здесь, торчит в чужой пещере, так далеко от той жизни, которую, как он думал, будет вести. Он подвел своего брата, подвел Ютани, подвел Лани, возможно, даже подвел своих морпехов, которых разделили друг с другом на флоте под началом мужчин, знавших и любивших Квала. Он ни разу не чувствовал, что стоит у руля, как если бы просто скользил по жизни, выбирая наименее ужасные варианты, в окружении людей, идей и событий, которые казались бесцельными и жестокими, неоднозначными и фальшивыми.

Он знал, что молод, и все же ощущал такую усталость – усталость оттого, что его используют и говорят ему, кто он есть и почему это важно, что ему лгут люди, всегда служившие только себе. Все, чего он хотел, всегда хотел, это любить и быть любимым – не на острие копья или на пьедестале пред толпой, а в дружеских объятиях.

Он почувствовал слезы, когда напускная бравада исчезла во тьме. Он позволил всем притязаниям на знание и уверенность развеяться, как рисовой бумаге на ветру. Я не стою у руля, это правда, и, наверное, не стоял никогда.

Он не понимал свою семью, свой народ, мир в целом – даже себя самого. Но не был уверен, что и кто-то другой все это понимает.

«Принять правду», говорите? Правду о том, что я блуждаю во тьме, напуганный и одинокий? Без всякой веры в то, что все имеет значение, – так же, как и все остальные?

Он чувствовал, что это испытание, как и все другие глупые проверки, которым его подвергали, скоро закончится: очередной неуспех на подходе. Но кого именно я подведу, спросил себя он, кому какая разница? И что есть успех?

Он подумал о том, как стоял вне своего тела в храме Бато, пытаясь заставить свои руки воспроизвести символы в монастыре.

«Важно, почему ты это делаешь», – услышал он голос мастера Ло и снова ощутил истину слов этого подлого старого ублюдка, точно удар колокола.

«Неужели ты одновременно мудрый и жестокий?» – подумал Кейл. Затем сжег эту мысль и сосредоточился на своем дыхании.

Лани, сомнения в самом себе, его отец – все они попадали в огонь и исчезали, пока весь мир не превратился в белый пляж и прилив. Там к братьям Кейла присоединился Андо и теперь улыбался, глядя на волны. Кейл тоже смотрел и держал мальчика за руку, пока тот не уплыл прочь в пепле.

Затем он стоял вне своего тела, и дух понапрасну моргал, такой же слепой во мраке. Он перестал пытаться видеть, вытянув руку и «ощущая» своим духом – каким-то образом воспринимая тепло и влагу, исходящие от его собственного тела, а также от священника и его света, как будто приобрел какое-то новое чувство осязания. За пределами он мог чувствовать даже тепло, исходящее от студентов снаружи, но оно было подобно солнечному свету, сияющему на воде вдалеке – так близко, что можно увидеть и запомнить его на своей коже, но не найти в воспоминании отрады.

Почему?