Случай на станции Кречетовка - Валерий Владимирович Рябых

подполковник. По Гаагской конвенции разведчик-лазутчик, то есть военный шпион не считается военнопленным, и соответственно подлежите уголовной ответственности.

— Да, как вижу, гражданин майор, человек вы просвещенный, и… теперь стану держать ухо востро.

— Рад, наконец, выяснились со статусом сторон. Но в сложившейся ситуации лучше воздержаться от подобной демагогической риторики.

— Понятно гражданин начальник… увы, теперь я пленник, — Ширяев дурашливо поджал губы.

— Не юродствуйте подполковник, не к лицу офицеру походить на урку, — Воронов сделал строгое выражение. — Вас доставят в оперативный пункт, где в положенных условиях будет произведен первичный допрос, — и обратился к Алтабаеву. — Сержант организовать конвоирование задержанного шпиона.

Воронов и Ширяев вышли на крыльцо из полутьмы избушки. Июньское солнце, ослепив на мгновение, щедро одарило мужчин яркими лучами, дав понять, что мир по своей сути прекрасен. Тут из угла террасы вынырнул боец Гущин, который на непредвиденный случай подстраховывал командиров. Крепко сложенный парень бойко доложил:

— Товарищ майор, я шпиона снаружи караулил. Вздумай немец назад податься — так бы наганом бы огрел, что мама не горюй… — и, повернув голову к Альберту Арнольду, зло добавил. — Тебе, вражина, не дал бы уйти…

— Молодец солдат… — Воронов крепко пожал мозолистую руку бойца. — Помоги сержанту, попридержи пленника, — и уже к Алтабаеву. — Эльдар веди в правление…

По дороге разминулись с группой пожилых крестьянок, которые с неприкрытым любопытством разглядывали военных, конвоирующих гражданского мужчину. Не исключено, что женщины уже встречали этого человека раньше, личность Ширяева приметная. Наверняка работницы, видя странную процессию, шептались меж собой, было ясно, — скоро по поселку разнесутся несусветные сплетни, порожденные буйной бабской фантазией.

Минут через пять конвой, ведомый сержантом, подошел к конторе отделения «Плодстроя», куда уже подтягивались остальные участники операции, подъехала ТОшная полуторка, рычали мотоциклы.

Вскоре люди собрались, Воронов, заняв кабинет управляющего, кратко ввел в курс дела московских лейтенантов и старших милицейских и комендантских групп, распределил обязанности каждого. Розыскные мероприятии завершены, — бойцы возвращаются по местам собственной дислокации. Начальника оперпункта ТО Свиридова майор срочно оправил подготовить место для содержания матерого арестанта, исключив возможный контакт с сидящими в камерах кутузки диверсантами.

«Кировские» показывали половину двенадцатого. Сергей, закурив Беломор, наблюдал, как бойцы подсадили Ширяева в кузов грузовика, — тот со скованными руками выглядел беспомощным. Лейтенант Михаил Юрков, со свойственной казацкой удалью, запрыгнул следом. Парень подтолкнув пленника в спину, усадил того на заднюю скамью, сам сел рядом. Немец повел головой и тут же узрел Воронова. Что странно: Сергея поразил апатичный взгляд Ширяева, толи тот нарочно напустил на себя безучастность, но возможно и сник, — столь глупо попав в простенькую ловушку.

В кузов забралось еще пятеро Тэошников, плотно уселись по боковым скамьям. Пашка Гаврюхин, прежде чем юркнуть в кабину полуторки, привстал на ступеньке и посмотрел на Воронова. Сергей махнул лейтенанту рукой, мол, — давай, отчаливай…

По прибытии в отделение майор незамедлительно телефонировал в Москву о поимке немецкого агента. Воронова тут же связали с Синегубовым. Начальник Управления сердечно обрадовался столь скорому завершению операции. Старший майор признался в опасении, что из-за решения Наркома незамедлительно направить Сергея на Дальний Восток, немец воспользуется моментом и выскользнет из рук нерасторопных Тэошников, а потом ищи-свищи ветра в поле — Россия велика. Но теперь Николай Иванович успокоился и обнадежил подчиненного, что к вечеру за ними прибудет специальный борт.

Воронов спросил начальника о судьбе арестованных немецких диверсантов. Синегубов велел передать пленников в руки военной контрразведки, с размещением в местном СИЗО, так как станционная каталажка предназначена только на временное содержание.

Затем Сергей проследил, чтобы трех диверсантов отправили в город, там в домзаке предателям самое место. С радистом Титой велел обойтись обходительней… А немецкий агент до вечера посидит в подвале оперативного пункта в «гордом одиночестве». А пока Ширяев-Арнольд побудет под присмотром лейтенантов в замкнутом чулане на втором этаже.

* * *

Слегка поразмыслив, Воронов решил заехать к Пасвинтерам в аптеку. Следовало привести себя в порядок, переодеться, чтобы предстать перед задержанным немецким агентом в подобающем представительном виде. Если честно, то в тот момент майор и не подумал трепетно о Веронике, не было у него лирического настроения, хотя сегодняшний день сложился «до неприличия» удачно.

Сделав таким образом крюк до третьей Кречетовки, спешившись у входа в жилую половину аптечного домика, Сергей велел мотоциклисту заехать за собой минут через сорок, — рассчитывая в час дня приступить к допросу Ширяева-Арнольда.

Дверь открыла сама Вероника. В нос командиру ударил аппетитный запах свежесваренных капустных щей. Женщина в полной мере подготовилась к встрече с ним, понимая, — откуда идет путь к сердцу каждого мужчины. Неизбалованному по теперешнему времени подобными деликатесами, Воронову ничего не осталось, как сотворив удивленно-восторженную мину на лице, обнять и крепко расцеловать возлюбленную Совсем не таясь, он признался, что выполнил поставленную задачу, остались только отдельные технические моменты, на которые уйдет час-полтора, не больше…

Взгляд женщины помрачнел:

— Сережа, неужели уже сегодня уедешь… — Вероника готова расплакаться… — А как же я?..

Он понял, что совершил глупость, оглоушив любимую подобной вестью… Поэтому, взяв личико женщины в ладони, нежно произнес:

— Милая не переживай, не бойся, не брошу… Дорогая моя девочка, ну как же буду без тебя, солнышко ненаглядное… — а потом уже серьезно добавил. — Вызову в Москву и распишемся… Живу в шикарной квартире в самом центре, места хватит…

— А сын… — ошеломленные глаза женщины наполнились счастьем, но в голосе зазвучала нотка упрямства. — Учти, без него не уеду отсюда, не брошу мальчика на произвол судьбы…

— О чем речь, конечно, мальчик тоже поедет. В Москве пацану будет нормально, хотя и война… Но знаю — фашистов непременно победим. Скоро, скоро немец выдохнется и станет отступать, как французы при Наполеоне. Веришь в это?

— Да, знаю, так и будет… — ее голос поначалу уверенный, вдруг осекся. — А как же папа… А как же работа…

— Ну, работа, скажем, не проблема… Да и с Хаимом Львовичем найдем положительное решение, пристроим в столице. Не забывай, я как-никак майор госбезопасности…

— Папа не уедет из Кречетовки, — голос Вероники дрогнул, — тут могилка мамы и наш дом.

И тут до Сергея, наконец, дошло… Чего он городит, какая теперь Москва… Неужели забыл, дурак, ведь чекиста ждет бессрочная командировка на Дальний Восток. Сам Берия так решил. Но лучше теперь об этом не говорить… Потом объяснится с Вероникой, когда развяжет себе руки с этим чертовым фрицем Арнольдом.

Вероника сервировала кухонный стол праздничным еще дореволюционным сервизом. Воркуя как голубки, любовники вместе пообедали. Женщина не стала приглашать к трапезе отца и сына. Ей мало было Сергея, не терпелось наглядеться на него,