Саламандра - Полевка

— Я могу пообещать, что никогда не вернусь в город к брату, — Лекс вздернул голову и постарался выглядеть как мученик, отдающий самое ценное, — даже когда он приедет в следующий раз и будет уговаривать уехать, я ему откажу и останусь в вашем городе.

— Не ты ли говорил, что никогда не вернешься к брату? — Кирель нахмурился, он ожидал услышать другое.

— Нет, я говорил не так, — Лекс ухмыльнулся, — я говорил, что возвращаться к брату не самое лучшее решение, но все же, кровь не водица. Брат приехал за мной, когда смог вырваться от своих дел, но тогда я был рабом и не мог принимать решение, а теперь я свободный человек и могу решать самостоятельно, где я хочу жить. А родной дом всегда будет самым любимым местом на свете. Все люди мечтают вернуться в родной дом, и я точно такой же…

Лекс тяжело вздохнул и постарался изобразить скорбь. Кирель ведь не знает, что он даже не представляет, какой дом у Чаречаши, а родным уже давно считает дом Сканда с верным и заботливым Тиро во главе.

— Больше никогда не увидеть дом родителей, место, где провел беззаботное детство и был счастлив. Это большая жертва, отказаться от семьи, но это и дар, теперь я буду вить свое гнездо в вашем городе.

Кирель повел бровями в раздумье. Он пожалел, что начал разговор при свидетелях. Он рассчитывал, что рыжик предложит себя в безраздельное пользование, но мелкий хитрец пытается играть на чувствах публики. Хотя совершенно непонятно, почему он так озаботился судьбами людей, с которыми раньше даже не разговаривал. Для самого Киреля эти люди ничего не стоили, это были всего лишь инструменты. Ну, кто будет цепляться за сломанный нож или порванную тунику? Кирель вдруг понял, что эта неожиданная грань характера Лекса как-то раньше ускользала от его внимания. Лекс почему-то заботился, чтобы сохранять жизни людей. Поэтому и отправлял воинов, которые носили смолу, мыться на речку. Его заботила не столько сохранность требушетов, а именно безопасность людей. Интересный каприз, но на этом, пожалуй, можно сыграть…

— Ладно. Одного можешь забирать, — Кирель кивнул крайнему монаху, и тот перерезал веревку на руках склоненного пленника, отпихивая его ногой с помоста для казни, — я принимаю твой дар. Что ты можешь предложить еще?

Кирель предвкушающее улыбнулся и склонил голову к плечу, наслаждаясь замешательством рыжика. Тот, видно, рассчитывал заполучить всех, но он, пожалуй, слишком открылся, и теперь похож на рыбку, которая проглотила крючок. Конечно, она может стукнуть хвостом и сорваться, но это будет больно. А еще, как видно, он растерялся, не зная, что еще предложить в дар, чтобы откупиться. Стоило его подтолкнуть в правильном направлении.

— Ты же знаешь, что король Теланири срочно отстраивает новый дворец, чтобы привезти туда нового мужа, в которого влюблен с первой встречи, как мальчишка. Он совсем потерял голову и собирается сам приехать за тобой. Впервые в истории Король Повелитель Двух Рек покинет свой город-крепость и отправится за младшим мужем.

Лекс посмотрел на Киреля, который только что не облизывался в предвкушении его следующего шага, и понял, что сам загнал себя в ловушку. Можно, конечно, сделать шаг назад и сделать вид, что не понимает, о чем речь, но тогда за его трусость пострадают другие. Лекс повернулся и посмотрел на три склоненные головы, они явно не рассчитывали на милосердие Киреля и были готовы умереть, но вот Лекс не был готов чувствовать себя трусом до конца своей жизни. Смерть людей, которые не раз спасали его, ничего не требуя взамен, стала бы камнем на его душе. Лекс закрыл глаза, как перед прыжком. В этом мире ему все равно навяжут брак. Он не сможет остаться единственным свободным младшим. Сама система жизнеустроения не допустит подобного и прогнет его в собственные рамки, так или иначе. Даже Кирель, такой сильный и умный, является мужем, а не вольным младшим, несмотря на всю свою волю.

— Король Теланири волен поступать так, как посчитает нужным, а вот я выберу себе мужа из жителей вашего города, — Лекс улыбнулся, — мы ведь можем заключить с вами договор, что вы отпустите этих людей, а я приглашу вас засвидетельствовать наш брак.

— Хм, — Кирель нахмурился, он ожидал другого, этот мальчик, как огонек пламени, дразнился, но в руки не давался, — ты знаешь, чего я хочу, так почему мне не взять то, что мне так нравится?

— Ох, Кирель! — Лекс жеманно улыбнулся и поправил волосы, — вы мне льстите! Но мы ведь оба знаем, что вас привлекаю не я, а мои мозги! Ну зачем вам такой беспокойный младший? Срываться среди ночи и мчаться вытаскивать мою задницу из очередных приключений? Зачем вам с мужем такие хлопоты? И потом, вы слишком сильны для меня. Вы, Ваше Первосвященство, сомнете меня, как ящер травы, и я зачахну в золотой клетке. Мне нужен муж послабее вас, такой, чтобы я выбешивал его время от времени, а он не прибил бы меня за все мои выверты, и каждый раз без сомнений мчался мне на выручку. Бедняжка… — Лекс еще раз жеманно вздохнул и пожал плечами. — Я надеюсь, что смогу найти такого отчаянного смельчака, который не побоится связаться с такой занозой в попе, как я. Со мной у бедняги и дня спокойствия не будет…

— Хороший договор, — Кирель махнул рукой и еще с одного пленника срезали путы, — я приду засвидетельствовать твой брак. Но что же нам с мужем делать с Теланири? У него все равно остается сильная армия, и он все равно владеет двумя реками, по которым сплавляют самый лучший лес для построек кораблей.

Лекс вздохнул. Он понимал, что с тех пор, как до Киреля донесли так неосторожно произнесенные слова о том, что он изменит течение рек, у него не осталось путей отхода. Но чем дольше он думал об исполнении идеи, тем абсурднее ему представлялся конечный результат. Вот так, с ходу поменять ландшафт и одномоментно все изменить ему, пожалуй, действительно было не под силу. Хотя подпортить настроение Тили-мили он вполне мог.

— Я не смогу осушить его реки, — Лекс осторожно посмотрел в глаза Кирелю, — но я вполне могу сделать так, чтобы люди, сплавляющие лес, могли это делать в обход города Тили-мири. Если купцы захотят приплыть в его город, то у них это получится, но если они решат проплыть мимо, то Тили-мири не сможет им помешать, а на своих цепях он хоть повесься, но ничего сделать не сможет.

— Почему? — удивился Кирель.