Играя в жизни. Полное издание - Мери Ли

– Милая, неужели ты пошла наперекор? Можешь не отвечать. Я и так понял.

– Прекрати слушать мое сердцебиение, это раздражает.

– Это то же самое, что не дышать. Я не могу. Так, ближе к делу, что я должен буду сделать, чтобы получить столь важные для меня сведения?

Я снова повернулась.

– Спаси нас, – просила я. – Четыре человека из моей команды. Как только ты вытащишь нас из игр и вынешь чипы, я расскажу. Все расскажу.

Гаррет смотрел мне в глаза, потом опустил взгляд на грудь и снова поднял. Он опять слушал мое сердце.

– Ты хочешь меня обмануть? – серьезно спросил он.

– Нет.

Он кивнул, прищурился и, казалось, заглядывал мне в самую душу.

– На что ты готова пойти, чтобы выбраться?

Что за вопрос? Да я на все готова, лишь бы прекратилась эта каторга. Я стала маятником, который в одно мгновение готов биться до конца, а в следующее понимает Келли и думает, а не последовать ли за ней.

– На все, – сказала я.

– Это слишком рискованное заявление.

– Но это правда.

Гаррет кивнул и отвернулся. Пару минут мы сидели в тишине. Я наблюдала за людьми и завидовала им. На них не было мишени. Я же с ней уже срослась.

– Когда я вытащу вас, ты поедешь со мной на Синт, – начал Гаррет. – Скоро будет последнее испытание.

– Откуда ты знаешь?

– Скажем так, я нашел союзников.

– Им можно верить?

– Рэйвен, пойми, в этом мире, как и в том, в котором жил я, никому и никогда нельзя верить.

– Но ты согласился на сделку.

Гаррет посмотрел мне в глаза и сказал:

– Это не означает, что я тебе поверил.

– Ты вытащишь нас? – спросила я так тихо, что не была уверена, что Гаррет услышал

– Постараюсь.

Мы вернулись к нему в квартиру. По дороге, пока мы ехали, Гаррет сообщил, что последний этап будет через два дня, сразу после того, как он меня вернет.

– Почему они так спешат? – спросила я, наблюдая за профилем Гаррета.

– Чтобы люди быстро забыли об этом инциденте.

– Как они могут забыть? Они ведь делают ставки. А деньги для них важнее человеческих жизней. Семья ежедневно показывает наши лица по всем экранам центра Столицы. Кажется, что они, наоборот, хотят сделать все, чтобы эти игры избранных запомнились на долгие годы.

– Так работает правительство, – сказал Гаррет, выкручивая руль влево. – Всегда делало именно так. Что бы ни происходило, они могут переключить внимание жителей на другое, главное сначала убрать напоминание. Вы – напоминание о том, что система дала сбой и вам удалось сбежать из тюрьмы, из которой никто никогда не сбегал. Ваш побег и свой промах Семья Основателей прикрыла играми для избранных. То есть переключила внимание толпы на игру, а не на свой промах, стала собирать вечера и показывать вас как обезьян, сделала торги на покупку игроков и открыла ставки, которых ранее Столица не видывала. После того, как они соберут максимальное количество денег, то закроют игры, вам, конечно, придется умереть. Потом они запустят более масштабные бойни на Ристалище, уже во всю готовятся к этому. – Гаррет посмотрел на меня. – Про вас забудут. Не пройдет и пары месяцев, о игроках, которые сбежали, перестанут говорить.

– Наши смерти нужны им как можно быстрее, – сказала я себе.

Я думала иначе, понимая, что Семья Основателей вытягивает из столичных жителей уйму денег, и надеялась, что они будут делать это как можно дольше. Да и откуда мне было знать, как работает правительство? В словах Гаррета была неприкрытая правда. Семья сделала эти игры, чтобы отвести фокус внимания от себя. Умно. И выгодно.

– Пока будем в квартире, отдохни, наберись сил и ничего не говори о том, о чем мы договорились. Только общие беседы.

– Поняла.

В квартиру мы вернулись только ближе к вечеру. Перед этим поели и покатались по Столице, в уже более спокойном темпе. Ее великолепие, которое изначально привело меня в восторг, стерлось из памяти, я смотрела на эти огромные здания, на экраны с постоянно сменяющейся рекламой, на разноцветных людей и ничего не испытывала. Мне хотелось покинуть это место, но не на тот свет я собиралась, на свободу. Пусть я буду жить одна в лесу, мне плевать. Я устала от постоянного выживания, игр и интриг посторонних мне людей. Быть пешкой без права голоса неприятно.

Я разместилась в той же комнате, в которой очнулась в прошлый раз. Когда собиралась лечь в постель, в дверь постучали. Гаррет не дождался, когда я открою, вошел и улыбнувшись сказал:

– Думал, ты в неглиже.

– Где? – не поняла я.

– Да так. Пошли.

– Куда? Я с тобой больше в машине ездить не буду.

– Многое теряешь. Пошли.

Тяжело вздохнув, я вышла из комнаты и последовала за Гарретом, он вывел меня на крышу. Столица не оказалась у меня на ладони, из–за высоких домов невозможно было рассмотреть ее масштабы, но вид был действительно красивым. Гаррет сел на кресло, которое откуда–то тут взялось, и указал мне на соседнее. Кроме этих двух кресел на крыше не было ничего, даже перил, которые могли бы спасти от падения.

Я села, и какое–то время мы молчали, периодически я поглядывала на Гаррета. Он смотрел перед собой и скорее всего о чем–то размышлял. Не выдержав, я спросила:

– Что мы тут делаем?

– Сидим.

– Зачем?

– Не знаю.

– Лучше бы спать лег.

– Не вариант.

– Почему?

– Я редко сплю. За время, что вы меня вытащили из капсулы, я спал всего один раз, четыре часа. Славное было время, жаль, ничего не приснилось.

Если бы я спала так мало, то уже свихнулась бы от мыслей, которые преследуют меня при бодрствовании.

– Это из–за того, что ты был в капсуле?

– Нет. Этим я страдал еще до попадания в капсулу на триста лет. – Гаррет повернулся ко мне. – Знаешь, что мне интересно?

– Без понятия.

– Почему люди не учатся на своих ошибках? История мира до ужаса однообразна. Мы всегда пытаемся уничтожить себя и планету. Зачем? – спросил Гаррет и поднял брови.

– Я в политике не сильна.

Собеседник отрицательно покачал головой.

– Дело не в политике, – сказал он. – Дело в людях и