Попаданец для драконши - Алиса Рудницкая

Ганс закусил губу. На секунду мне показалось, что на его глаза навернулись слезы, а потом он выпалил:

— С меня это все началось, мной и закончится. Эрик… я… принимаю этот контракт.

— Подумайте еще раз, — настоял маг. — Подумайте хорошенько, Ганс. Есть много вариантов будущего, где все счастливы. Сформулируйте свое желание. Подумайте, чего вы хотите.

— Я хочу, чтобы моя… мама освободилась из этого кошмара, — сказал Ганс, закрыв глаза и все же, кажется, заплакав. — Я не могу смотреть на нее теперь. Не хочу ничего видеть. Не хочу… мне больно от этого, Эрик. Не переубеждай меня. Просто… сделай что я прошу и все.

— Подумай о Ласле, — сделал еще одну попытку переубедить его Эрик. — Она только ради тебя это все терпела. Она любит тебя, ведь ты — ее кровь, ее плоть, Ганс. Что она скажет если узнает, что ты заплатил такую цену?

— Она поймет, — шмыгнул носом принц. — И терпела она все это не ради меня, а из-за меня. Я — причина всех ее бед. Так зачем мне жить? Мне ведь так больно, так страшно теперь, что хочется выйти в окно… Так что забирайте. Ко мраку все!

Эрик тяжело вздохнул.

— Зря я пришел… — сказал маг, а потом взял из вазы гвоздику. — Наверное, вы считаете этот поступок очень мужественным. Что ж, не буду вас разочаровывать, мой принц. Сохраните этот цветок, он станет печатью нашего контракта. Ведь мужество, пусть и поддельное, оно как гвоздика. Засыхает со временем, как и все другие цветы, но не теряет своей цвет.

Ганс вырвал из рук Эрика гвоздику и, прижав его к себе, расплакался окончательно. Маг развернулся и уже хотел уходить, но Ганс остановил его.

— Послушай, Эрик, — спросил он тихо, упавшим голосом. — Скажи, зачем тебе это? Я понимаю, что… по законам магического равновесия энох не имеет право исполнить такое большое желание без соответствующей платы, но… зачем тебе мое водное тело? Зачем тебе мой череп? Куда они пойдут? Или, они просто исчезнут?

От этих слов маг вздрогнул и обернулся.

— Нет, — сказал он с неохотой. — Твое тело я поместил в альков, называющийся колыбелью Цехеса. Оно послужит позже одному человеку. Я пока не встречался с ним лично, но когда он выйдет на сцену, в нашем мирке произойдут большие изменения. Ты использовал свое ледяное тело только ради развлечений, он же пустит его в дело, так что боги рассудили, что оно ему нужнее, чем тебе.

— Это… для него мы строили альков? — спросил осторожно Ганс.

— Да, — кивнул Эрик.

— Я встречусь с ним?

— При жизни — нет.

Ганс поник от этих слов, вытирая слезы, а Эрик, улыбнувшись, добавил:

— Однако от него будет зависеть выполнение ни одного, и даже не двух контрактов. Пусть он мне несколько неприятен, но… его глупый юношеский максимализм и самоуверенность сослужат нам хорошую службу. Я бы мог долго рассказывать об этом человеке, да не могу. И так слишком много сказал. А теперь я ухожу, Ганс. Поспи, и завтра выходи уже из своего самовольного заточения. Не заставляй Ласлу переживать еще больше.

С этими словами Эрик все же ушел, растворившись в воде. Пропал и принц. А я… я просто стоял еще какое-то время на полу бассейна, полного чужих воспоминаний и думал о том, как мне ко всему этому относиться. Одно я знал точно — мне придется рассказать обо всем Ласле. Придется… но как подобрать слова?

82. Стимул

Сидя в своем летучем кресле у двери комнаты Ласлы, я откровенно говоря оттягивал момент и в последний раз обкатывал в голове заготовленные слова. Нужно было как-то ненавязчиво узнать об алькове Цехеса, а потом осторожно рассказать об увиденном. Разумеется, новость королеву порадовать не могла… но кто ее знает? Тот факт, что Ганс знал о ее проблемах, она приняла без проблем. Вроде бы. Может и здесь не сильно расстроится? Наивная такая надежда.

Я уже хотел постучаться, как вдруг дверь сама распахнулась и, чуть не налетев на меня, из нее вылетел Эллиот. Среагировал рыцарь быстро — успел обойти меня, только ногу мою задел острой коленкой.

— Привет, — удивленно поздоровался я, хотя мы уже виделись сегодня. — Ты чего это?

Эллиот зыркнул на меня уничтожающим взглядом и, ни сказав ни слова, быстро дернул к выходу из королевского крыла. Вообще обычно к нам сюда он предпочитал не ходить, а предпочитая коротать время со стражницами у входа. Я проводил парня долгим взглядом и удивленно хмыкнул, заподозрив неладное — слишком уж быстро рыцарь смылся, и слишком уж непривычный у него был взгляд. Так-то мы с ним в последнее время поддерживали вполне дружеские отношения. Ну, насколько они вообще могут быть дружескими между подставным принцем с королевским рыцарем, переодевающимся женщиной.

Чуть поразмыслив, я толкнул дверь комнаты Ласлы, въехал и застал картину, достойную пера какого-нибудь именитого художника.

Моя любимая сестра возлежала на постели, уткнувшись лицом в подушку. На ней было совершенно непривычное для меня платье из легкой, пышной, полупрозрачной ткани, наслоенной так, что ничего сквозь нее не просвечивало. И это платье было красиво спущено до талии. Темные, волнистые волосы рассыпались по голой спине. Один гольф, снятый со стройной ноги, висел на спинке стула, второй валялся на полу рядышком. Окно было настежь открыто, и ветерок нежно гладил занавески.

— Огого, — поднял я брови, чуть испугавшись. — Ласла, эм… все в порядке?

— Нет, — устало сказала сестра, а потом все же повернула ко мне голову. Вид у нее был расстроенный и растрепанный, прядь спутанный волос прилипла к губам. — Закрой дверь, Влад, и если будут стучать — спаси меня ото всех этих людей. Скажи, что королева не в духе и боится кого-нибудь покусать, потому с королевскими делами к ней лучше пристать чуть позже. А пока что его величество Ласла сон Розалинда — всего лишь расстроенная, обиженная на жизнь женщина, которой…

Она осеклась, потеребив свое платье.

— И да, отвернись, — добавила королева. — Хоть платье поправлю…

Я тяжело вздохнул, отвернулся и закрыл ногой дверь. Ласла за спиной зашуршала юбкой, вставая с постели.

— Знаешь, мне тут по-глупому вспомнилось, что когда я впервые тебя увидел, ты была совершенно голой, — хмыкнул я. — Если, конечно, не считать пену… которой, кстати, было мало.

— Ну, тогда я тебя за человека не считала, — ответила Ласла все тем же грустным, слегка ироничным голосом. — Да и Эллиота тоже. Ох, мрак… Влад, я тебя ненавижу!

Последнее