Попаданец для драконши - Алиса Рудницкая

день победы. Но здесь, в Вадгарде, такого суеверия не имелось, и это придавала надежды на то, что второй контракт будет не таким страшным, как первый.

Хотя, если учесть, что душа Ганса каким-то образом оказалась в моем теле… на что я вообще надеялся?

На этот раз кафельная плитка была ярко-алой, а в воде то и дело скользили красные разводы, будто кто-то пролил в бассейн кровь и она так и не смогла раствориться толком. Это пугало и настораживало, вызывало чувство тревоги.

— Как вы, мой принц?

Голос как всегда раздался из-за спины, и я быстро обернулся. Ганс лежал на постели, накрытый ярко-красным одеялом. Он лежал на спине с закрытыми глазами, будто спал. Однако его руки теребили ткань задумчиво, почти раздраженно, скручивали ее и дергали. Рядом же с постелью, на изящной деревянной тумбе, стояла ваза со злополучными гвоздиками.

— Молчите? — спросил Эрик, подойдя ближе к постели у усевшись на ее краешек. — Уже пожалели о том, что заключили со мной контракт?

— Нет, — неуверенно сказал принц. — Не пожалел. Оно того стоило. Теперь мои глаза открыты, а значит…

— Позвольте, мой возлюбленный принц, — насмешливо сказал Эрик. — Перебью вас немного. Если вы говорите, что ваши глаза открыты, так отчего же вы держите их закрытыми уже неделю? Вы очень пугаете этим свою сестру, а ведь она очень любит вас и беспокоится.

— Она мне не сестра, — зажмурился Ганс еще сильнее, а потом, нехотя, открыл глаза и неуверенно посмотрел на мага. — Вы знали о том, что здесь творится?

— Знал, — согласился Эрик.

— Как давно?

— Все время, мой принц, — чуть насмешливо ответил маг. — Я знал об этом еще до того, как Розалинды сделали меня придворным магом.

— Так почему же вы ничего не исправили, — в голосе принца просквозила ненависть. — Почему?!

— Потому что Ласла не хочет, чтобы я вмешивался, — невозмутимо улыбнулся Эрик.

— Но разве в таких вопросах… вообще стоит… спрашивать?…

Эти слова Ганс почти прошипел, глядя на Эрика прожигающим взглядом. Его пальцы сгребли ткань, сжали ее, зубы скрипнули. Он выглядел как маленький, но очень злой котенок — тощий, слабый, но готовый кинуться на большую добрую овчарку и выцарапать ей глаза. Эрик тоже заметил это и обезоруживающе взял его за руку. Ганс опешил от такой вопиющей фамильярности, засопел, но гнева в нем поубавилось.

— Вы же энох, — сказал он. — Хаях всех богов, сильный маг. У вас столько силы, так почему же вы не поможете моей сестре? Ведь вы ее любите, Эрик, я вижу это…

— Именно из-за то, что люблю, я ей и не помогаю, — покачал головой маг. — Видите ли, Ганс, хотя вы меня и не на много старше, почему-то вы так и не выросли. Может потому, что вечно жили с повязкой на глазах и не особенно смотрели по сторонам, может — просто вы такой человек. Я же видел многое, многое понял. Достаточно, чтобы знать, что если я помогу Ласле, то это ничего не изменит. Она найдет себе другого деспота просто потому, что ей так привычнее.

Ганс с некоторым ужасом вжался в подушку, вцепился в руку мага.

— А если она его не найдет, то примется бичевать себя сама, — продолжал маг, отведя глаза. — Подумайте сами. Пятьдесят с лишним лет она терпит это унижение и не пытается ничего сделать. Люди ко всему привыкают, а от привычки не так-то просто отказаться, даже от ужасной. И пока Ласла не попытается решить эту ситуацию — сама, без посторонней помощи и подсказок, без давления со стороны — ничего не изменится. И даже то, что она справится сама, не станет гарантией ее избавления от мучений. И она это прекрасно понимает…

— Но разве нельзя никак облегчить ее страдания? — мучительно закрыл глаза Ганс. — Как можно жить в этом столько лет, не понимаю…

— Или не хотите понять? — лукаво улыбнулся Эрик.

Принц обиженно вырвал из его цепких пальцев свою руку.

— К тому же я много раз предлагал Ласле помощь, — вздохнул, будто извиняясь, маг. — Но даже в самых критических ситуациях она от нее отказывалась. Да, она позволяет помогать себе но только без контрактов. Это так… потрясающе.

На лице Эрика появилась улыбка. Влюбленная улыбка, улыбка восхищения. Меня это остро кольнуло. А ведь не смотря на то, что для Ласлы маг был просто хорошим другом, для него самого она, пожалуй, была не просто любовью, а некоим объектом обожания — вот такое у него было лицо.

— Вы только представьте себе, сколько в вашей матери силы воли, — продолжал Эрик. — Перед ней — я, готовый заплатить за нее любую цену, исполнить любое ее желание, помочь ей с любой проблемой. Человек, что стал лучшим из лучших магов только ради нее одной. Люди приходят ко мне со всей кеты, я заключал контракты даже с королями. Но вот нонсенс — та, ради кого я взращивал в себе эту силу воротит от нее нос и говорит, что справится со всем сама. Разве это не достойно уважения, мой принц?

— Это тупое, баранье упрямство, а не сила воли, — разозлился Ганс. — А вы, сон Теаган — просто ослепший от любви идиот. У вас обоих не хватает смелости взглянуть правде в глаза. Настало время что-то менять. Потому… потому, как бы не была велика цена, заключите со мной еще один контракт.

Тяжело вздохнув, маг потрепал волосы принца, но тот поймал его за руку и уставился с ненавистью.

— Почему бы вас не попытаться справиться со всем самому? — предложил Эрик. — Прошла всего неделя, принц. Вы даже и не думали попытаться сделать что-то без магии.

— А почему нельзя пользоваться магией? — зло спросил Ганс. — Если есть короткий путь — почему нужно идти длинным?

— Потому что короткий путь вас убьет, — бесстрастно ответил Эрик. — В прямом смысле этого слова, Ганс.

— Цена? — если принц и испугался, то не подал виду.

— Ваш череп, — маг ткнул пальцев в лоб Ганса и тот замер, открыв рот. — Разумеется, я не буду отрубать вам голову, мой принц. Видят боги напрямую, при помощи оружия или боевой магии, я не убил еще ни одного человека… другое дело, что люди частенько умирали, не выполняя условия контракта. Верите или нет, а девять из десяти почему-то решали забыть о предостережениях. Люди… такие жадные.

— Значит… я умру, — как-то жалко выдавил из себя Ганс. — Умру сам, и мне отрубят голову?

— Не сам, и не отрубят, — пожал плечами Эрик. — Но да, вы умрете раньше меня. Не сегодня, не завтра, и даже не через неделю. Но ваш