Романы. Рассказы - Варткес Тевекелян

В то время когда фашистская авиация уже четыреста шестьдесят два раза бомбила испанские города, а позже переправила туда двести пятьдесят тысяч итальянских и пятьдесят тысяч немецких солдат и офицеров, великие державы — Англия, Франция и Соединенные Штаты Америки — разыгрывали постыдный фарс, провозгласив через Лигу наций политику невмешательства, поставив тем самым знак равенства между законным правительством республики и мятежниками, и воспретили продажу оружия и стратегических материалов обеим сторонам.

Кто-кто, а Василий хорошо знал, сколько нефти и нефтепродуктов поставляется генералу Франко в обход закона «невмешательства». Первоначально горючее поставлялось Франко в кредит. В Берлин к Василию явился представитель мятежников, чтобы вести расчеты и выдавать компании векселя. Василию было известно также, что отец Джо, Ковачич-старший, поставляет испанским мятежникам огнестрельное оружие, главным образом пулеметы и пушки, и загребает миллионы на этом.

Социалист Леон Блюм, возглавлявший тогда правительство Франции, проводил трусливую политику, открыто заявляя, что поддержка республиканцев в Испании может привести Францию к войне с диктаторами. Генеральный комиссар испанской республиканской армии, Альварес дель Вайо, бросил Леону Блюму в лицо: «… Если вы будете по-прежнему занимать уклончивую позицию, то обещаю вам, что всякий раз, когда в окопах падет испанский социалист, его последней мыслью будет проклятие вам. Он сможет сказать: «Мой убийца — Леон Блюм…»

Только Советский Союз да вооруженные интернациональные бригады, стекавшиеся в Испанию со всех концов земного шара, грудью защищали правое дело республики, понимая, что гражданская война на земле многострадальной Испании есть не что иное, как начало большой войны с фашизмом…

Нежданно-негаданно в Берлин приехал Сарьян и первым делом позвонил Василию.

— Алло, мистер Кочек!.. Не узнаете?

— Сарьян?! Неужели?

— Он самый, собственной персоной!

— Где вы, откуда звоните?

— В Берлине. Звоню из отеля «Адлон».

— Спуститесь на улицу. Я сейчас заеду за вами, хочется поскорее обнять вас!

Сидя в автомобиле, по дороге домой Василий узнал, что Сарьян приехал в Берлин специальным корреспондентом своей газеты с заданием освещать приезд в Германию дуче и прием, который будет оказан ему Гитлером.

— Неужели встреча двух диктаторов такое событие, что газеты посылают специальных корреспондентов? — спросил Василий.

— Дело, разумеется, не во встрече, а в том, что под нею кроется. Есть точные сведения, что Италия присоединится к антикоминтерновскому пакту, заключенному между Германией и Японией в тысяча девятьсот тридцать шестом году. Ну, а Гитлер сделает все, чтобы получить согласие дуче на аншлюс Австрии…

Лиза была искренне рада неожиданному гостю.

— Ах, мосье Сарьян, вы не можете себе представить, как мы тут одиноки и с каким восторгом вспоминаем время, проведенное в вашем доме под Парижем! Как вы поживаете, как Жаннет?

— Благодарю вас, все более или менее в порядке, если можно назвать порядком наше бурное время!.. Мы с Жаннет тоже часто вспоминаем вас и боимся, что те счастливые дни утрачены безвозвратно… — Журналист, всегда оживленный, жизнерадостный, сегодня казался задумчивым, встревоженным. В его волосах прибавились серебряные нити, под черными, как маслины, выразительными глазами обозначились темные круги.

Василий достал из буфета вермут и наполнил бокалы.

— Выпьем за благополучие, за то, чтобы в мире восторжествовал разум! — Он поднял бокал.

— Аминь! — ответил Сарьян и выпил.

— Рассказывайте же, что делается в Париже?

— Веселого мало… Вы читали, конечно, о падении кабинета Леона Блюма?.. Предав испанских республиканцев, проводя двусмысленную политику, — я бы сказал, подлую и трусливую, — Блюм сам, своими собственными руками, убил Народный фронт и открыл путь для наступления реакции. Сейчас ни у кого не вызывает сомнения, что новое радикал-социалистское правительство Шотана — Блюма готово пойти на любые уступки диктаторам, лишь бы избежать войны. Все понимают, что Гитлер в самое ближайшее время собирается захватить Австрию, а потом возьмется за Чехословакию. Но никто ничего не предпринимает, чтобы положить конец домогательствам диктатора. Влиятельный депутат Фланден заявляет во французском Национальном собрании: «Не будем проявлять героизм ради Австрии, — лучше укроемся за нашей линией Мажино». Пацифистски настроенный профсоюз учителей вторит ему: «Мы предпочитаем получить пощечину, чем пулю в лоб»… Потомки Великой французской революции из-за своей трусости рискуют остаться один на один с вооруженной до зубов, жаждущей реванша и мести Германией!..

— А как ведут себя мои друзья: де ла Граммон, Маринье, художник Борро?

— Де ла Граммона выбрали на дополнительных выборах депутатом Национального собрания. Насколько мне известно, он занимает четкую позицию и возглавляет в парламенте группу последовательных антифашистов. Маринье как был чиновником, так им и остался, хотя и считает себя человеком прогрессивных взглядов. Ненавидя фашизм, он в равной степени ненавидит коммунистов, социалистов и всех, кто представляет интересы простых людей… Молодцом оказался ваш Борро. Весною он выставил свою новую картину под названием «Родина», вызвавшую восторг у истинных патриотов. Борро считается выдающимся прогрессивным художником Франции. Такого не сломаешь и не купишь, — у него твердые убеждения, он будет бороться за Францию до конца!..

На следующий день Сарьян выехал в Мюнхен, чтобы присутствовать на церемонии встречи фюрером Муссолини.

Встреча, обставленная необыкновенно пышно, состоялась 25 сентября, а утром «Фолькишер беобахтер» напечатала на первой странице отчет о ней. Дальше шло описание того, как фюрер и дуче шествовали от вокзала до города, между двумя рядами бюстов римских императоров, преемником которых считал себя Муссолини. Над большой площадью, где толпы людей приветствовали дуче, на высокой колонне возвышалась гигантская буква «М»…

Через два дня фюрер и дуче приехали в Берлин. Василий был свидетелем этого «события». Муссолини стоял на переднем плане в роскошном открытом автомобиле, Гитлер занимал место позади него. Они торжественно проехали несколько километров по городу — от имперской канцелярии до Олимпийского стадиона.

Двадцать восьмого сентября, в семь часов вечера, в Берлине состоялся огромный митинг. Радиостанции всей Германии передавали, как Гитлер приветствовал своего гостя — «одного из величайших людей всех веков, одного из тех редких гениев, которых создает не история, а которые сами творят историю…». В ответ Муссолини тоже не поскупился на громкие слова: «Когда фашизм имеет друга, он идет с ним до конца. Завтра Европа станет фашистской и сто пятнадцать миллионов человек поднимутся как один в несокрушимой решимости…»

Поздно вечером, проводив Сарьяна до калитки, Василий увидел на боковой дорожке листок бумаги и поднял его. У него дрогнуло сердце, когда он понял, что держит в руке газету, размером с листовку, под названием «Красное знамя» — орган подпольной антифашистской организации Германии. А в левом краю, сверху, было набрано мелким шрифтом: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Значит, подпольная организация живет и действует, — мастер Герман сдержал слово. Но как подпольная газета оказалась здесь, на садовой дорожке? Подбросил садовник Мюллер, хотел показать богачу американцу, что рабочий класс Германии жив и действует?..

При очередной встрече с Василием Вебер без обиняков высказал свое недовольство появлением подпольной газеты под старым названием — «Красное знамя».

— Не понимаю, чего можно достичь изданием крошечной газеты определенного направления? Какой смысл дразнить фашистов, навлекать на себя ярость гестапо? — сказал он.

— Дорогой Вебер, не целесообразнее ли нам с вами проявить терпимость и широту взглядов? Пусть каждый борется с фашизмом, как сочтет нужным, — в данном случае хороши все средства! — ответил Василий.

Появление подпольной газеты произвело большое впечатление на рабочих берлинских заводов и фабрик. Газету читали все, даже те, кто был далек от активной борьбы. Агенты гестапо рыскали по заводам и фабрикам, хватали подозрительных лиц, но так и не смогли узнать, где и кем печаталась газета.

О том, насколько власти встревожены появлением газеты, сообщил Василию Лемке, недавно вернувшийся из Испании.

— Удивительно живучи эти коммунисты! — возмущался он. — Казалось, всем им конец — упрятали в концентрационные лагеря не только членов этой партии, но и всех им сочувствующих. А они все еще сопротивляются, даже издают газету! Гитлер приказал достать их хоть из-под земли. Иначе, говорит, всех расстреляю!.. Смелые они люди, ничего не скажешь, — неожиданно закончил он.