Время для жизни - taramans
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- А ты нахал, Ванечка! – она была удивлена. И его слова ее развеселили!
«Вот что-то мне сейчас подсказывает, что она даже как-то облегченно это произнесла… Или я ошибаюсь?».
- А что делать-то? Не мы такие – жизнь такая! Слышала небось: наглость – это второе счастье?
«Ага… где была скромность – там вырос… ага – он!».
Лида покачала головой.
- Только, Ваня, если ты хоть словом, хоть делом… Лизу обидишь… я не знаю, что с тобой сделаю! Так и знай! Она… я пока болела, она… она – горшки за мной выносила! Она… она как сестра мне. Ясно тебе?!
- Да почему же я ее обидеть захочу? Ты уж монстра из меня не делай! Я… я к тебе и к Лизе… я очень хорошо к Вам отношусь!
Она вздохнула:
- Похоже, чая я сегодня не дождусь…
Он поставил чайник греться.
- Слушай… только пойми меня правильно… Я понял, как все было у Лизы. И почему ты так к ней относишься. А про себя… почему за себя не переживаешь?
Они пили чай, и Иван слушал, и слушал Лиду. Она безропотно согласилась на коньячок в чай, и ей даже помогло это. Хоть с грустной улыбкой, но вполне спокойно, она «плакалась в жилетку» Косову.
Ну да – умненькая девушка. Хорошо училась, вполне себе красавица. Но вот мама у нее… мда. А папа – похоже – подкаблучник! Так часто бывает в семьях интеллигенции. А потом мама решила, что если уж дочка заканчивает институт, то пора присматривать ей «подходящую партию». И присмотрела. А то, что мужчина старше дочери лет на пятнадцать – так что с того? Самостоятельный, хозяйственный, с высшим инженерным образованием. Только вот – сухарь и педант. Ну так – это даже и не недостаток, в глазах матери-то!
Похоже и сама дочка думала – да хоть за кого, лишь бы от мамы подальше!
«Какой-то Ипполит получается! И тут я, как тот Лукашин – распиздяй, но – такой обаятельный!».
Они проговорили долго. Точнее – она говорила, а он только поддакивал, хмыкал, и выражал прочие маловербальные эмоции. В процессе Лида выпила три кружки чая, да все – с коньяком. Отчего повеселела, зарумянилась и стала выглядеть куда как привлекательной.
- Ну вот… поплакалась в жилетку… Надо идти работать! – она встала и попыталась выйти.
Он опять придержал ее, обняв и поцеловав.
- А Лиза? Она в качестве жилетки не подходит?
- Ха! Много ты понимаешь в женских разговорах! Подходит, конечно! И не раз уже использовалась. Только… Иногда и мужское плечо рядом нужно. А так… Если я начну ей в жилетку плакаться, там у нее и своих проблем… Знаешь… Как же это… Вот – резонанс получается – мои слезки, да плюс – ее печали! Такой рев в два горла получается, что только вино и спасет! А с вином-то – и спиться можно. Очень быстро.
- Ладно, Ваня, спасибо тебе! И хватит уже меня за… попу тискать! Все, все… Отпускай!
А перед дверью – сама поцеловала его! И очень нежно! Вот так вот!
На следующий день они с Ильей устроили презентацию песен перед Елизаветой Николаевной. Учитель пришла не одна, а с молоденькой девчушкой. Тоненькая, русоволосая, эдакий – мышонок! И глазками так – глядь-глядь по сторонам. Но сурьезная – жуть! И галстук пионерский на тонкой шее. Но на лацкане платья – комсомольский значок.
- Это наша пионервожатая, зовут ее – Катерина! – представила Лиза девушку.
- Ну… «Орлят» Вы, Елизавета Николаевна, уже слышали! – в присутствии других Иван был с женщиной официален.
- А можно… еще раз. Пожалуйста! – Лиза посмотрела на него. И что-то мелькнуло у нее в глазах, неофициальное.
Ну что же… Спел, под аккомпанемент своей гитары и аккордеона Ильи.
- Это же… Это же – как здорово! – восторженно посмотрела на Лизу Катюшка.
Они втроем с Ильей принялись обсуждать, как бы это звучало…
- Хор. Здесь должен быть хор с солистом! – произнес Иван.
- Да, правильно! Катя, солистом будешь ты! – без тени сомнений посмотрела на пионервожатую Лиза. Та смутилась. Они еще поспорили – девушка пыталась предложить другие кандидатуры.
- Не спорь! Я знаю твой голос! А то, что ты предлагаешь, может быть и неплохо, но и только!
- Дружба крепкая не сломается,
Не расклеится от дождей и вьюг!
Нужным быть кому-то
В трудную минуту,
Вот что значит
настоящий, верный друг!
Последний куплет он пригласил их спеть всем вместе. Ох уж эти восторженные, горящие глаза! Девичьи, женские! Они пели все вместе – и он, и Илья, а также Тоня, Лиза, Катя и даже подошедшая сюда Лида!
Когда восторги женского пола стихли, от дверей зала послышались звонкие аплодисменты. С удивлением Иван увидел, стоявшую в дверном проеме Киру. В расстегнутой короткой шубке, в меховой шапочке, с румянцем на щечках и с горящими глазами – она была чудо как хороша!
- Как я вовремя! Какая чудесная песня! Илья! Иван! Вы… вы просто – молодцы! У меня просто слов нет, какие Вы молодцы! – восторженно звенел ее голос.
«А вот Лиза с Лидой, как-то… переглянулись!».
- Кира, здравствуй! Очень хорошо, что ты приехала! Вот, оценишь наше творчество, - Илья здесь был кстати! – у нас еще несколько песен есть.
Зрители-оценщики расселись по скамьям зала. Лиза, Лида и пионервожатая – в одну группку, а Кира, и примкнувшая к ней Тоня – в другую.
- Вместе весело шагать по просторам,
по просторам, по просторам!
И конечно припевать лучше хором!
Лучше хором, лучше хором!
Здесь зрители уже самостоятельно присоединились к ним с Ильей на припевах.
- В школьное окно смотрят облака,
Бесконечным кажется урок!
Слышно, как скрипит перышко слегка,
И ложатся строчки на листок!
Допевая песню, Иван видел, как расчувствовались женщины. Покусывала губки Кира; как, достав платочек, вытирала уголки глаз Лида; даже Лиза прикусила поднесенный ко рту кулачок. Только Катя просто восторженно смотрела во все глаза на Ивана.
«Ну… это она еще просто молодая совсем, чтобы не испытывать таких чувств, как остальные женщины. А вот этот восторженный взгляд – мне не нравится! Совсем не нравится!».
- Песня выпускников! Это песня выпускников, правда ведь, Елизавета Николаевна?! – по окончанию песни повернулась Катя к учительнице.
- Да, так и есть, Катюша! –
