Время для жизни - taramans
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Вот же баран… бесчувственный!».
Она попыталась вяло вырваться, но он опять удержал ее. Только прижал к себе сильнее. Гладил по волосам, шептал какую-то успокоительную чушь ей на ушко. А потом… губами и поцелуями стер слезы с ее щек.
- Ну что ты… ну что ты, родная моя… Ну перестань! Дурак я, как есть дурак… Глупый…
Лида стояла, уткнувшись ему в грудь, чуть слышно всхлипывала и вздрагивала плечами.
«Хуже нет… вот так успокаивать женщину! Расцарапал ей… болячку… грязными когтями!».
Постепенно женщина успокоилась.
- Ну все… пусти…все… все, я спокойна! Пусти… а то… еще Илья… или Тоня зайдут, а мы тут…
Он обхватил ее лицо руками, нежно, почти невесомо. Поднял его вверх, к своему лицу.
- Дай я посмотрю, как ты успокоилась… Ну что ты… ну? Хорошая моя? Зачем плакать? Все будет хорошо!
А потом… чуть наклонился и нежно поцеловал ее в губы. А она не отстранилась. Правда и не поддержала – тоже.
- Ну все… давай ты сейчас умоешься. И мы чаю попьем, хорошо? Может – с коньячком?
Она криво улыбнулась еще дрожащими губами:
- Ага… с коньячком! Вон как Лиза… в прошлый раз! Нет уж! Тебе меня подпоить не удастся!
- Ну что ты! У меня и в мыслях не было! Да и в прошлый раз… я и сам не ожидал, что так получится. Просто Вы держите, держите в себе всё… нервы постоянно напряжены, а потом – раз! И срыв! Надо же… как-то уметь расслабляться, скидывать с себя все эти беды и тревоги. Отдыхать душой и…, - Иван поперхнулся, проглотив окончание фразы.
Она засмеялась:
- Хотел сказать – и телом? Да? И ты тут как тут? Помощник – телом отдохнуть…
Он опять поцеловал ее.
- А вот зря ты смеешься! Зря! Уже и врачами доказано, что женщине нужно… отдыхать… и телом тоже! Знаешь, что такое оргазм? При этом в голове у женщины формируются гормоны счастья. И даже как обезболивающее действует! И почаще, почаще!
Она, смеясь, оттолкнула его:
- Да-да… и тут ты, как тот доктор! И излечит, исцелит добрый доктор Айболит! Целитель нашелся!
«Да… Лысый из Браззерс!».
- Лидочка, душа моя! Но разве я не прав? Ну подумай сама…, - он попытался снова ее обнять.
- Ваня… отпусти! Войдет кто-нибудь! Неловко же получится!
Он все же обнял ее, поглаживая по спине. Потом подумал… и рискнул опустить руки пониже.
- Ага… а я думаю – когда же он начнет? – она засмеялась, уткнувшись ему в грудь.
Он продолжал ее поглаживать по попе, чуть сжимая ладони.
- Ну все… все. Прекращай! Мы же поговорить хотели. Забыл?
- Тебе не нравится?
Она помолчала:
- Нравится… Но это ничего не значит!
«Если женщина говорит, что это «ничего не значит», тут несколько вариантов – что это все же «что-то значит», что это действительно – «ничего не значит», или же – значит, но вовсе не то, что ты подумал!».
Он поцеловал Лиду и почувствовал, что пусть и очень слабый, почти неслышимый, но все же отклик в ее губах был.
Тяжело вздохнул, и отпустил.
- Ты чего так вздыхаешь? Расстроен? Надеялся на что-то большее? – она смотрела уже весело, - тут две интересных женщины к нему чуть в постель не упали, а он грустно вздыхает!
- Ну… не упали же!
- Ваня! Я вот хотела спросить – ты с чего такой… Не знаю даже как сказать…
- Озабоченный? – хмыкнул Косов.
Она засмеялась:
- Ну да!
- Лидочка! Я молодой парень, мне положено хотеть женщин – так природой заложено! А тут Вы… красавицы, умницы! И что? Или было бы лучше, если бы чурбан-чурбаком бы сидел?
Опять легкая тень промелькнула на ее лице.
«Похоже, чурбан – ее муж!».
Но она встряхнулась, как та собака, и посмотрела на него:
- Так… Все-таки… Лиза, она уже три года одна. И никого к себе не подпускает!
- А… были варианты?
Лида усмехнулась:
- Варианты, как ты говоришь, были. Подкатывали, если можно так выразится, к ней тут… некоторые. Только вот она – все с улыбкой, да смехом… и ни-ни! А сейчас… я даже не могу понять, что произошло. Ну да… симпатичный мальчишка! Смазливый даже… Ну… умный, не отнять. Стихи вон пишет! Но все равно – мальчишка! И вдруг… Слушай! Вот я и в школе, и так… по жизни, видела массу парней твоего возраста. Но… ты ведешь себя… странно! Откуда такая напористость, такой… опыт в общении с женщинами? Как будто мужчина опытный, и бабник отъявленный?
- Это… плохо?
- Ну а что же здесь хорошего? – удивилась она.
Он задумался.
«Штирлиц был близок к провалу!».
- Видишь ли, красавица…
- Вот! Вот – опять! – она обличающе ткнула в его сторону пальцем, - никогда, никогда восемнадцатилетний парень не стал бы обращаться так к женщине, которая старше него!
Он поднял руки:
- Все! Сдаюсь, сдаюсь! Признаюсь – во мне сидит демон похоти, силами зла завладевший телом юноши! – Иван помолчал, - так лучше?
Она, чуть прищурившись, наклонив голову набок, разглядывала его:
- Знаешь, если так было бы можно – это все бы объясняло! Инкуб? Или какой-нибудь… сатир?
«Ну да. Дама же начитана… сверх меры!».
- Страшно тебе, женщина, сосуд греха?! Как не упорствуете Вы с Лизой, а соблазню Вас обеих! Вы будете принадлежать мне! И только мне! Вы будете выполнять все мои прихоти! Трепещи – ибо прихоти сии будут безгранично греховны! Я ввергну Вас в пучину похоти и сладострастия! Вы забудете самоё «Я»! Вы забудете стыд, а Ваша скромность сгорит как мотылек на огне свечи! – басом пророкотал Косов, на последних словах раскинув руки в стороны и вверх.
Она хмыкнула:
- Надо было стоя это произносить – было бы достовернее!
- Ну вот… хреновый с меня актер, да?
- Да нет… вполне нормально получилось. Так все-таки ты… за кем ухлестываешь? За мной? Или за… Лизой?
«Как там в «Винни Пухе»:
- Вам хлеб чем намазать – медом, или сгущенным молоком?
- И того, и другого… и можно без хлеба!».
- Вот почему в жизни чаще всего вопрос стоит – или-или? Почему нельзя – и то, и
