Королевская кровь. Книга вторая - Ирина Котова

Со среды Василина должна была начать приуроченные к ее дню рождения посещения оставшихся после землетрясения раненых в больницах и детей в детских домах, и барон проверял и перепроверял схему охраны и сопровождения, и все не мог остановиться. Хотя выезд был уже через полчаса.

— А давайте я поставлю щит, а вы в меня выстрелите, — с некоторой даже саркастической обидой отозвался Кляйншвитцер. С этим вопросом начальник охраны подходил уже не первый раз, и терпение блакорийского мага было на исходе.

— Согласен, — без тени улыбки отозвался Байдек.

Через некоторое время из кабинета придворного мага раздалось несколько выстрелов. Подбежавшие охранники чуть не вынесли дверь и увидели одобрительно похлопывающего себя пистолетом по бедру начальника и немного бледного придворного мага, снимающего щиты. Помощники Зигфрида с ужасом взирали на принца-консорта из-за дверей кладовой, где хранились зелья и заготовки для амулетов.

— Извините, — покаялся Мариан. — Теперь я спокоен.

В глазах Кляйншвитцера читалось, что зато он не очень спокоен, но маг промолчал, покосившись на рабочий стол, где была заныкана фляга с чудной серенитской граппой.

— Вы проверяли амулет-переноску? Он работает? — вспомнил Мариан.

— Да, — смирившись с допросом, ответил маг. — Будем тестировать?

Байдек покачал головой. Он осознавал, что ведет себя, как параноик. Но ничего с собой сделать не мог. Лучше быть параноиком, чем потом оплакивать супругу.

Но первый выезд прошел спокойно. Он снова наблюдал, как общается Василина с людьми, как садится на койки, расспрашивает о здоровье, о семье, как тянутся к ней пациенты, как улыбаются и светлеют от ее мягкости и красоты. И так почти полдня, от больницы к больнице, и ни недовольства на ее лице, ни усталости.

Лишь он, знавший свою королеву уже много лет, мог заметить, как чуть переступает она перед фотографированием с ноги на ногу — значит, уже болят ступни от долгого хождения, значит, нужно будет вечером размять, погладить. Как прикрывает глаза в машине, буквально на несколько секунд, перед последней больницей, значит, начинает побаливать голова. Как кладет руку ему на колено, прося сил и поддержки, и он накрывает своей ладонью ее тонкие пальцы, делясь и тем, и другим.

Общение с людьми — нелегкая работа.

После возвращения во дворец королева легла отдохнуть перед ужином, а Мариан пошел к детям. Мальчишки после сада были бодры, играли в железную дорогу под присмотром горничной. Мартинка ползала по широкому манежу с всякими звенящими и поющими интересностями, а старенькая няня, Дарина Станиславовна, звонким голосом читала ей стишки.

— Как дела, команда? — спросил он командирским голосом, и белобрысый кронпринц Василь, и младший Андрей радостно кинулись к нему и стали наперебой рассказывать о сегодняшней поездке с садом в детский центр развлечений. Он заранее позаботился об охране, так что телохранителей было, наверное, побольше, чем детей.

Андрей поднял руки, и Мариан легко подхватил его, усадил на плечо, протянул руку старшему, тот уцепился за кулак, подтянулся, обхватил ее ногами, и сам вскарабкался на второе. Крепкие растут мальчишки, хорошо.

Пошел кругом по детской, иногда подскакивая и слушая довольные визги над головой.

Он все никак не мог понять, на кого они похожи больше — на него или Васюшу. Масть точно рудлоговская, черты лица тоже, но при этом широкие, крепкие, с его фигурой, его мимикой. Про Мартинку-то все сразу было понятно. Типичная северянка. Девочка мааленькая…

Через минут двадцать ползаний по спортивной стенке и игры в мяч он наконец-то добрался и до дочери, и тут уж оторвался. И рычал, и строил рожи, и целовал, и рассказывал, какая она красивая. Мартина улыбалась двузубым слюнявым ртом и таскала его за нос, тыкала пальчиками в глаза, в рот, и он ловил ее губами за ладошку и грозился «Съем, съем». Дочка смеялась колокольчиком, мальчики носились вокруг, няня смотрела с умилением.

Счастье, как оно есть.

Перед ужином надо было еще обойти посты охраны, и он с сожалением опустил Мартинку обратно в манеж, потрепал по головам сыновей, и вышел.

У дверей детской его ждал главный в группе телохранителей детей, и лицо у него было беспокойное.

— Ваше Высочество, — сказал он тихо, — целый день маялся, но думаю, надо рассказать.

— Что? — коротко поторопил его Байдек.

— Да с центром этим, — пояснил охранник. — Следили, похоже, за нами. Сначала машина параллельно с автобусом ехала, водила, как увидел, что я на него поглядываю, отстал. Номер записал, пробиваем. Потом в центре… Мы по периметру распределились, как надо, отслеживали, пока дети играли. Народу много, все с детьми. Гляжу — тетка какая-то поблизости от принцев отираться начала, думал сначала, что работник центра, в форме, двинулся к ней — скрылась в толпе. Ребята искали, не нашли. Запросили у администрации папки с личными делами сотрудников, нет у них такой. Потом ваш старший по нужде захотел…сопровождали, прикрывали, тут уж никого не видел, но жоп… простите, Ваше Высочество, спиной чувствовал — ведут нас. И, что противно, непонятно кто и откуда. Поберечь бы их надо, капитан. Может, придумываю, но не нравится мне это.

Мариан слушал, а в груди начинало клокотать рычание.

— С твоим опытом не придумывают, сержант, — сказал он резко и хрипло, останавливая зверя, — сам знаешь. Все поездки отменить, с территории дворца пока никуда. По информации доработать…найти и женщину, и водителя. И еще, кто-то должен был слить информацию о маршруте и цели поездки. Проверь всех, кто знал. Потом доложишь. Только мне, королеву не беспокоить. Спасибо тебе.

— Рад стараться, — с явным недовольством по отношению к себе ответил охранник. — Все будет сделано, капитан.

Консорт вернулся к жене. Нужно было переодеваться к ужину. Василина была в душе, и хорошо, иначе точно бы поняла по его лицу, что что-то случилось. Проклятый город, проклятый дворец, проклятая корона.

Вновь нахлынул страх и желание схватить своих и увезти в поместье, и он, раздеваясь, так дернул рубашку с плеча, что рукав оторвался, повис на запястье. Мариан сдернул его, скомкал, встал, походил по комнате, пытаясь успокоиться.

Через десять минут, когда королева вышла из душа, он выглядел уже совершенно невозмутимым, как обычно.

Четвертой принцессе дома Рудлог было дико скучно. Она оккупировала семейный спортзал и занималась там до седьмого пота, потом, не жалея следующих за ней охранников, отправилась на пробежку по парку, не обращая внимания на любопытствующие взгляды прогуливающихся придворных. Ее еще официально не представили, но, конечно, все уже знали, кто она.