Жизнь в эпоху перемен. Книга первая - Станислав Владимирович Далецкий

– Езды здесь около семидесяти вёрст, я найму повозку, дня за два доедем, несколько дней проживём на месте, и потом вернёмся к началу занятий в школах, – убеждал Иван, на что Надежда, сделав вид, что размышляет, ответила согласием.

Иван, не отлагая дело вдаль, сразу после завтрака пошёл на постоялый двор договариваться с кучерами о поездке. Достаточно быстро он возвратился с известием, что повезло найти извозчика, который согласился отвезти их за пять рублей туда и обратно.

– У него брат живёт в Мстиславле, он заедет к нему, погостит дня четыре, потом захватит нас и в обратный путь, – объяснил Иван своей избраннице. – Иначе пришлось бы оплатить ему дорогу в оба конца, а там, на селе, нанимать другую повозку за те же деньги. Собирайся, Надюша, завтра с утра и поедем.

За день Надежда собрала свои вещи, которых на поездку оказался целый чемодан, Иван взял лишь самое необходимое, что составило чемодан поменьше, и к вечеру молодые были готовы к этому неожиданному путешествию.

Предстоящая поездка обострила их чувства, Иван вернулся в общую постель к Надежде, которая встретила его горячими поцелуями и страстными объятиями, которые завершились взаимным чувственным удовлетворением и полным примирением в очередной раз.

Утром, едва они позавтракали, и Даша собрала провиант в дорогу, к дому подъехала коляска с бородатым кучером разбойничьего вида, так что Надежда даже засомневалась в благополучном исходе этой поездки. Кучер соскочил с облучка, прикрепил к коляске сзади чемоданы, молодые погрузились в коляску, поставили в ногах корзину с едой и морсом, что собрала им в дорогу Даша, и коляска покатила прочь со двора, под благословение Даши, трижды перекрестившей удаляющуюся повозку.

Коляска проехала через еврейские кварталы, выбежала на шлях и покатила накатанной дорогой на юг к родному селу Ивана, куда он полагал добраться на следующий день.

Коляска плавно покачивалась рессорами на пыльной дороге без выбоин и камней, по обеим сторонам, сменяясь, тянулись леса, поля, озёра и деревеньки, вдоль которых извиваясь, взбегая на холмы и спускаясь вниз тянулась дорога, ведущая Ивана в мир его детства.

Надя вскоре задремала, прислонясь к его плечу, лошадь тянула повозку резвым шагом, который ей определил кучер, чтобы за день, не спеша, пройтись вёрст пятьдесят и остановиться на ночлег в знакомой ему деревеньке. К середине дня тридцать вёрст осталось позади, и путешественники остановились на привал перекусить и оправиться с дороги. Кучер распряг лошадь и отпустил её на свободу.

Пока лошадь, фыркая, пила воду из ручья, Надежда расстелила полотенце на траве, выложила припасы из корзины, порезала колбасу, ветчину, огурцы и помидоры – нынешнего уже урожая, и путники принялись за трапезу. Иван предложил и вознице присоединиться к ним, но тот отказался:

– Вы, барин, кушайте своё, а я буду своё. Мне тоже жинка собрала поесть в дорогу: сало, хлеб, луковица, с меня и хватит, а водички я выпью из ручья, рядом с лошадью, – открестился мужик.

Отдохнув пару часов, тронулись в дорогу и к вечеру прибыли в деревеньку, где остановились на ночлег у знакомых кучера. Поужинав простой деревенской пищей, учителя расположились на покой в горнице, кучер разместился в сарае на соломе, а лошадь во дворе хрумкала овсом, что ей насыпал в колоду хозяин из мешка, прихваченного в дорогу.

Утром следующего дня путешествие продолжилось и за полдень – ближе к вечеру, коляска подкатила к воротам отчего дома Ивана. На стук вышла Фрося, увидев Ивана, всплеснула руками, обняла его как сына, и, отворив калитку, пригласила всех в дом. Кучер отказался, торопясь в дорогу к своему родственнику в Мстиславль и уговорившись с Иваном вернуться сюда через пять дней, утром. Иван занёс в сени чемоданы и прошёл в дом вместе с Надей.

– Проходите в спальню, Пётр Фролович приболел немного и лежит в постели, – сказала Фрося, приглашая гостей. Иван вошёл в спальню. Отец лежал на кровати, укрытый одеялом и с мокрым полотенцем на лбу. Завидев сына, он приподнялся и попытался встать, но обессиленно откинулся на постель.

– Видишь, сынок, приболел немного, – смущённо сказал отец, который на памяти Ивана никогда и ничем не болел, отличаясь крепким здоровьем.

– Ты приехал нежданно-негаданно, да ещё и с красавицей женой, а я даже встретить тебя не смог, как положено, на крыльце, – продолжал отец. – Намедни с соседом решили рыбки наловить бреднем, и я, старый дурак, тянул сеть по холодной уже воде, вот и простудился немного, жар мучит, Фрося меня лечит горячим чаем с малиновым вареньем, да холодные компрессы ставит на голову. Надеюсь, к завтрему оклематься и тогда устроим настоящую встречу отца с сыном, – пошутил Пётр Фролович, внимательно рассматривая Надежду, о которой Иван ему писал, но видел её впервые. Выбор сына, видимо, пришёлся отцу по душе, и он приветливо пригласил:

– Садитесь, Наденька, рядом со стариком, – глядишь, мне и легче будет, когда невестка-красавица поблизости. У меня болезнь не страшная и не заразная, так что я не опасен для вас.

– Гляжу, Ванечка, ты закончил свою учёбу, раз женой обзавёлся, а то я думал, что не дождаться мне уже от тебя внуков, но сейчас от сердца отлегло: от такой невестки долго ждать внуков не придётся, – хитро улыбнулся старик.

Пётр Фролович за время последней встречи с Иваном мало изменился, это был по-прежнему крепкий старик, только борода стала совсем белой, да на голове появилась небольшая плешь, но телом он оставался сорокалетним мужиком, что ходит за плугом по полю, да машет косою без устали во время сенокоса.

Гости вышли из спальни, Фрося быстро и ловко собрала ужин, с дороги есть не хотелось и Иван с Надей пошли устраиваться на ночлег: спать им Фрося постелила в бывшей комнате Ивана, где стояла большая кровать, доставшаяся Ивану ещё от старшего брата Иосифа, у которого он гостил совсем недавно в Петербурге.

После дороги гости заснули мгновенно и проспали до позднего утра, пока стуком в дверь их не разбудила Фрося, позвав молодых к завтраку. Справив утренний туалет, они прошли в кухню, где за столом уже сидел Пётр Фролович, вполне избавившийся от вчерашнего недомогания.

За столом свёкор устроил более тщательные смотрины своей невестки и, подтвердив вчерашнее благоприятное впечатление, довольно хмыкнул и подмигнул Ивану.

После завтрака Пётр Фролович предложил всем прогуляться по селу до магазина, чтобы прикупить снеди для праздничного обеда, но больше ему не терпелось показать соседям своего младшего сына с невесткой: пусть посмотрят и позавидуют, со старческой радостью думал Пётр Фролович.

Иван тотчас согласился пройтись по