Киты по штирборту. Трилогия - Антон Витальевич Демченко

отца и сына к нему не допустили, да и нас с Хельгой попросили покинуть комнату. Сестрица хотела было возмутиться, но, взглянув на засыпающего отца, смирилась, и мы вышли. С момента моего феерического прибытия в госпиталь прошло уже семь часов.

После происшедшего Хельгу еще потряхивало, да и я чувствовал себя не лучшим образом. А тут еще волнение за людей… моих людей! Как бы я ни хаял ту жизнь, и как бы она ни складывалась для меня лично, но ответственность за род и доверившихся ему отец вбил в меня накрепко. Так, что даже сестрам с теткой и дедом «выбить» не удалось. По крайней мере, не до конца. В общем, происшествие в мастерских взвинтило меня до предела, а когда я выслушал сумбурный рассказ Хельги о том, как она узнала о взрыве… Мне очень сильно захотелось найти ту сволочь, что устроила весь этот бардак, и хорошенько объяснить, в чем она, эта самая сволочь, была не права! До зубовного скрежета хотелось…

Мыслить хоть сколько-нибудь связно я смог лишь спустя полчаса, которые ушли на то, чтобы угомонить нервничающую сестрицу. Прикинув так и эдак, я предложил ей прокатиться к тетушке Елене — все же не чужой человек. Поговорить, успокоиться… К моему удивлению, Хельга не стала спорить и, кивнув, собралась немедленно свинтить из госпиталя. Но вот тут пришлось ее тормознуть. Нет, был бы здесь Ветров, доставивший Хельгу из Китежа, — я бы попытался уговорить его сопровождать сестрицу в гости, но Святослав Георгиевич умчался сразу, как только выяснил, что все живы, чем немного меня удивил. Да суть не в том. Не знаю, насколько был искренен Клаус Шульц в своем письме, но этот взрыв… уж очень он удобен для того, кто может захотеть добраться до нашей семьи. Особенно в свете этой дурацкой выходки с нанятым транзитником, передавшим чьи-то «соболезнования по поводу происшествия в мастерской». И почему сестрица не догадалась сдать посланца в комендатуру? Нет, волнение, нервы — это понятно, но ведь могла же потратить несколько минут и позвонить Брину? Эх, ладно. О чем теперь говорить? Да Хельга и сама понимает, что глупость сделала…

— Одна ты никуда не поедешь. Поступим иначе. — Я рубанул воздух ладонью, и уже поднявшаяся с банкетки в холле госпиталя сестрица недоуменно взглянула в мою сторону. — Нужна охрана. Да и по поводу сторожей для мастерской мне все равно надо договариваться.

— Не поняла, — покачала головой Хельга и, выслушав мои объяснения, помрачнела еще больше. — Думаешь, кто-то просто пытался вытащить тебя из дома?

— Или тебя, — задумчиво кивнул я в ответ.

— Вряд ли. Тогда транзитнику совсем не обязательно было спрашивать о тебе. К тому же кто знал, что некий Кирилл Завидич отсутствует в Китеже? — заметила Хельга.

— Или о том, что он намерен вернуться в парящий город не на пакетботе, а на собственном дирижабле, — тихо проговорил я. Сестрица услышала бормотание и вопросительно уставилась на меня. Я отмахнулся: — Так, мысли вслух. Идем, займемся вопросом охраны.

Хельга пожала плечами и без возражений последовала за мной. Оказавшись во дворе госпиталя, мы подошли ко все еще опущенной наземь платформе, и сестрица, задрав голову вверх, удивленно присвистнула… но тут же осеклась и даже немного покраснела. Наверное, по прибытии она просто не обратила внимания на висящий перед зданием дирижабль. Впрочем, это немудрено. В условиях плотной застройки, да через густую листву деревьев, окружающих госпиталь… черта с два кто его увидит, если, конечно, не присматриваться специально. Хех, кажется, дочка Завидича начала отходить от нервной встряски, вон уже и «правила приличий» вспоминать начала. Ну как же, девушке же свистеть невместно…

— Ярослав! Поднимай! — запрокинув голову, прокричал я, и платформа медленно поползла вверх. Надеюсь, он внимательно слушал объяснения Трефилова о работе подъемника.

Ярик… вот кому не беда, а приключение. Глаза горят, энтузиазм так и хлещет… эх, почему я так не могу, а?

Посмотрев на переминающегося с ноги на ногу от избытка энергии Ярослава, я покачал головой и, вздохнув, отправился на мостик. Щелкнули тумблеры, загудели лебедки, и якоря, удерживающие «Мурену» на месте, спрятав лапы, послушно встали на свои места в якорных пушках.

— Кирилл, что ты намерен делать? — Неслышно последовавшая за мной Хельга застыла у комингса гермодвери, ведущей в рубку.

— Для начала дам телеграмму в ведомство Несдинича. А потом… свяжусь с Гюрятиничами, — коротко пояснил я, краем глаза поглядывая на показатели лебедок, сворачивающих швартовы.

— Мм… понятно, — протянула сестрица. Я обернулся к ней и, окинув взглядом прислонившуюся к переборке фигурку, покачал головой.

— За первой дверью слева моя каюта. Иди, приляг и попробуй хоть немного поспать. Тебе нужно отдохнуть, — проговорил я.

Сестрица несколько секунд посверлила меня взглядом, но все же согласно кивнула и ушла. Не успела хлопнуть дверь каюты, как на мостик просочился Ярослав.

— Я могу чем-то помочь? — спросил он.

Я смерил взглядом своего ровесника, почему-то своим энтузиазмом напоминающего мне молодого и глупого пса. Пока глупого…

— С телеграфом знаком? — спросил я его.

— Конечно, — с готовностью кивнул Ярик.

— Молодец. И швец и жнец, значит… — слабо улыбнулся я. — Тогда так. Пока Хельга отдыхает, можешь побродить по палубам. Через часок заглянешь на камбуз, сообразишь нам чего-нибудь пожевать, а твои навыки в работе телеграфиста проверим после ужина. Договорились?

Ярослав довольно улыбнулся и исчез из виду, даже не спросив, где находятся тот самый камбуз и ледник. Впрочем, ни на секунду не сомневаюсь, что за время нашего отсутствия он успел облазить «Мурену» сверху донизу. Любопытный… ну точно щен годовалый!

Захлопнув за Ярославом дверь, я на миг замер на месте и, тряхнув головой, решительно направился к… капитанскому креслу. Прежде чем писать письма, неплохо было бы сменить местонахождение. А то по Новгороду и так уже небось слухи пошли о дирижаблях, сносящих дымовые трубы домов честных горожан.

Повинуясь командам, «Мурена» развернулась и поплыла на запад, чтобы, оказавшись за городом, набрать крейсерскую для каботажников высоту и… лечь в дрейф. Как нас за все время висения дирижабля над госпиталем не зашли проведать служащие новгородского порта, я ума не приложу, но это и к лучшему. Меньше всего на свете мне хотелось бы тратить силы на объяснения с портовыми чиновниками. Своих дел хватает.

Пока я уводил «Мурену» от города, у меня было достаточно времени на осмысление событий этого дня, и чем дольше думал, тем меньше мне нравилось происходящее. Начать с самого взрыва… Почему у мастерской не было наблюдателей от «географов»? Ведь это одно из двух мест в Новгороде, где мое появление почти гарантировано.