Русский калибр (сборник) - Пётр Разуваев

— Очень даже напрасно, — пробормотал я, поспешно выходя из кухни. Может, подкупить какого-нибудь врача? Пусть даст справку, что у меня там вообще ничего нет. Неужели она и тогда от меня не отстанет?

Закрыв за собой дверь кабинета, я рухнул в кресло, с облегчением переводя дух. Головная боль не проходила, но и не усиливалась, гулко пульсируя в распухшем от мыслей мозгу. Обычно в подобных случаях мне помогала техника медитации, давным-давно освоенная в буддийском монастыре близ Камакура, но сегодня не стоило даже пытаться. Всё равно ничего не получилось бы. Для многочасового сидения в дзадзен прежде всего нужно было избавиться от душевного смятения, изгнав из сознания всё лишнее, а как раз это не представлялось возможным. Лара, аль-Хауль, крем-суп, мать твою так… Зачем я просил её принести подушку? Всё равно же заснуть не смогу.

Потянувшись к нижнему ящику стола, я наугад нащупал там горлышко бутылки и вытянул её на свет. Скотч. «Macphail’s». Десять лет выдержки. Не бог весть что, конечно, но и день сегодня не праздничный. С хрустом скрутив пробку, сделал большой глоток. Жидкое тепло прокатилось по всему телу, сразу стало легче, и барабанная дробь в голове начала утихать. Ободрённый таким почином, я глотнул ещё пару раз и уже через несколько минут почувствовал себя гораздо лучше. Напиток «шотландских козопасов» влиял на мой организм гораздо эффективнее любых таблеток. Удовлетворённо хмыкнув, я закурил и достал из кармана телефон. Звонить Рихо не хотелось ужасно, но иного выхода у меня теперь не оставалось: Фатима скрылась, и отыскать её в таком огромном городе, как Париж, не имея практически никакой информации, было невозможно. В кармане пиджака лежал диск, полученный мною от Тани, но его я приберегал на сладкое, а от Рихо рассчитывал получить что-нибудь из «горячих блюд». Нельзя же всё время питаться одним мороженым?

— Месье Эвер? — вежливо поинтересовался я, когда он ответил. — Как ты себя чувствуешь, подлец? Надеюсь, ноги тебе уже отрезали?

— О, Андре! — обрадовался Рихо. — Ещё не в постели? Слушай, ты очень удачно позвонил, я тут как раз поспорил с одним придурком. Изучили с ним все сегодняшние газеты, но так и не разобрали: что за зверюга выколота на… гм… словом, между ног у твоей невесты? Он утверждает — дельфин, а я же ясно вижу — типичный утконос. Подскажи, а?

— Землеройка, — буркнул я.

— Эй, Эйно! — заорал эстонец, обращаясь к кому-то, кто находился недалеко от него. — Я же говорил, что у неё на… утконос выколот! С тебя две бутылки скотча!

— Тебе бы не ноги, а яйца отрезать, чурка нерусская! — возмутился я. — Что же ты людей обманываешь?

— Это не люди, это — подчинённые, — довольно засмеялся Рихо. — А что касается ног, то с ними всё в порядке, скоро бегать буду. Кстати, прими наши поздравления. У меня и подарок для тебя есть, один профессор специализируется на титановых имплантатах в мужской член. Вот такой поршень получается! Я тебя к нему записал, имей в виду. Ты теперь — молодожён, сам понимаешь…

— Доберусь я до тебя, — пообещал я, — погоди, вот с делами закончу…

— Когда? — быстро спросил Эвер, отбрасывая шутливый тон.

— Скоро. Ты в клинике?

— Был. Два дня. Некогда, работы много. Теперь у меня на службе не кабинет, а палата, вот и вся разница.

— Сегодня застрелили Абдаллаха, — тихо сказал я. — На улице.

— Знаю, — помедлив, ответил эстонец, и мне показалось, что это был уже совсем другой человек.

— А я знаю о… Дмитриеве, — почему-то эти слова дались мне с трудом.

— Не надо, — тихо попросил эстонец. — Не напоминай. Чем я могу тебе помочь?

— Информацией. Мне нужен выход на ливийцев.

— Запоминай, — без паузы ответил Рихо. — Мухаммед ар-Рауи. Общественный центр Ливии в Париже. Проживает: Avenue Peupliers, 2-12. Это резидент Национального Бюро во Франции. Официальное лицо, чисто представительские функции, но вся информация идёт через него. Что ещё?

— Майор Эрню. Заместитель директора Главного управления внутренней безопасности. Работает на американцев. Нужно вывести его из игры — срочно.

— Без проблем. Считай, что он уже кормит пингвинов на далёком полюсе. Ещё?

— Фатима Мухаммад аль-Хамили. Родилась в Йемене, вышла замуж за иорданца. После смерти мужа унаследовала его фирму. Автомобильный бизнес. Сегодня она пыталась меня убить.

— Хорошая женщина, — задумчиво пробормотал Рихо.

Подумав, я решил не обращать внимания на некоторую двусмысленность, явственно звучавшую в его реплике.

— Насколько я помню, у нас ничего на неё нет, — ответил наконец он. — На всякий случай мы проверим ещё раз, но… Ладно, если что-нибудь отыщется, я тебе сообщу. Ты ещё не спишь? С юной…

— Да отстань ты! — взорвался я. — Бред какой-то, сумасшедшая девчонка вбила себе в голову, что хочет выйти за меня замуж, вот и всё!

— Да-да, я в курсе, — ехидно заметил Рихо. — Мне, знаешь ли, докладывают.

— Да пошёл ты! — окончательно разозлившись, я прервал разговор. Всё равно перезвонит, если что-нибудь найдёт. Скотина!

Ругаясь вполголоса, я достал из кармана дискету и подсел к компьютерному столику. С «горячими блюдами» на сегодня покончено. Пора приступать к десерту. С мягким щелчком диск ушёл в дисковод. «Интересно, чего они тут наработали?» — подумал я, открывая первую папку секретных материалов отдела 2F…

Через два часа я отодвинул от себя наполненную окурками пепельницу и с наслаждением выпрямил затёкшую спину. Многое ещё оставалось неясным, но главное я нашёл. От избытка чувств осыпал воздух градом ударов, имитируя смертоубийство книжного шкафа, и, развернувшись, влепил ногой добротную затрещину швейцарскому сейфу, на пару сантиметров выступавшему из стены. Головная боль бесследно исчезла, но на всякий случай я всё же принял ещё несколько глотков крепкого шотландского «лекарства», смывая неприятный привкус табака во рту. Воспрянувший духом организм потребовал добавки, а получив твёрдый отказ, смилостивился и неохотно согласился на чашечку кофе. Крадучись, я перебрался на кухню и в течение получаса воевал с проблемой, преследовавшей меня всю сознательную жизнь: искал кофе. Ещё никогда мне не удавалось найти его в собственном доме с первого раза, а после переворота, учинённого Ларой, это и вовсе выглядело недостижимой мечтой. В конце концов пачка «Lavazza» обнаружилась на самом виду, и, сварив себе настоящий кофе по-арабски, с солью, белым перцем и корицей, я на цыпочках вернулся в кабинет. Подушку Лара мне так и не принесла, и это наводило на нехорошие подозрения. На всякий случай я старался не шуметь, тихой маленькой мышкой суетливо передвигаясь по собственной квартире. Весёлые Боги, представить только! Двадцатилетняя девушка в течение суток умудрилась довести меня до паранойи… А ведь некоторые господа по-прежнему любят при случае упомянуть о «слабом женском сословии». Наивные люди, честное слово.

Набрав номер Тани, я долго ждал ответа, а когда наконец дождался, то искренне пожалел о том, что вообще взялся за телефон. Крайне раздражённый мужчина изложил мне всё, что он думает о людях, имеющих наглость звонить в три часа ночи, когда «они с женой занимаются любовью». Не извиняясь, я положил трубку. Могли бы автоответчик включить, в конце концов. Любовью они, видишь ли, занимаются! Впрочем, это означало, что у Тани всё в порядке, и я довольно быстро остыл.

Усевшись перед компьютером, я попробовал собрать воедино все, что удалось отыскать в файлах покойного Дормана. Аккуратный капитан загонял в компьютер всю поступающую к нему информацию. Очевидно, именно таким образом в отдельную папку попали документы автомастерской в Марселе, где в феврале этого года были арестованы члены группировки Аджима Гахи. На первый взгляд, в этих документах трудно было заметить нечто особенное. Обычные счета, сметы, накладные, деловая переписка и прочая ерунда. Но зато этого добра было много. Дорман сохранил всю документацию мастерской за несколько лет, что позволяло сопоставлять множество самых разных фактов. Следуя этим путём, я и напал на след.

Главной зацепкой послужили документы на отправку сорока девяти патрульных машин, ранее принадлежавших полицейской префектуре Марселя. В августе 1998 года они были списаны и заменены на новые автомобили, а старые выкупила одна парижская фирма. Затем эта фирма заключила договор с автомастерской албанцев. Согласно условиям контракта, хозяин автомастерской должен был организовать доставку этой партии автомобилей в Париж. Но все сорок девять машин ещё пять месяцев продолжали оставаться в Марселе, и лишь в конце января их переправили в Париж, причём очень спешно, буквально в течение одной недели. Бизнес есть бизнес, и в нём возможны различные совпадения. Автомастерская могла иметь дела с сотнями различных фирм, и эта история наверняка показалась бы мне совершенно безобидной, если бы не одно обстоятельство: фирма, купившая у полицейской префектуры в Марселе сорок девять списанных автомобилей, принадлежала женщине по имени Фатима Мухаммад аль-Хамили.