Дурацкие игры магов. Книга первая. - Анфиса Кохинор

Артём очнулся и вскочил, растеряно озираясь по сторонам. Над головой ярко светило оранжевое солнце, кругом, до самого горизонта, простирались руины, а среди них лежали трупы. Тысячи изувеченных, мёртвых тел. Стон горя и ужаса сорвался с губ кровожадного принца Камии: Дмитрий положил к его ногам не только свою жизнь, но и жизни Ричарда, Валечки и всех обитателей инмарской столицы.

- Зачем, Дима? Почему?

Артём, не мигая, смотрел на изуродованные тела, страшась узнать в одном из них друга. Время остановилось. Руины подёрнулись серым налётом, трупы скрыл ковёр мохнатого пепла, к оранжевому солнцу потянулась стальная пелена густых, беспросветных туч.

- Тёма! Почему, Тёма?

Временной маг обернулся и ошалело уставился на Солнечного Друга:

- Ты?

- Не сейчас, Тёма! - Валя схватил друга за плечи, встряхнул и, как в бреду, проговорил: - Я же люблю их! И ты! Мы не можем оставить всё, как есть!

- Ты жив? - ошеломлённо прошептал временной маг, не слишком вслушиваясь в слова землянина. - Но ведь Дима… Этого не может быть… Ты…

- Исправь всё, Тёма! Ты знаешь как. Ты можешь… - Валентин отпустил друга, отступил и продолжил повторять, раскачиваясь, как тонкое дерево под порывами ветра: - Исправь всё, Тёма. Ты знаешь как. Ты можешь…

Голос землянина обволакивал, ласкал, настаивал, в нём сквозила магия, неизвестная временному магу. И, сам не зная почему, Артём подчинился.

- Хорошо. Я сделаю, как ты хочешь.

Он поднял глаза к небу, резко вскинул руки, и Время двинулось вспять… Маг стирал день за днём, вбирая в себя Время, и бережно, словно великую драгоценность, нёс в памяти образы своих друзей. Артём желал увидеть их такими, какими запомнил: со всеми причудами и недостатками, мыслями и чаяниями. Временной поток бурлил и прогибался по воле мага, а Тёма, сияя сумасшедшей улыбкой и не особо задумываясь над последствиями, возвращался к Источнику, к тому моменту, когда все они последний раз были вместе. Он ступил на красные плиты, остановился перед рубиновой чашей, и, словно снятый с паузы кадр, в небо взметнулся факел красной воды…

Часть третья.

Глава 1.

Новое время.

- Наконец-то. Привет, брат, - машинально произнёс Олефир.

- Здравствуй, братик, - пробормотал Фёдор, и высшие маги отпрянули друг от друга, словно опасаясь подцепить заразу.

Мгновение над красными плитами висела тишина, ибо каждый из присутствующих пытался связать воедино два неоспоримых факта: они снова живы и всё помнят, несмотря на то, что от последних прожитых лет не осталось и следа.

- Я вернул тебя… - прошептал Артём и обессилено привалился к другу. - Я вернул всё, даже твою треклятую сестру, и теперь ты можешь построить своё будущее заново.

Дмитрий обнял временного мага, погладил спутанные пшеничные волосы и тихо шепнул:

- Только не бросай меня снова, Тёма. Я хочу, чтобы в моём будущем был ты.

- Это вряд ли, - хмыкнул Артём и благоговейно взглянул на Олёфира: - Я счастлив видеть Вас живым, магистр!

Путешественник хотел что-то сказать, но его перебила Хранительница.

- Папа! Ты жив! - закричала она и повисла на шее отца, лихорадочно тычась в его шею и лицо губами. - Слава Богу! Обещаю, больше никто не посмеет тронуть тебя! - Стася стремительно развернулась к Олефиру, яростно сверкнула изумрудными глазами и неестественно низким голосом проревела: - Ключ!

Артефакт с такой силой рванулся к хозяйке, что едва не опрокинул мага на землю. Путешественник взмахнул руками, сохраняя равновесие, и сердито посмотрел на племянницу, точнее на Ключ, багровым заревом мерцающий у неё на груди. "Все напрасно. Что бы я ни делал - ничего не меняется!" - с досадой подумал маг и скрестил руки на груди, решив, что не будет вмешиваться, пока не поймёт, что собой представляет новое время.

А Станислава ликовала. Заклинание, наложенное отцом и "заботливо" перенесённое временным магом в новую реальность, буйным цветом цвело в её сознании, подогревая ненависть ко всем и вся, кроме обожаемого родителя.

- Я люблю тебя папа! - шептала Стася, прижимаясь к отцу и не обращая внимания ни на его удивлённо-ошеломлённое лицо, ни на расстроенные взгляды Ричарда и Дмитрия. - Теперь ты в безопасности, родной! Я сумею тебя защитить! Дима! - Внезапно, словно опомнившись, выкрикнула Хранительница и требовательно взглянула на брата: - Пойдёшь со мной!

- Зачем? - крепче прижимая к себе ослабевшего друга, мрачно спросил маг. - У тебя есть Ключ и любимый отец. К чему тебе брат, которого ты ненавидишь?

- Ты должен защищать нас от таких, как этот! - Станислава хищно оскалилась и указала на Олефира. - Убей Артёма, и марш домой! Мы будем жить на Земле!

Услышав заявление сестры, Дима опешил. Он пытался подобрать слова, чтобы достучаться до околдованной Хранительницы, но понимал, что это бесполезно. Фёдор ни за что не позволил бы разрушить своё заклятья без боя, а драться с измученным Артёмом на руках Дмитрий не рискнул. "Да ещё Валя…" - Маг украдкой покосился на землянина, висящего над острым лесом клинков, и нервно сглотнул: спасая его прошлый раз, Дима остановил Время, но как это получилось, он до сих пор не знал. А просить помощи у Артёма, когда тот и сам едва живой, казалось святотатством.

Молчание ученика рассердило Олефира, и он с досадой покачал головой:

- Ну, давай, убей Тёму и лижи руки этой дуре.

- Ты прекрасно видишь, дядя, что это говорит не она! - отчеканил Дмитрий, с ненавистью посмотрел на сияющего самодовольной улыбкой Фёдора, и в голубых глазах полыхнул холодный белый огонь.

- Чушь! Мой братец лишь вытащил дочернюю любовь на первый план и добавил глупой курице толику решительности, которая в её исполнении больше похожа на хамство!

- Заткнись, мразь! - рявкнула Стася.

- Я же говорил. Слышишь, Дима? Вот истинное лицо твоей дражайшей сестрицы! Пора признать, что образ наивной и беззащитной малышки существует лишь в твоей бестолковой голове!

- Можешь болтать, что хочешь, мразь, но Дима - мой! - Хранительница топнула ногой и обратила пылающий взор на брата: - Ты обещал защищать меня, и я предоставлю тебе такую возможность, Смерть. Отныне, ты у меня на службе!

- Нет, - покачал головой маг, до боли стискивая плечи друга.

Артём кривился, но молчал, понимая, что именно в эту минуту решается судьба нового времени. Больше всего он боялся отвлечь друга в самый неподходящий момент и очень надеялся, что разговор не затянется, и слабеющий рассудок позволит продержаться до его окончания.

А Дима смотрел на сестру, и его душа разрывалась от горя. Сердце кричало: "Борись! Не отпускай её!" А разум упрямо твердил, что борьба бесполезна, что нужно ждать, ибо сейчас у них нет шансов на победу. Решение далось с трудом, каждое слово казалось кусочком мозаики, из которой он собственными руками складывает надгробный памятник их любви, но в его объятьях умирал Тёма, над острыми пиками висел бесшабашный землянин, рядом стоял хмурый Ричард, а чуть поодаль - Олефир, ненавидимый и в тоже время любимый учитель. "Я не могу предать их", - мелькнула горькая, но правильная мысль, и, вскинув голову, Дима решительно произнёс: