Продолжение «Тысячи и одной ночи» - Жак Казот

свои руки кровью невинного. Справедливость преследует преступника, а не набрасывается на него. Рвение, как и всякое другое качество, должно знать меру. Остановитесь, вы, алчные и злые люди! Меня здесь судит царь, а не вы, не вам принадлежит моя голова, она для вас неприкосновенна, ибо вы не судьи и не палачи. Говорите, покажите себя во всей красе. Вы ненавидите меня за то, что я не позволял вам воровать. Вы мои враги и трусливые наветчики.

— Ты обвиняешь моих визирей, — остановил его царь, — потому что правда, которая исходит от них, разит прямо в цель!

— Нет, им меня не достать, — возразил Аладдин, — их черная клевета бессильна против меня. Она у них в крови, сам Сатана пропитал ее ядом их сердца — я вижу, как они источают его. Эти заговорщики принуждают меня оправдываться и защищаться, и, раз сегодня они все вместе явились сюда, я могу задать им всем один вопрос. Закон требует, чтобы истец или заявитель был очевидцем преступления. Разве визири видели своими глазами, как я осквернил царское ложе? Нет, а значит, их показания нельзя принимать во внимание, любой суд даст им отвод. Обвинения против меня — плод зависти и бешеной ревности, которая пожирает твоих визирей и моих врагов. Посмотри, государь, на них и на меня. Топор занесен над моей головою, но я не боюсь ее поднять, тогда как они прячут глаза и от тебя, и от меня. Небо служит мне опорой и осуждает их. Наш приговор написан на челе у каждого из нас. О великий царь! Ты достоин лучших советников, бойся попасться в преступную сеть, сплетенную ими! Вот человек по имени Оланза всю жизнь жалел о том, что поверил доносу визирей на одного из своих любимых приближенных.

— Да-а, — изумился Бахе́т-зада́, — это что-то неслыханное… Что ж, расскажи, о чем там сожалел некий Оланза.

ОСТОРОЖНЫЙ,

или РАССКАЗ ОБ АБАЛЬТАМАНТЕ

— Жил в Египте человек по имени Абальтамант. Он был осторожен, скромен, мудр и очень богат. Его родной край оказался под властью тирана. Из-за посягательств и притеснений деспота люди боялись за свою жизнь и состояние и бежали в соседние земли. Абальтамант последовал их примеру. Приняв все необходимые предосторожности, чтобы обезопасить свою семью и имущество, он укрылся в царстве Оланзы, который слыл достойным и мудрым государем.

Приготовив дорогие подарки, Абальтамант испросил дозволения предстать перед своим новым господином, и тот благосклонно принял иноземца, выделил ему участок земли для строительства дома и одарил богатым платьем.

Абальтамант возвел подобающий своему положению дворец и зажил в нем на широкую ногу. За его столом сидели самые знатные господа страны и многие иноземцы. Он всячески стремился завоевать всеобщее доверие, и даже царь проникся к нему таким уважением, что пригласил к себе на службу.

«Государь, — сказал предусмотрительный Абальтамант, — твое доверие для меня большая честь, а доброта заслуживает глубочайшей признательности. Мое состояние и жизнь в твоих руках, но, если дозволишь, я хотел бы поступить в соответствии с моими наклонностями. Молю, позволь мне спокойно окончить дни мои вдали от суеты двора, но не лишай своей дружбы. Я не честолюбив и не сомневаюсь, что, едва лишь коснется меня тень высочайшего благоволения, как тысячи царедворцев, завистливых и ревнивых, сделают всё, чтобы развеять ее. Даже если я ни в чем не буду виноват, они припишут мне ошибки и обвинят в разных промахах, лишь бы лишить твоего расположения».

«Не бойся, — возразил Оланза, — я знаю двор и давно научился распознавать и козни, и происки, и их любителей. Пожертвуй ради меня и моего народа своим покоем. Я ручаюсь за твою жизнь!»

Абальтамант уступил и вскоре своими деяниями и мудрыми советами снискал полное доверие государя, который назначил его визирем и не отпускал от себя ни на шаг. Самые важные государственные дела сосредоточились в руках нового царского советника, высокие сановники оказались у него в подчинении и начали завидовать ему. Они объединили свои усилия, чтобы погубить столь опасного соперника, а поскольку очернить его не надеялись, надумали прибегнуть к лести и обману.

У царя Оланзы был один большой недостаток: он слишком любил женщин и легко влюблялся. То, что у любого другого проходило как мимолетное желание, у него превращалось в сильнейшую страсть.

Один из визирей представил ко двору даровитого художника, который написал целую галерею портретов самых красивых женщин Азии. Оланза пожелал взглянуть на это собрание и попался в приготовленную для него ловушку.

Среди множества прекрасных картин особо выделялся портрет одной царевны, которая затмевала прочих своею красотой. Все взгляды притягивались к ней одной. Царь пожелал узнать имя этой восхитительной девушки, художник назвал его и в то же время заверил, что его картина дает лишь слабое представление о непередаваемой прелести красавицы.

«Царь, ее отец, — добавил он, — гордится дочерью и души в ней не чает. Он считает оскорбительными все брачные предложения и отрубает голову посланцам, которые осмеливаются просить руки царевны. Они прибывали из самых разных стран, от Тебриза{259} до Самарканда, а теперь их головы выставлены у ворот столицы Кохинхина{260} и вселяют страх и ужас во всех остальных смельчаков».

Рассказ художника не загасил пылких желаний Оланзы, напротив, его страсть и любопытство разгорелись с новой силой. Не будь он привязан к своему народу, он сам отправился бы с посольством. Однако влюбленный монарх надеялся, что при дворе отыщется человек, который, ради того чтобы услужить ему, осмелится на это опасное предприятие.

Придворные, все как один, скрывая страх, ссылались на свои недостатки, а визири хором указали царю на то, что в выборе своем он должен исходить из государственных интересов.

«Каждый из нас, — говорили они, — был бы счастлив отдать жизнь во славу своего повелителя. Однако, если твой избранник потерпит неудачу, ты, его господин, будешь унижен, а отомстить за нанесенное оскорбление при всем желании не сможешь из-за огромного расстояния, которое отделяет Египет от Кохинхина».

«Я уверен, — возразил Оланза, — что Абальтамант сумеет и голову свою уберечь, и своего повелителя не посрамить, и невесту ему привезти».

«О государь, — сокрушались придворные, — голова Абальтаманта дорога нам так же, как тебе и твоему народу. Он — наше солнце и свет, советы его бесценны, нам будет его не хватать, даже завистники восхищаются его дарованиями. Однако, несмотря на нашу огромную любовь