Поле мечей. Боги войны - Конн Иггульден

Оставшись на несколько драгоценных минут один, Агенобарб вошел в помещение для командиров и присел, положив на пыльный стол мех с вином. С улицы доносились голоса солдат, судачивших о недавних событиях. Агенобарб покачал головой, не в силах поверить в случившееся. Со вздохом он открыл бронзовое горлышко, опрокинул мех, и в горло полилась обжигающая струя.

У Рима полно разведчиков в окрестностях, и в городе знают, что произошло с войском Агенобарба. Интересно, кто получает донесения теперь, когда Помпея нет? За много веков Рим впервые остался без власти; в памяти людей еще жили мятежи Милона и Клодия. Наверное, пока горожане ждут нового хозяина, страх не даст им высунуться на улицу.

Клацанье подкованных железом сапог заставило Агенобарба поднять голову. В дверях, озираясь, стоял Сенека.

– Входи, парень, хлебни. Ну и день выдался! – проворчал Агенобарб.

– Я не нашел… – начал Сенека.

– Сядь и выпей. Обойдутся без тебя пару минут.

– Конечно, господин.

Агенобарб вздохнул. Ему было показалось, что лед между ними растаял, но вблизи стен Рима Сенека вернулся мыслями к своей карьере – как любой молодой римлянин из теперешних. Болезнь века.

– Ты отправил гонцов к побережью? Надеюсь, Помпей не стал нас дожидаться.

– Нет! Я не подумал… – Сенека начал подниматься.

Агенобарб жестом велел ему сесть:

– С этим можно подождать. Не знаю, сможем ли мы теперь соединиться с ним. – (Сенека мигом насторожился и сделал удивленное лицо.) – Парень, ты вместе со мной присягнул Цезарю. Только не говори, что не понимаешь, как это важно.

Сейчас начнет изворачиваться, подумал Агенобарб, но юноша поднял голову и посмотрел ему в глаза:

– Нет, я понимаю. Однако раньше я присягал служить Риму. Если Помпей увез сенат в Грецию, я должен следовать за ним.

Прежде чем ответить, Агенобарб отхлебнул вина.

– Твоя жизнь принадлежит Цезарю. Он ведь все тебе объяснил. Станешь и дальше против него сражаться – пощады не жди.

– Я все равно обязан вернуться к Помпею, – ответил Сенека.

Агенобарб надул щеки и выпустил воздух.

– Твоя честь – это твое дело. Нарушишь клятву, данную Цезарю?

– Клятва, данная врагу, ни к чему меня не обязывает, господин.

– А меня обязывает. Тебе стоит хорошенько подумать, чью сторону принять. Выберешь Помпея – Цезарь тебе яйца оторвет.

Запылав от гнева, Сенека поднялся:

– Тебе, видно, уже оторвал!

Агенобарб обрушил на стол кулак, подняв тучу пыли:

– По-твоему, пусть бы нас поубивали? Помпей именно так бы и поступил. Цезарь сказал, что намерен восстановить закон и порядок. И он доказал это, когда отпустил всех, поверив нашей клятве. Я просто потрясен его поступком, и, если бы тебя заботила не только твоя карьера, ты бы понял почему.

– Я заметил, как ты потрясен. Ты даже позабыл о своем долге перед сенатом и Помпеем.

– Нечего поучать меня, мальчишка! – огрызнулся Агенобарб. – Оторвись от своего драгоценного чтения, посмотри на настоящую жизнь! С тех пор как Цезарь пошел на юг, все мы ходим по лезвию ножа. Думаешь, Помпею нужна твоя преданность? Да твой замечательный сенат разотрет тебя в муку – если ему захочется хлеба.

Несколько секунд мужчины напряженно молчали, глядя друг на друга и тяжело дыша.

– Я всегда удивлялся – почему человеку твоих лет не доверяют ничего большего, чем дорожная застава, – сухо молвил Сенека. – Теперь я понимаю. И я буду поучать каждого римского солдата, который не готов отдать жизнь в распоряжение командира. От своих подчиненных я буду требовать именно этого. И не собираюсь здесь отсиживаться. Подобное поведение – трусость!

Каждая черточка юного лица выражала презрение, и Агенобарб почувствовал сильнейшую усталость. Ему не хотелось продолжать.

– Я вылью немного вина на твою могилу – если найду ее. Больше ничего не могу для тебя сделать.

Не отдавая салюта, Сенека повернулся к собеседнику спиной и вышел из комнаты, оставляя следы на пыльном полу. Агенобарб злобно фыркнул, поднес к губам мех и сильно сдавил его.

Вошедший вскоре в комнату человек увидел, как Агенобарб, погруженный в задумчивость, лениво водит пальцем по пыльному столу.

– Господин! Меня послали узнать, есть ли новости, – заявил незнакомец без всякого вступления.

Агенобарб поднял на него глаза:

– Разве в Риме остался кто-то, кто может слать гонцов? Я полагал, все сенаторы уехали с Помпеем.

Посетитель явно был не в своей тарелке. Он не назвал имени своего хозяина, сообразил Агенобарб.

– Некоторые сенаторы, господин, предпочли остаться. К ним относится и мой хозяин.

Агенобарб оскалился:

– Тогда беги скорее обратно и скажи ему, что Цезарь идет сюда. Он в двух, самое большее трех часах пути. Он несет нам республику, и я не собираюсь ему препятствовать.

Глава 4

Спешившись, экстраординарии навалились на огромные створки Квиринальских ворот, что в северной части Рима. Ворота оказались не заперты, охраны на стенах не было – никто не задержал галльских легионеров. Когда настал решающий час, в городе поднялась суета, а улицы у ворот обезлюдели.

Тяжелая поступь легионов была подобна приглушенным раскатам грома. Экстраординарии чувствовали, как земля дрожит под ногами солдат; из щелей между камнями мостовой поднималась пыль. Пятнадцать тысяч воинов шагали к городу, который объявил их изменниками. Легионеры шли шеренгами по шесть человек, и конец колонны терялся где-то вдалеке.

Впереди ехал Цезарь на темном скакуне лучших испанских кровей. По бокам, отставая на шаг, двигались Марк Антоний и Брут, держа наготове щиты. Замыкали группу следующие в ряд Домиций, Цирон и Октавиан. Торжественность минуты заставляла всех трепетать. Для каждого Рим был и родным городом, и долгожданной мечтой. Однако вид опустевших стен и неохраняемых ворот вызывал тревогу. Никто не шутил, не смеялся; солдаты тоже шагали в молчании. Город ждал.

Юлий въехал под арку ворот и, когда ее тень легла на лицо, улыбнулся. Цезарь видел города Греции, Испании, Галлии – но это лишь жалкие подобия Рима. Строгое расположение домов, прямые ряды камней на мощеных улицах – все такое родное и знакомое, Юлий даже расправил плечи. Натянул поводья и повернул коня направо, туда, где его ждал Форум. Несмотря на серьезность момента, Цезарь с трудом сохранял торжественный вид. Губы сами раздвигались в улыбку, хотелось кричать приветствия и людям, и родному городу, невиданному столько лет.

В городе улицы уже не пустовали. Любопытство заставило людей открыть окна и двери домов и лавок и впустить внутрь солнечный свет. Римляне во все глаза глядели на галльских легионеров, вспоминая удивительные истории об этих солдатах. Любой мужчина, любая женщина – все в Риме слушали донесения из Галлии. Как тут устоять и не посмотреть на легендарных воинов во плоти!

– Кидай монеты, Цирон, доставай скорее! – крикнул Юлий через