Тонкий мир - Софья Ролдугина

Лишнее свидетельство превосходства. Шакаи-ар устроены почти совершенно.

— Начнем? — улыбнулся Дариэль, тасуя карты.

— Пожалуй.

И, хотя Ксиль тоже улыбался и мило хлопал ресницами, он был уже далеко не так уверен в своей победе над целителем. Но отступать было поздно… и стыдно.

Ведь это просто игра. Шутка. Попытка отвлечь Дэйра от тоски по прежней жизни…

Я желаю блага.

Победа будет за мной. Так или иначе.

Ксиль медленно выдохнул. Несколько слов, образ убежденности. Его личное заклинание, которое никогда не подводило.

Он действует, как должно. Поэтому ничего плохого не произойдет.

Ксиль мельком глянул на свои карты. И улыбнулся.

— У меня «слепая судьба», Силле. Первый ход — мой.

— Везет тебе. Что ж, ходи.

— Как скажешь…

Князь углубился в изучение своих возможностей. Карты ему достались… обнадеживающие. Знать бы еще, какие лежат в остатке… Но из того, что было, уже выстраивалась любопытная комбинация. «Страж», «дозорный» и «держатель мечей». Оборона, разведка и атака. Это трио обойти нелегко, а если присоединить к ним еще и «волшебника»…

Но их следовало приберечь на крайний случай.

— Как настроение? — задал князь невинный вопрос, бросая на стол первую карту — «безжалостного охотника». — Ничего не беспокоит?

Дэйр скептически глянул на изображение беловолосого юноши с луком.

— Намекаешь на Акери?

Ксиль расчетливо прикрыл глаза, зная, что невинная улыбка в сочетании со взглядом из-под приопущенных пушистых ресниц в девяти случаях из десяти расслабляет собеседника и настраивает на мирный лад.

— Я не намекаю, я практически в лоб спрашиваю. Акери тебя не пугает?

Целитель неопределенно качнул головой, разглядывая свои карты. Лицо его оставалось непроницаемым — то ли следствие работы амулета, то ли Дэйри просто всерьез вознамерился выиграть у Ксиля.

«Лучше бы первое», — с досадой подумал князь.

В картах он разбирался не так хорошо, как ему хотелось бы.

— Нет. Конечно, я испытываю определенный дискомфорт, зная, что он поблизости… Но страха нет. Я чувствую, что не представляю интереса для Акери. Вряд ли он захочет… повторить опыт. К тому же, — губы Дариэля растянулись в нехорошей улыбке, — на каждого «безжалостного охотника» найдется свое… «беззаботное дитя», смягчающее жестокое сердце.

И названая карта легла поверх атакующей. Поверх — хотя обычно карты выкладывались рядом. И, пусть ребенок на ней был маленьким эльфенком с золотистыми кудряшками, у Ксиля не осталось ни малейших сомнений, что символизировал ход Силле.

«Дитя». Мальчик, который пришел к хозяину Крыла Льда просить за свой клан…

— Рискованный ход, — непринужденно заметил князь вслух, как ни в чем не бывало. Но внутри уже разлилась смутная горечь от старых воспоминаний, на которых тоже стоял гриф: «…поступил, как должно». И победил. Победил. Помнить об этом… — Ты можешь потерять «дитя», если только не…

— … не использовать это? — в пальцах Дэйра, словно в насмешку, качнулась карта — белое на голубом, облака, ветер, и солнце.

«Небесная свобода». «Охотник», одурманенный картой Дариэля, уходил в отбой, оставляя нетронутым на покрывале «дитя».

Только огонь гудел в камине, заполняя звенящую тишину комнаты.

— А ты, Ксиль? — голос Дэйра был неожиданно мягким. — Боишься Акери?

Максимилиан насмешливо вскинул брови:

— Я знаю его получше тебя… поэтому — да, боюсь. И в этом, дружок, нет ничего постыдного.

— Стыд и ты — понятия несовместимые, — беззлобно уколол его Дэйр, поглядывая на князя непроницаемо темными глазами.

«Что творится сейчас в башке у этого эльфа?» — с толикой раздражения подумал Ксиль, проглядывая свои карты.

— Зря ты так считаешь, — ответил он вслух. — У меня тоже есть… принципы, через которые я не могу переступить.

— Постельные предпочтения? — на этот раз яду в тоне Дэйра было хоть отбавляй — скорее всего, от неловкости. Вечерние откровения еще оставались свежими в памяти.

— Нет, — серьезно качнул головой Максимилиан. — За три с половиной тысячи лет мораль в такого рода делах становится достаточно зыбкой… если она вообще заложена изначально. Вопрос вкуса. Брюнетки, блондинки, люди, эльфы… — не удержался он от подколки и подмигнул Дэйру. Того передернуло. — Так что отношения с Акери не посягают на мою мораль. Все гораздо хуже. Он уничтожает мою свободу.

На покрывало легли «судьба» и «вышивальщица шелком». Девушка на картинке ткала узоры, следуя канонам и традициям.

Все в рамках. Все предопределено.

— Что ты имеешь в виду под свободой? — уточнил Дэйр, изучая расклад. — Акери вроде не посягал на твои княжеские амбиции…

Волна воспоминаний нахлынула так внезапно, что Ксиль едва успел взять под контроль выражение своего лица.

Вряд ли бы Силле впечатлили клыки, но рисковать все же не стоило.

— О, да, Акери не претендовал на мое место князя. Зато он претендовал на мою душу.

— Душу? — скептически хмыкнул целитель. — Ты не оговорился? Душу или все-таки тело?

— Тебя что, клинит на этой теме? — огрызнулся Ксиль. Собственные чувства ему не нравились — давненько князь не ощущал себя настолько… грязным. — Или ревнуешь? Ты не стесняйся, говори прямо… я легко раздвину твои… рамки морали. Только попроси.

— Обойдусь.

Дэйр выкинул сразу две карты — «ключника», открывающего двери и размыкающего границы, и «мудрую деву». Мудрость обращает предопределенность судьбы во благо — так считали эльфы.

Ксиль, ненавидевший любую предопределенность, был с этим капитально не согласен. Но с правилами игры не поспоришь, и «дитя» снова осталось в одиночестве.

«Пора атаковать всерьез», — решил Ксиль и начал подготавливать почву для выкладки своей блестящей четверки — «волшебника», «стража», «дозорного» и «держателя мечей».

И хватит аналогий. Жизнь — не игра. Она слишком сложна для того, чтобы показать ее картами. Даже эльфийскими.

— Акери… он хотел, чтобы я жил только им, только ради него. Чтобы стал его подобием. Учился у него, следовал его путем. И думал о нем каждую минуту. Он хотел взять меня — и вылепить себе… идеального возлюбленного. Если подумать, — Ксиль чувствовал, что его несет, как и всегда в те редкие минуты, когда эмоции вечного ребенка брали верх над рассудительностью князя, не мог остановиться. — Если подумать, он делал то же самое, что ты — с Найтой.

Дариэль дернулся, как от пощечины. Глаза его нехорошо сузились.

— Я не посягаю на ее свободу. И никогда не посягал.

— Да? — насмешливо протянул Максимилиан. Незаслуженная, иррациональная обида, боль, нерассуждающий гнев, нежность и вина перемешались в такой гремучий коктейль, что даже шакаи-ар стало бы не по себе. Память словно зациклило на событиях детства… впрочем, нет. Ребенком он тогда уже точно не был. — А почему же она так похожа на тебя? Даже не вкусами — а на вкус? У нее мысленный фон твоей условной младшей сестренки, а не почти взрослой равейны! Она, как и ты, совершенно не может адекватно оценить свою внешность! Она плюет на политику, хотя уровень силы просто обязывает ее копаться во всех этих дрязгах! Она не верит людям, как и ты, хотя убеждает себя, что любит их! — Ксиль, почти не глядя, выкладывал карты — на одних инстинктах. — А ее чувство вины, не понятно за что! А дурацкие понятия о чести, которые только осложняют жизнь! А, Силле? Скажешь, ты не ковал из нее свое подобие? Что-то не заметно!