Драмы Стихотворения - Фридрих Шиллер

Хор

Выше огненных созвездий,Братья, есть блаженный мир,Претерпи, кто слаб и сир, —Там награда и возмездье!

Не нужны богам рыданья!Будем равны им в одном:К общей чаше ликованьяВсех скорбящих созовем.Прочь и распри и угрозы!Не считай врагу обид!Пусть его не душат слезыИ печаль не тяготит.

Хор

В пламя, книга долговая!Мир и радость — путь из тьмы.Братья, как судили мы,Судит бог в надзвездном крае.

Радость льется по бокалам,Золотая кровь лозы,Дарит кротость каннибалам,Робким силу в час грозы.Братья, встаньте, — пусть, играя,Брызжет пена выше звезд!Выше, чаша круговая!Духу света этот тост!

Хор

Вознесем ему хваленьяС хором ангелов и звезд.Духу света этот тост!Ввысь, в надзвездные селенья!

Стойкость в муке нестерпимой,Помощь тем, кто угнетен,Сила клятвы нерушимой —Вот священный наш закон!Гордость пред лицом тирана(Пусть то жизни стоит нам),Смерть служителям обмана,Слава праведным делам!

Хор

Братья, в тесный круг сомкнитесьИ над чашею с виномСлово соблюдать во всемЗвездным судией клянитесь!

1785

Боги Греции

Перевод М. Лозинского

[261]

В дни, когда вы светлый мир училиБезмятежной поступи весны,Над блаженным племенем царилиВластелины сказочной страны,—Ах, счастливой верою владея,Жизнь была совсем, совсем инойВ дни, когда цветами, Киферея[262],Храм увенчивали твой!

В дни, когда покров воображеньяВдохновенно правду облекал,Жизнь струилась полнотой творенья,И бездушный камень ощущал.Благородней этот мир казался,И любовь к нему была жива;Вещим взорам всюду открывалсяСлед священный божества.

Где теперь, как нас мудрец наставил,Мертвый шар в пространстве раскален,Там в тиши величественной правилКолесницей светлой Аполлон.Здесь, на высях, жили ореады[263],Этот лес был сенью для дриад[264],Там из урны молодой наяды[265]Бил сребристый водопад.

Этот лавр[266] был нимфою молящей,В той скале дочь Тантала[267] молчит,Филомела[268] плачет в темной чаще,Стон Сиринги[269] в тростнике звучит;Этот ключ унес слезу Деметры[270]К Персефоне, у подземных рек;Зов Киприды[271] мчали эти ветрыВслед отшедшему навек.

В те года сынов Девкалиона[272]Из богов не презирал никто;К дщерям Пирры с высей ГеликонаПастухом спускался сын Лето́[273].И богов, и смертных, и героевНежной связью Эрос обвивал,Он богов, и смертных, и героевК аматунтской жертве[274] звал.

Не печаль учила вас молиться,Хмурый подвиг был не нужен вам;Все сердца могли блаженно биться,И блаженный был сродни богам.Было все лишь красотою свято,Не стыдился радостей никтоТам, где пела нежная Эрато[275],Там, где правила Пейто́[276].

Как дворцы, смеялись ваши храмы;На истмийских[277] пышных торжествахВ вашу честь курились фимиамы,Колесницы подымали прах.Стройной пляской, легкой и живою,Оплеталось пламя алтарей;Вы венчали свежею листвоюБлаговонный лен кудрей.

Тирсоносцев[278] радостные кликиИ пантер великолепный мехВозвещали шествие владыки:Пьяный Фавн опережает всех;Перед Вакхом буйствуют менады[279],Прославляя плясками вино;Смуглый чашник льет волну отрадыВсем, в чьем кубке сухо дно.

Охранял предсмертное страданьеНе костяк ужасный. С губ снималПоцелуй последнее дыханье,Тихий гений факел опускал.Даже в глуби Орка неизбежнойСтрогий суд внук женщины творил,И фракиец[280] жалобою нежнойСлух Эриний покорил.

В Елисейских рощах ожидалаСонмы теней радость прежних дней;Там любовь любимого встречала,И возничий обретал коней;Лин[281], как встарь, былую песнь заводит,Алкестиду к сердцу жмет Адмет[282],Вновь Орест[283] товарища находит[284],Лук и стрелы — Филоктет[285].

Выспренней награды ждал воительНа пройденном доблестно пути,Славных дел торжественный свершительВ круг блаженных смело мог войти.Перед тем, кто смерть одолевает,Преклонялся тихий сонм богов;Пусть пловцам с Олимпа озаряетЛуч бессмертных близнецов[286].

Где ты, светлый мир? Вернись, воскресни,Дня земного ласковый расцвет!Только в небывалом царстве песниЖив еще твой баснословный след.Вымерли печальные равнины,Божество не явится очам;Ах, от знойно-жизненной картиныТолько тень осталась нам.

Все цветы исчезли, облетаяВ жутком вихре северных ветров;Одного из всех обогащая,[287]Должен был погибнуть мир богов.Я ищу печально в тверди звездной:Там тебя, Селена[288], больше нет;Я зову в лесах, над водной бездной:Пуст и гулок их ответ!

Безучастно радость расточая,Не гордясь величием своим,К духу, в ней живущему, глухая,Не счастлива счастием моим,К своему поэту равнодушна,Бег минут, как маятник, деля,Лишь закону тяжести послушна,Обезбожена земля.

Чтобы завтра сызнова родиться,Белый саван ткет себе она,Все на той же прялке будет витьсяЗа луною новая луна.В царство сказок возвратились боги,Покидая мир, который сам,Возмужав, уже без их подмогиМожет плыть по небесам.

Да, ушли, и все, что вдохновенно,Что прекрасно, унесли с собой, —Все цветы, всю полноту вселенной, —Нам оставив только звук пустой.Высей Пинда[289], их блаженных сеней,Не зальет времен водоворот:Что бессмертно в мире песнопений,В смертном мире не живет.

1788

Власть песнопения

Перевод И. Миримского

[290]

Вот, грохоча по кручам горным,Потоки ливня пролились,Дубы выламывая с корнемИ скалы скатывая вниз.И, страхом сладостным объятый,Внимает путник шуму вод.Он слышит громкие раскаты.Но где исток их — не поймет.Так льются волны песнопенья,Но тайной скрыто их рожденье.

Кто из покорных вещим девам[291],Что тянут жизни нить в тиши,К волшебным не склонял напевамПевцом разбуженной души?Одной лишь силой вдохновеньяОн, как божественным жезлом,Свергает в адские селенья,Возносит к небу с торжеством,Сердцами чуткими играяМеж скорбью и блаженством рая.

Как в мир ликующих нежданно,Виденьем страшным, на порогСтопою тяжкой великанаНеоборимый всходит рок,И вмиг смолкают гул и крикиПод грозным взором пришлеца,И ниц склоняются владыки,И маски падают с лица,И перед правдой непреложнойБледнеет мир пустой и ложный, —

Так человек: едва лишь слухаКоснется песни властный зов,Он воспаряет в царство духа,Вседневных отрешась оков.Там, вечным божествам подобный,Земных не знает он забот.И рок ему не страшен злобный,И власть земная не гнетет,И расправляются морщины —Следы раздумий и кручины.

Как сын, изведав боль разлукиИ совершив обратный путь,В слезах протягивает руки,Чтоб к сердцу матери прильнуть, —Так странник, песнею ведомый,Спешит, покинув чуждый свет,Под тихий кров родного дома,К отрадам юношеских лет,От леденящих правил модыВ объятья жаркие природы.

1795