Проклятие любви - Паулина Гейдж

– Отчасти, да. Богатства были несметными, и большая часть была потрачена на строительство нового города, но я прошу от имени Амона опорожнить часть сундуков Атона. Жрецы Диска смогут жить на средства от подношений верующих. Но ты не должен останавливаться только на восстановлении Амона. – Он повернулся к Тутанхатону и побелевшей Анхесенпаатон. – Наделы земли, принадлежавшей местным божествам, были переданы в собственность управителей твоего отца, Гор. Если ты вернешь их, ты завоюешь любовь всех своих подданных. – Он теперь стоял, повернувшись лицом к помрачневшим придворным. – Я обращаюсь ко всем вам! Вы знаете, что это должно быть сделано. Вы – богатейшие мужчины и женщины Египта, сыны и дочери управителей Осириса Эхнатона. Если вы думаете встать на сторону Хоремхеба и таким образом сохранить свое богатство, вы ошибаетесь. Он отберет его у вас для своих войн. Отдайте его богу, который никогда не обманывал надежд своего народа, и в конце концов вы будете процветать. – Выражение их лиц не изменилось, но ропот затих. Он понизил голос так, чтобы его могли слышать только Хоремхеб и царственная чета. – Военачальник, ты покинул свою императрицу, мать фараона, для того, чтобы переехать в Ахетатон, потому что Осирис Эхнатон отдал тебе монополию на нубийское золото, которая прежде принадлежала Амону. Если ты вернешь ее в руки Мэйи, это ускорит восстановление святилищ.

– Ты распутный старый лицемер, – зашипел в ответ Хоремхеб. – Я был не единственным, кто тогда переметнулся к фараону. Ты тоже оставил императрицу, свою родную сестру. Нубийское золото было не единственной причиной, по которой я остался рядом с воплощением Атона!

– Да, я знаю. – Эйе посмотрел на Тутанхатона. – Учителя восхищаются тем, как быстро ты все схватываешь, – сказал он. – Я полагаю, что фараон начинает постигать суть стоящих перед нами проблем. Я хотел бы добавить, что необходимо немедленно остановить начатую Осирисом Сменхарой продажу зерна иноземцам. Следует прекратить всю торговлю зерном. Мы должны снова наполнить свои зернохранилища. Египет должен жить только от собственных щедрот, нужно запасать все, что можно, до тех пор, пока мы не будем готовы пригласить остальной мир нести нам свои товары в обмен на богатства восстановленной страны.

Рука Тутанхатона завладела рукой царицы.

– Это все, дядюшка?

– Нет, Гор. – Эйе помедлил. – Я бы хотел, чтобы ты подумал о том, чтобы сменить свое имя.

После его слов в зале повисла напряженная тишина, потом все возмущенно загудели. Имя было священным, оно считалось магическим символом, защитой для того, кто носил его, оно имело власть взывать к помощи бога, чье имя было в него вплетено. Ни один ребенок не получал имя без долгих совещаний с оракулами и продолжительных молитв, и это священнодействие было вдвойне сложнее для фараона, воплощения самого бога.

Потрясенный Тутанхатон раскрыл рот, не находя ответа.

– Почему ты советуешь мне это? – наконец смог вымолвить он.

– Потому что независимо от того, как ты чтишь Амона перед людьми, они будут слышать в твоем имени имя Диска со всей горечью воспоминаний, которую оно несет с собой. Они никогда не забудут об этом, и поэтому никогда не будут всецело доверять тебе.

– Мне нет дела до доверия быдла, рабов! – резко возразил мальчик. – Ты слишком непочтительно говорил о моем отце. Он дал мне это имя. Это имя священно!

Эйе предвидел его страх, но к этому времени он уже хорошо знал своего маленького племянника. Тутанхатон обдумает его совет и, еще лучше, спросит мнения Анхесенпаатон. Эйе уже признал рассудительность юной царицы. Он встал на колени в знак извинения.

– Прости старика, который любит тебя, – сказал он.

– Великий царь, я прошу позволения ответить на предложения носителя опахала моими собственными доводами, – начал Хоремхеб, но к этому времени Тутанхатон уже нетерпеливо ерзал на троне и болтал ногами в золотых сандалиях.

– Не сейчас, военачальник, – сказал он. – Меня утомили все эти разговоры, я хочу поплавать. Как-нибудь в другой раз. Вы все свободны.

– Отец прав, – сказала Хоремхебу Мутноджимет в тот вечер, когда они сидели у маленького декоративного бассейна у себя в саду.

Смеркалось. Когда опустилась темнота, густые ароматы цветов стали еще сильнее. Закружились ночные мотыльки, привлеченные светом между колоннами у входа. Тихую гладь бассейна иногда нарушали всплески золотых рыбок, привлеченных висевшей над водой мошкарой. Хоремхеб смотрел на воду, в которой отражались пурпурные краски заката.

– У Эйе, – помолчав, продолжила она, – нет необходимости бороться за безраздельную власть. Он и теперь располагает достаточным влиянием на фараона. Тутанхатон – ребенок, он относится к тебе с детской враждебностью, но это пройдет, когда он повзрослеет. Как только Египет снова воспрянет, его мысли обратятся к войне, и Амон снова тебе улыбнется.

Он подозрительно взглянул на нее, уязвленный сарказмом в ее голосе. Она надела белый шерстяной плащ, но, поскольку в воздухе еще не чувствовалось вечерней прохлады, одеяние свободно свисало с ее плеч, распахиваясь на голом животе. Она сидела в свободной позе, поджав под себя ногу.

– По крайней мере, ему следует совершить поход в Газу, – ответил он. – Египет удерживал ее со времен могущественного Тутмоса Третьего, и она наш самый важный морской порт.

– Он позволит, когда у нас будет что-нибудь, чем мы сможем торговать. – Она отпила вина, облизнув край чаши. – Не такая уж и страшная потеря, военачальник, – утратить монополию на золото. Вероятно, придется продать несколько десятков рабов, хотя бог знает, кто может позволить себе купить сейчас что-нибудь. Возможно, придется закрыть один из наших домов. У меня есть еще земли в Джарухе, пожалованные императрицей. Старые торговые связи нарушены, но если все пойдет хорошо, то ситуация скоро наладится.

Из-за стены, отделявшей их сад от лужаек наложниц Хоремхеба, раздался взрыв смеха, потом послышался радостный визг карликов Мутноджимет.

– Императрица не была бы такой малодушной, – горько сказал Хоремхеб. – Уж она-то нашла бы способ одновременно и усилить Египет изнутри, и развязать войну.

– Я так не думаю. Ты очень восхищался ею, не правда ли, хотя и предал ее? Я часто думаю, что ты был немного влюблен в нее.

Хоремхеб выдавил улыбку.

– Я родился слишком рано, Мутноджимет, или слишком поздно, не знаю. Из меня бы вышло великолепное воплощение.

– К несчастью, твоей крови не хватает божественного огня, – парировала она.

– Может быть. Но поскольку ты – единокровная сестра женщины, которая когда-то была царицей, твоя кровь содержит немного этого драгоценного сияния.