Романы. Повести. Рассказы. В двух томах. Том 2 - Жюль Верн

Дальнейшие события показали, что она не ошиблась. Фрэнсис Гордон действительно решил сопровождать своего дядю. Надо полагать, что в отсутствие доктора Гьюдельсона он не счел бы возможным, наперекор желанию хозяина, бывать у него в доме. Лучше было принять участие в поездке, как сделал это Омикрон, чтобы в случае необходимости встать между противниками и воспользоваться каждым удобным случаем, могущим благоприятно повлиять на создавшиеся между ними тяжелые отношения. Возможно, что все уладится после падения болида, который мог оказаться собственностью гренландцев, но мог и погрузиться в глубину Ледовитого океана. Ведь И.Б.К.Лоуэнталь всего только человек, а человеку свойственно ошибаться… Разве Гренландия не расположена меж двух морей? Достаточно небольшого отклонения, вызванного атмосферными условиями, и предмет таких страстных вожделений окажется за пределами людской алчности.

Однако здесь же, среди пассажиров парохода, находилось одно лицо, которое подобная развязка отнюдь бы не удовлетворила, а именно — господин Эвальд Шнак, делегат Гренландии на Международной конференции. Его стране предстояло стать самой богатой страной в мире. Чтобы вместить столько триллионов, в государственном казначействе не хватит денежных ящиков!

Счастливая страна, где не будет никаких налогов, где исчезнут бедность и нужда! Учитывая рассудительность скандинавской расы, можно быть уверенным, что эта огромная масса золота будет расходоваться с чрезвычайной осторожностью. Есть поэтому основания надеяться, что денежный рынок не потерпит особых потрясений под влиянием золотого дождя, который Юпитер — если верить мифологии — обрушил некогда на прекрасную Данаю.

Господин Шнак на пароходе займет место героя. И мистеру Форсайту и доктору Гьюдельсону оставалось только стушеваться перед представителем Гренландии. Обоих теперь объединяла общая ненависть к делегату государства, не желавшего уделить им даже малейшей доли (хотя бы только доли) удовлетворенного тщеславия в награду за их бессмертное открытие.

Расстояние от Чарлстона до столицы Гренландии равно приблизительно трем тысячам тремстам милям, то есть более чем шести тысячам километров. Переезд должен продолжаться недели две, включая сюда и остановку в Бостоне, где «Мозик» пополнит запасы угля. Что же касается продуктов питания, то их хватило бы на несколько месяцев, как и на других пароходах, отправлявшихся по тому же назначению. При таком огромном наплыве приезжих невозможно было бы в Упернивике обеспечить их содержание.

«Мозик» сначала направил свой курс на север вдоль восточного берега Соединенных Штатов. Но на второй день после отплытия, обогнув мыс Гаттерас, крайнюю оконечность Северной Каролины, пароход вышел в открытое море.

В июле месяце небо в этих районах Атлантики обычно бывает ясным, и пока бриз дул с запада, пароход, прикрываемый берегом, скользил по гладкому морю. Но временами, к несчастью, ветер налетал с моря, и тогда качка, бортовая и килевая, производила свое обычное действие.

Если господин Шнак, как подобает миллиардеру, был неуязвим, то с мистером Форсайтом и доктором Гьюдельсоном дело обстояло иначе.

Эта поездка была их дебютом в области мореплавания, и они платили щедрую дань богу Нептуну. Но ни на одно мгновение они не раскаялись в том, что пустились в такое рискованное предприятие.

Нечего и говорить, что недомоганием обоих соперников, делавшим их совершенно беспомощными, широко пользовались жених и невеста. Оба они не были подвержены морской болезни. Поэтому, пока отец и дядя жалобно стонали от качки, производимой коварной Амфитритой, молодые люди наверстывали потерянное время. Они расставались только для того, чтобы оказать помощь своим больным. Но работу по уходу за ними они распределили между собой, проявив при этом утонченную хитрость: в то время как Дженни оказывала самое заботливое внимание мистеру Дину Форсайту, Фрэнсис Гордон поддерживал бодрость и мужество доктора Гьюдельсона.

Когда качка несколько утихала, Дженни и Фрэнсис выводили несчастных астрономов из кают на палубу, усаживали их в плетеные кресла не слишком далеко друг от друга, стараясь с каждым разом сокращать отделявшее их расстояние.

— Как вы себя чувствуете? — спрашивала Дженни, натягивая плед на колени мистера Форсайта.

— Ох, нехорошо! — со стоном отвечал больной, даже не отдавая себе отчета, кто с ним говорит.

— Ну, как дела? — поудобнее подкладывая под спину доктора подушки, заботливо осведомлялся Фрэнсис, словно бы перед ним никогда не закрывали дверей дома на Элизабет-стрит.

Соперники проводили так по нескольку часов, только смутно сознавая свое близкое соседство. Некоторое подобие оживления они проявляли лишь тогда, когда мимо них проходил господин Шнак — устойчивый, уверенный в себе, словно старый моряк, которого не пугает качка, с высоко поднятой головой, как человек, все мысли которого устремлены к золоту и который все видит в золотом свете. Тусклая молния вспыхивала тогда в глазах мистера Форсайта и доктора Гьюдельсона, и у них хватало силы бормотать ему вслед слова, полные ненависти.

— Похититель болидов! — шептал Форсайт.

— Захватчик метеоров! — шептал Гьюдельсон.

Господин Шнак не удостаивал их вниманием. Он просто не желал замечать их присутствия на пароходе. Он расхаживал взад и вперед с надменной уверенностью человека, рассчитывающего найти у себя в стране больше денег, чем понадобилось бы на то, чтобы сто раз покрыть государственные долги во всем мире.

Плавание между тем протекало при довольно благоприятных условиях. Надо полагать, что и другие корабли, вышедшие из разных портов, также держали курс на север, направляясь к Девисову проливу, и еще многие другие, плывшие по тому же назначению, в эти дни разрезали волны Атлантического океана.

Продолжая путь на Бостон, «Мозик» вышел в открытое море, миновав Нью-Йорк и держа курс на северо-восток. Утром 30 июля он бросил якорь а порту Бостона — столицы штата Массачусетс. Одного дня хватит на то, чтобы наполнить угольные ямы. В Гренландии нечего было рассчитывать на пополнение запасов горючего.

Хотя переезд и нельзя было считать особенно тяжелым, все же большинство пассажиров переболело морской болезнью. Человек пять-шесть из них, сочтя такое испытание достаточным, высадились в Бостоне. Но ни мистер Форсайт, ни доктор Гьюдельсон, разумеется, не последовали их примеру. Если им суждено под ударами бортовой и килевой качки испустить последний вздох, то они по крайней мере испустят его, глядя на метеор — этот предмет их страстных вожделений.